Страница 60 из 69
В наше время все хотят быть руководителями. Но мало осталось грамотных, ответственных исполнителей. Отсутствие профессионализма – болезнь века. Да и откуда взяться профессионалам, если средний срок работы на одном месте в стране не превышает четырех лет, понятно, что мастерство не накапливается, навык не приобретается. Многие такие перелетные деятели мошенничают, меняют фирмы, запутывают следы. Стало нормой, что в законы, принятые вечером, уже утром вносятся поправки, и читаются они так, как удобно чиновнику. Замучить проверками – легко, в результате отобрать и уничтожить бизнес – логично. С этими мыслями Зубов все-таки погрузился в сон. Но ненадолго.
Посреди ночи Алексей Николаевич проснулся от жуткого треска и ритмичных ударов. Створка окна, оставленная с вечера чуть приоткрытой, распахнулась на всю возможную свою ширину, столкнув на пол книги, лежавшие на подоконнике, и от ветра билась, как крыло раненой птицы. Дом и весь участок были объяты кромешной тьмой. На улице сосны раскачивались со страшным скрипом. В отчаянном сражении с бурей, они орудовали огромными своими лапами, ударяя ими по крыше дома, словно хотели за нее зацепиться, чтобы устоять. Голые дрожащие кусты сирени распластались и приникли к земле, а клены и рябина, как неразумные потревоженные курицы, лупили своими ветвями свои же стволы. Шум ветра, нежный, симфоничный накануне, едва тревоживший тихий вечер, сейчас, наполнившись множеством обертонов, превратился в модернистскую какофонию.
Порывы накатывались нарастающими по мощи волнами. Зубов с трудом вернул фрамугу на положенное ей место, с усилием повернул ручку рамы, порадовался, что стеклопакет не треснул. Постоял у окна, рассматривая ночное безумство природы. Потом забрался в теплую постель, натянул на голову одеяло и уютно уснул. Сновидения явились сразу. Он понимал, что это сон, ну откуда здесь бескрайнее синее море. Трепетные волны набегают на берег и кокетливо откатываются назад, а по их следу остается уложенная ровным слоем блестящая галька. По кромке воды идет Машенька. Без сомнения – самая красивая девушка на свете! Ее русые волосы развиваются под легкими порывами ветра, ноги по щиколотку утопают в бархатистой прибрежной гальке. Ее девичья фигурка со временем не меняется, даже после рождения двух детей она оставалась такой же стройной, как и в шестнадцать, когда впервые они повстречались. Он наблюдает, как солнце нежно касается лица жены, лучи ласкают ее губы и щеки. Он ревнует ее и к ветру, и к солнцу, и ко всему миру, залюбовавшемуся его сокровищем. Незримая сила мешает ему подойти к ней, обнять и поцеловать во влажные сияющие губы, прижаться к ней, окунуться в запах ее духов. Преодолевая препятствия, он стремится к ней, но неожиданная вспышка света оказывается непреодолимой. И уже не Маша перед его чувственным взором, не шипучее, как шампанское, море, а гладкий потолок, обитый вагонкой. Через окно в комнату вливаются потоки бодрящего света. Зубов проснулся резко, вздрогнув от зябкости и недобрых предчувствий.
Утро победило, а снег, успевший за ночь загрести в свои ледяные объятия всю видимую округу, давал дополнительное освещение. Ветер по-прежнему подвывал, играя в обломанных ветвях деревьев, как на флейте-пикколо. Дверь на веранду оказалась подпертой сугробом, так что из дома пришлось выбираться через окно. Перепрыгивая через гребнистые обледенелые валы, проваливаясь в цепком снегу, Алексей Николаевич добрался до хозяйского дома. Подходы к крыльцу кто-то уже пытался расчищать, но снег, настаивая на своих правах, опять заполнил все отвоеванное у него пространство.
«Что же это творится-то? Зима вернулась, забыла, видимо, что-то», – не без печали подумал Алексей Николаевич.
С трудом открыв дверь дома, которую неумолимый ветер сильно прижимал к деревянным косякам, он оказался в теплом помещении. Из кухни доносился волнующий аромат кофе.
– Заходи, заходи, Алеша, – радушно прокричала из кухни хозяйка.
Алексея Николаевича тронуло ее такое нежное, женственное к нему обращение.
– Слава побежал на работу, за ночь много чего произошло. Садись, будем завтракать.
– А что произошло?
– Ветер, да еще со снегом. Добрых дел такая погода не наделает. Все как обычно. Деревья упали на дорогу, на линии электропередач, котельная остановилась. Это только то, что я знаю.
Торопливо позавтракав, Алексей Николаевич засобирался.
– Ты-то куда?
– Куда все руководители, – с улыбкой ответил Зубов.
– По такой погоде сидел бы дома. Ты же вчера совещание провел, все недоделки выявил, консультационную помощь оказал. Зачем тебе сегодня бежать на стройку? – резонно поясняла Людмила.
– Я ведь здесь не в гостях, надо узнать, какие беды принес на наш объект буран. Я там нужен, – твердо ответил Зубов.
Непогода вновь начала внедряться на территорию света, затемнять небеса. Из-за горизонта надвигалась на село громоздкая тяжелая туча. Алексей Николаевич шел по улице, стараясь быть поближе к заборам, которые служили ему и щитом, и опорой. На ходьбу это походило мало. Он будто крался, передвигался в нужном ему направлении, делая короткие шажки. Иногда немолодому путнику везло, попадались чьи-то следы, еще не занесенные снегом, и он шел по ним, так было легче. Непогода усиливалась, метель закручивала снег в причудливые кудри-спирали, деревья, уже настроившиеся на весну, отчаянно размахивали ветвями и, казалось, брезгливо стряхивали налипавшие на них клочья ледяной снежной ваты. Но силы были неравные, и растения все-таки сдавались и попада́ли в снежный плен.
Зубов остановился передохнуть, прикрывшись от сбивавшего с ног ветра забором. Но дальше надо было идти через открытый участок, где порывы ветра достигали такой силы, что невозможно было сделать ни шагу. Глаза залепило снегом, неожиданный удар непогоды в грудь измученный путник не выдержал, потерял равновесие и повалился в снег.
Сидя в снегу, начал то ли ругаться, то ли хныкать, вслух разговаривая сам с собой:
– Это что же мне так везет? Поехал на два дня! Чует мое сердце, по такой погоде мой капризный заморский «мерседес» ко мне не доберется. А попутки, видимо, не скоро пойдут.
Ветер как будто услышал его и сжалился, сделал небольшую передышку. Алексей Николаевич не стал дожидаться полного затишья. С трудом выбрался из сугроба, сгорбившись, с усилием выдергивая ноги из снега, побрел вперед. На его счастье опять появился забор, обшитый профлистом, он гулко вибрировал под снежными зарядами, похожими на удары молота кузнеца. Но все-таки это было подспорье и защита.
Наконец добрался до маленького домика, где располагалась местная власть, а при ней и почта, и медпункт. В общем, все, что надо для спасения путников.
Увидев Вячеслава Ивановича, с обидой сказал:
– Чего меня с собой не захватил? Забыл, что я у тебя в гостях?
– На, передохни, – не ответив на вопрос, Вячеслав протянул приятелю кружку с дымящимся чаем. – После улицы нужно горячего попить, чтоб внутри прогрелось. Пей, поговорить успеем.
В большой комнате за столом расположилось человек десять, перед ними была разложена карта, и все что-то заинтересованно обсуждали.
Алексей Николаевич уединился у окна, сел на подоконник и стал блаженно глотать чай. Пил не торопясь, стараясь, чтобы все в его теле согрелось, наладилось, состыковалось в прежнем порядке, чтобы каждая кровинка побежала с необходимой скоростью по оттаивающим жилкам, давая толчок сердцу и успокоение душе. Он согрелся, обмяк, и продолжающийся на улице разгул непогоды ему уже не казался таким страшным и немилосердным.
– Ну что, Слава, какие новости?
– Ты на улицу посмотри, Алексей, там все новости.
– Улицу вижу, вернее улицу-то и не вижу, все сравнялось, ни дорог, ни полей, все слилось воедино в этой кутерьме.
– Алексей, у тебя на стройке бульдозер есть?
– Наверное, есть, подожди минуту, я по сотовому спрошу у начальника участка.
– Спроси, спроси, может, еще какая техника есть?
Начальник доложил Алексею Николаевичу, что бульдозер и фронтальный погрузчик с ковшом есть, они занимаются расчисткой строительной площадки. Узнав об этом, Вячеслав Иванович ухватил Алексея за рукав, воскликнул: