Страница 4 из 5
И откуда-то два, три, может, четыре голоса шепотом затянули нараспев что-то вроде старинной матросской песни о времени, о небесах и о Земле, которая поворачивается на другой бок, чтобы уснуть. Водосточные трубы выдували дурман:
Голос заструился дымком из трубы на крыше:
Из распахнутых окон выплыли паутинки:
Свечи затрепетали и вспыхнули. Из тыквенных ртов ветер подстраивался под песнопение:
Том почувствовал, как его губы задергались, словно мышки, оттого, что ему захотелось запеть:
Казалось, из губ Тома струится дымок:
– Древо Хэллоуина…
Все мальчишки зашептали:
– Древо… Хэллоуина…
И воцарилась тишина.
И в тишине, по три, по четыре, загорелись последние свечи на Древе Хэллоуина, создав огромные созвездия, вплетенные в черные ветви, и проглядывая сквозь веточки и хрустящую листву.
И Древо превратилось в одну колоссальную Усмешку.
Засветились последние тыквы. Воздух вокруг Древа согрелся словно бабьим летом. Древо выдыхало на них сажу и свежий тыквенный аромат.
– Ну и дела, – сказал Том Скелтон.
– Послушайте, куда мы попали? – спросил Генри-Хэнк, он же Ведьмак. – Сначала дом, потом этот человек – никаких сладостей, одни пакости, а теперь вот?.. Я в жизни такого дерева не видывал. Рождественская елка, только огромная, свечи, тыквы. Что это означает? Что это за праздник?
– Праздник! – промолвил чудовищный шепот, наверное, из закопченных недр печной трубы, а может, все окна в доме разом распахнулись у них за спиной, скользя вверх-вниз, возвещая из темноты: – Да! Праздник! – прогремел громоподобный шепот, от которого затрепетали свечи в тыквах. – …Празднество…
Мальчики подскочили на месте.
Но дом оставался недвижим. Окна были заперты и залиты лунным светом.
– Кто последний – Старая Дева! – вскрикнул вдруг Том.
Их дожидался подарок в виде горы листьев оттенка тлеющих угольев и старого золота.
И мальчишки с разбегу ныряли в огромный восхитительный ворох осенних сокровищ.
В тот самый миг, когда они врезались в гору листьев, чтобы всей оравой исчезнуть под ними, крича, визжа, толкаясь, падая, исполинский вздох вызвал сотрясение воздуха. Мальчишки взвизгнули, отпрянули, словно от удара невидимого хлыста.
Ибо из вороха листьев сама собой поднялась бледная костлявая рука.
А вслед за ней, лучезарно улыбаясь, наружу высунулся белый череп.
Отменный пруд из листьев дуба, вяза и тополя, которые полагалось безудержно разбрасывать, утопая в нем, вдруг превратился в самое нежеланное местечко на свете. Ибо бледная костлявая рука витала в воздухе, а перед ними парил белый череп.
И мальчишки отшатнулись, сталкиваясь, исторгая свою панику, и смешались в одну очумелую кучу, попадали на землю, катаясь по траве, чтобы высвободиться, вскочить, убежать.
– На помощь! – закричали они.
– Да, да, на помощь, – вторил им Череп.
Затем под раскаты смеха они оцепенели при виде руки в воздухе, костлявой руки скелета, которая схватила белый череп и принялась вылущивать его слой за слоем!
Мальчики заморгали под своими масками. У них отвисли челюсти, правда, этого никто не видел.
Из листвы восстал огромный человек в черном облачении, становясь все выше и выше. Он рос, как дерево, раскинув руки как ветви. Он стоял на фоне Древа Хэллоуина, его распростертые руки и гирлянды оранжевых огненных шаров и горящих улыбок украшали его длинные белые костлявые пальцы. Глаза – зажмурены от громоподобного хохота. Из разинутого рта дует осенний ветер.
– Никаких сладостей, мальчики, нет, нет, нет, никаких сладостей! Пакости, мальчики, пакости, одни пакости!
Они лежали, думая, что вот сейчас грянет землетрясение. И оно не заставило себя ждать. Гогот долговязого охватил и встряхнул землю. Дрожь пробежала по костям мальчишек, и вылетела из уст, и превратилась в смех!
Они сидели в изумлении посреди разметанной кучи листьев. Прикоснулись к маскам, чтобы ощутить горячий воздух от хохота.
Затем посмотрели вверх на человека, как бы не до конца веря своему изумлению.
– Да, мальчики, это и есть пакость! Забыли? Да вы и не знали никогда!
И, пытаясь сбросить с себя остатки веселья, он прислонился к Древу, на котором затряслась тысяча тыкв, и огоньки свечей закоптили и заплясали.
Согретые смехом, мальчики, облаченные в скелеты, встали, чтобы убедиться, что все цело. Ничего не сломалось. Они стояли стайкой под Древом Хэллоуина в ожидании, догадываясь, что это только начало чего-то нового, диковинного, величественного и изысканного.
– Ну, – сказал Том Скелтон.
– Ну, Том, – сказал человек.
– Том? – вскричали все. – Так это ты?
Том, в маске Скелета, затаил дыхание.
– А может, Боб или Фред, нет, нет, должно быть, Ральф, – предположил человек скороговоркой.
– Все вместе! – С облегчением выпалил Том и хлопнул по маске, возвращая ее на место.
– Да, да, все вместе! – заверили его они.
Человек кивнул, улыбаясь.
– Итак! Теперь вам известно о Хэллоуине такое, чего вы раньше не знали. Как вам понравилась моя пакость?
– Пакость, о да, пакость. – Мальчики загорелись идеей. Она пленила их, прыснув им в кровь немного озорства, и у них забегали искорки в глазах, и зубы обнажились в щенячьем восторге. – Да, так и есть.
– Так вот чем вы занимались во время Хэллоуина? – спросил мальчик Ведьмак.
– И кое-чем в придачу. Но позвольте представиться! Меня зовут Саван-де-Саркофаг. Карапакс Клавикула Саван-де-Саркофаг. Ну как? Вам это ничего не напоминает, мальчики?
«О-о, еще как напоминает…» – подумали мальчики.
Саван-де-Саркофаг.
– Изысканное имя, – сказал мистер Саван-де-Саркофаг замогильным голосом, словно из-под гулких церковных сводов. – И чудная ночь. Долгая бездонная мрачная безумная история Хэллоуина поджидает вас, чтобы проглотить целиком!
– Проглотить нас?
– Именно! – вскричал Саван-де-Саркофаг. – Посмотрите на себя, парни. Вот почему ты, мальчик, носишь маску Черепа? А ты, мальчик, зачем ходишь с косой? А ты зачем вырядился Ведьмаком? А ты? А ты? А ты? – тыкал он костлявым пальцем в каждую маску. – Вы ведь и сами не знаете? Просто напялили на себя эти образины и старье из нафталина и выскочили наружу. Но что вы о них знаете? А?
– Ну, – сказал Том, дрожа, словно мышка, под своей марлевой маской, белой, как череп. – Гм… ничего.
– Да, – согласился мальчик в костюме Дьявола. – Если призадуматься, зачем я это надел? – Он пощупал свой кроваво-красный плащ, острые резиновые рожки и восхитительные вилы.
– А я – вот, – отозвался Призрак, волоча за собой предлинный белый кладбищенский саван.
И мальчики призадумались, притронулись к своим костюмам и стали заново прилаживать свои маски.