Страница 2 из 20
После этого мужчины как класс для меня перестали существовать. Я стала общаться с давней подругой Наташкой. Она была совершенно чокнутой оторвой из коммуны хиппи. Проповедовала безумные идеи о приходе Иисуса под кислотой, таскала меня на полуподпольные художественные выставки, ненавидела всех мужчин кроме нашего общего друга Сережки. Мы с ней отлично ладили. Как то я помню мы с ней собирались на концерт и после веселой ночной тусовки, нам бешенно хотелось пить. Никаких дома ёмкостей кроме водочных не нашлось и вода была налита в пару бутылок из под пшеничной. Охрана на входе после проверки наших рюкзаков, категорически отказалась нас пускать во внутрь с водкой.
Никакие уверения, что там обычная вода, на них не подействовали. Сказали, что мол выбрасывайте и можете тогда заходить. Но деньги у нас были только на билеты, а вот на воду бы уже точно не хватило бы. Поэтому мы дружно с Наташкой, не сговариваясь, достали по бутылке, завертели ради прикола в ней змея, и выпили воду из горла. Охранники издали странные звуки, рот у них был в виде буковки "о". После этого нас совсем отказались пускать, потому как в пьяном состоянии в клуб нельзя. Мы с Наташкой смеялись как безумные, охранники были в шоке. Подсовывали им бутылки под нос, те недоверчиво с опаской нюхали, но понять не могли. Время шло, а концерт уже начинался. Народ сзади нас уже стал возмущаться, что почему не пускают. Но охранники в 90 годы это была отдельная категория людей. Так бы мы и не попали бы на концерт и деньги за билеты нам бы никто не вернул, пока не пришел хозяин клуба. Он видел все в камеру, ржал как сумасшедший и наконец запустил нас в клуб. Правда охранники какое то время наблюдали за нами, пряча свои огромные тушеподобные тела за маленьким изящным столбиком. Это было очень смешно, особенно они снова напряглись, когда мы с Наташей достали кисет с кубинским табаком и стали крутить самокрутки без машинки в лучших традициях раста. Одеты мы были ещё соответствующе: клеши, цветные рубашки, феньки. Я была в любимой шитой золотой нитью жилетке.
Тут они опять прибежали к нам своим табуном, сели, тщательно принюхиваясь, но знакомого им запаха, кроме запаха табака они не почувствовали.
Так что мы с Наташкой весело тусили, я познакомилась с массой интересного народа. Если кто то пытался к ней или ко мне клеиться из парней, мы начинали изображать лесби, и от нас сразу отставали. Наташка считала, что жизнь слишком интересна и коротка, что бы тратить ее на отношения и использовала мужчин исключительно на одну ночь. Она пыталась и мне привить это отношение к жизни, но я не могла затащить первого попавшегося парня в постель. Для меня это было противоестественно. Один раз почти состоялось, но вместо секса, мы с ним всю ночь пили вино и просто болтали. Такое положение дел меня вполне устраивало.
Через какое время стал вопрос, что надо было бы устроится на работу. Денег нам на жизнь категорически не хватало. Если мы были голодны, а еды не было, мы шли к кому нибудь в гости.
Устроились мы на работу случайно, увидев объявление на улице, что требуются люди в мини типографию. Наташку отправили в Сокольники, а меня на Сокол. Я была рада, что мне не пришлось бы каждый день снова проезжать мимо Аэропорта. Уже было не так тяжело, но все таки.
Я отправилась в свой первый рабочий день на практику. Типография находилась в магазине Ткани в большом сталинском доме. У меня ещё почему то мелькнула странная мысль, что должно что то случится удивительное. На встречу мне вышел огромный мрачный длинноволосый парень в черной рубашке и армейских ботинках. Я тогда подумала, не дай бог это и окажется мой сменщик Макс и не дай бог музыкант.
Но ведь всегда происходят вещи, которых совсем не ждёшь и точно совсем не хочешь. Это действительно оказался он. Единственное, что меня радовало, что Макс был не общительным, с трудом подбирал слова и явно меня боялся. Так прошла неделя и мне совсем молча с ним работать стало уже не в моготу. Заметив характерные мозоли у него на пальцах, поинтересовалась не музыкант ли он. Он впервые посмотрел мне в глаза и почти с вызовом сказал, что да, а что? Я потащила его курить на улицу. Разговорить я всегда могла даже мертвого, а Макс фактически к ним и относился. Он видимо панически боялся женщин, хотя был вполне симпатичен. Он был прекрасно воспитан, галантен, но слова из него приходилось просто вырубать.
Оказалось, что он играет на басу в команде типа Мегадетт, но с русскоязычными текстами. После этого разговора рот у него уже не закрывался и мне иногда приходилось уже одевать наушники, что бы сделать в череде его рассказов про насыщенную музыкальную жизнь, про которую я и так все отлично знала и без него, хоть какую то паузу. Он приносил из дома пирожки, заботливо меня ими угощал. Мои дежурные бутерброды с сыром приводили его в ужас.
Как то в обед пришла своеобразная дама. Долго с улыбкой на меня смотрела, потом достала из сумки кастрюльку с тушеным мясом и картошкой и пыталась мне ее вручить. Я сначала ее восприняла как очередную местную сумасшедшую, а такие к нам периодически забредали. Я вежливо отказывалась, но бабуля, приговаривая, какая я милая, все пыталась мне ее впихнуть. Я не знала как ее спровадить, но тут появился Макс. Он был красный как рак. Взяв даму под руку, попытался ее вывести со словами:
-Матушка, я же просил не приходить...
Дама, продолжая мне улыбаться, приговаривала:
-Ну ты же так много про нее рассказывал, я должна была ее увидеть. Она такая прелесть..
Максу все таки удалось ее вывести. Вернулся он совсем бордовый. Я стояла, пытаясь переварить увиденную картину, потом свалилась под стол и стала хохотать как безумная.
-Боооже, вот это картинааа!!! Ааааа...
Я смеялась и не могла остановиться. Макс сердито сопел над моей головой.
-А кастрюлькууу то кастрюууулькуууу забрал?
Ааааа...
Я так давно не смеялась, так что оттянулась по полной. Я постепенно успокоилась, всхлипывая и размазывая слезы по щекам. Встала, отряхнулась. Макс стоял ко мне спиной, зверски брошюровал чей-то заказ. Было опасение, что наш несчастный агрегат и так дышащий на ладан просто развалится под его лапищами.
Я тихонечко ушла в туалет, что бы привести себя в порядок и немного успокоиться. Я умывалась прохладной водой, все ещё подхихикивая. Но вот правда появилась очередная проблема: Макс видимо не ровно ко мне дышал, раз рассказал о "милой" девушке своей маме. И эту проблему надо было как то решать. Я вздохнула, попыталась как то причесать непослушные волосы, но они упрямо вились и лежали как им заблагорассудится.
Когда я вышла, Макс уже все таки сломал брошюровочный аппарат и, сердито сопя, пытался его починить. Я тихонько подошла к нему и выглянула из-за плеча. Аппарат представлял из себя жуткое зрелище из сломанных деталей. Я протянула Максу руку:
-Все, Макс, обнулились!
Он аккуратно пожал кончики моих пальцев и ухмыльнулся.
-Хорошо.
Через пол часа наш старичок ксерокс выплюнул пачку измазанной зажеванной бумаги и приказал долго жить. Вот теперь наш рабочий день закончился окончательно.
Я одевалась, но потом вспомнив про книгу, полезла в рюкзак. Макс увлекался язычеством и всякой эзотерикой. Я откопала у себя зачитанную до дыр в свое время книгу на старославянском про языческие традиции и решила принести Максу.
Его глаза стали размером с монету, а рот округлился.
-О.. А как?.. Да..
Он, вытерев вспотевшие руки об штаны, взял разваливающуюся книгу.