Страница 33 из 46
Насладившись моей реакцией на это сомнительное утешение, следак ощутимо веселеет и предлагает начать сначала. Послушно пересказываю события, случившиеся с самого утра… пока вдруг не понимаю, что дело нечисто! Коварный Хучик явно задумал какую-то гадость, иначе зачем он так благодушно кивает, едва-едва сузив глаза, и даже ни разу не вспоминает про тот злополучный визит к Костылевым?
Дурное предчувствие меня не обманывает — дослушав до конца, следак задает всего лишь с десяток вопросов и, даже не составляя протокол, волочет меня к их криминальному медику. Угадайте, зачем? Делать промывание желудка! Наверняка это месть за потраченные ментовские нервы, потому, что объективных причин для такой процедуры я не вижу. Подумаешь, выпила два глотка дешевого чая, щедро приправленного снотворным!
Пока я лихорадочно вспоминаю дату принятия конвенции против пыток, Федор Иванович заявляет, что сегодня я плохо выгляжу (!), паршиво соображаю (!!), а он заботиться о моем здоровье (!!!), поэтому вынужден отдать в загребущие лапы медика, который все равно скучает без дела.
Медик встречает меня с нездоровым энтузиазмом. Приходится покориться. Вот только не сомневаюсь, что если бы моей жизни действительно что-нибудь угрожало, следак бы сразу отправил к врачам. Уверена, это месть!..
Описывать гадкую процедуру не буду. Кому уже делали, знают, что это за мерзость, а те, кто не сталкивался, пусть остаются в счастливом неведении. Кто говорит, что для этого обязательно нужно ехать в больницу на «Скорой помощи», спешу вас разочаровать — скорая ментовская помощь от Хучика лишена подобных ограничений.
Сам Хучик при этом не присутствует, но рядом крутится стажер и развлекает меня рассказами о Людмиле-Литературе.
— Она говорит, что не хотела травить вас снотворным, а собиралась лишь обезвредить до приезда полиции, — рассказывает Вадим, пока я пью воду из пластикового стаканчика. — Потому, что вы маньячка и шантажистка.
Я возмущенно булькаю в стаканчик:
— И чем я должна была ее шантажировать?
— А мы не знаем, она не сказала, — небрежно произносит Вадим. — Неужели дя… Федор Иванович вас не спрашивал?
Вообще-то спрашивал, но что мне сказать? Все, что я знаю, и без того известно всей школе. Ну, разве что…
Собственно, после того, как я сообщила менту, что наша утонченная леди снимает стресс, нацарапывая на партах ругательства (сначала я, кстати, думала на русичку), он и потащил меня на промывание желудка.
17
После промывания желудка я дрожу и зеленею, как зомби недельной давности, так что жалостливый Вадим отводит меня обратно в дом и наливает кофе из термоса.
Я не совсем уверена, что после таких процедур можно пить кофе, но отказаться от любимого «3 в 1» выше моих сил — тем более что стажер уже нацедил напиток в одноразовый стаканчик. В прошлый раз, помню, мне наливали чай в крышку от термоса — похоже, дело идет к тому, что менты просто заведут для меня отдельную кружку и будут всюду таскать ее с собой.
Глотая кофе на злосчастном диване, я жду, когда менты закончат свои дела, и постепенно отогреваюсь. Когда они запирают дачу и рассаживаются по машинам, я согреваюсь настолько, что вновь понимаю — жизнь прекрасна и удивительна.
Причем удивительна куда больше — меня почему-то сажают в одну машину с Людмилой-Литературой. За руль усаживается Хучик, на заднем сиденье размещается Вадим вместе с нашей мадам Борджиа, а мне достается сиденье рядом с водителем — что вовсе не мешает Людмиле всю дорогу прожигать меня взглядом. Сквозь спинку сиденья, наверно, не очень удобно, однако она справляется.
За окном опять начинается дождь, но Хучикова «Нива» уверенно форсирует кочки и скачет по лужам в туче брызг. Другие ментовские машины — всего их три — предусмотрительно держат дистанцию. Асфальт неожиданно заканчивается, потом не менее неожиданно начинается, и, еще чуть-чуть попетляв, мы наконец-то выскакиваем на приличную дорогу.
Насколько я помню, нас ждет еще полчаса пути по трассе, и еще столько же по городу. Но это в том случае, если менты отвезут меня домой — однако, учитывая, что никаких объяснительных я еще не подписывала, мы наверняка держим путь в отделение. Быстрей бы, конечно — я снова начала мерзнуть. Одно из двух — или у «Нивы» сломалась печка, или коварный Хучик не включает ее из вредности.
А что, это вполне вероятно. Учитывая, что мент уже полчаса не читает мне нотации на вечную тему «Марина, когда вы прекратите создавать нам проблемы» и «почему вы опять суете свой нос в расследование», он явно что-то задумал.
Однако всю меру его коварства я ощущаю только тогда, когда машина заезжает на заправку, и Федор Иванович, недовольно кряхтя, вылезает под дождь и направляется к кассе. Под взглядом его блеклых глаз Вадим тоже покидает не очень теплый, но пока еще сухой салон. Мы с Людмилой остаемся вдвое.
Мы. С Людмилой. Остаемся вдвоем.
Остаемся вдвоем с этой коварной преступницей, с этой зловредной особой, блуждающей по чужим дачам и без малейших колебаний подсыпающей в чай отраву.
Но я не успеваю возмутиться по этому поводу. Как только менты исчезают из виду, указанная разносторонняя личность хватает меня за плечо и шипит:
— Марина! Ни слова про Валя!..
С трудом вспоминаю, что «Валь» это физик. Несостоявшаяся миледи Винтер с мольбой закатывает глаза, однако я далеко не Портос и не собираюсь вестись на этот дешевый развод. К тому же Хучик все равно уже в курсе.
— С чего это вдруг?
— Вы ничего не понимаете!.. — она трагически машет руками в опасной близости от моего глаза. — Валентину угрожает опасность! Он перешел дорогу одному могущественному человеку…
— Какому? — торопливо спрашиваю я, но Людмила лишь округляет глаза:
— Я не могу сказать!.. Я не знаю!..
Не знает она, ага.
Похоже, что криминальная учительница перечитала мыльных романов и решила защищать своего «возлюбленного» до последнего. Но я-то знаю, куда заводят такие идеи. По закону жанра она непременно должна стать следующей жертвой неведомого убийцы.
Впрочем, Людмила считает детективы второсортным чтивом и может не знать некоторых нюансов, поэтому я решаю ее просветить:
— Да вы шизанулись! Наверно, вы ждете, пока вас убьют.
— С чего это вдруг?.. — окрысивается Людмила. — Кому я нужна?..
Злорадно пожимаю плечами:
— Законы жанра, ничего не попишешь. Тех, кто знает, но молчит, всегда убивают в первых рядах!
Литература ощутимо нервничает — похоже, что наша тургеневская девица и не задумывалась о таком исходе. Я открываю рот, чтобы проинформировать ее о других деталях, но тут двери распахиваются и машина наполняется ментами (в количестве два).
Первое, что делает Хучик — берет телефон с приборной панели и что-то там нажимает. Секунду я размышляю, к чему бы это… потом доходит: ой-ей! Похоже, что нашу беседу записали на диктофон! Я сильно сомневаюсь, что это доказательство можно использовать в суде, но ведь сам факт!
Вообще-то я могла догадаться, что дело нечисто: с чего бы вдруг Хучику оставлять нас вдвоем? Еще и Вадима забрал… в общем, я шляпа. Хотя Людмила шляпа еще больше, она до сих пор ничего не заметила.
Повосхищавшись Хучиковым коварством, я снова начинаю следить за дорогой. Мы заезжаем в город — асфальт под колесами «Нивы» сразу становится лучше — и вскоре добираемся и до Следственного комитета.
Мент выбирается из салона и предлагает пройти в кабинет. Вздыхаю, но подчиняюсь. Конечно, я вовсе не против помочь родной полиции, только хотелось бы забежать домой и поесть, благо отсюда недалеко. Голодный желудок едва утешает светлая мысль о том, что Следственный комитет тут, под боком, а вот до дома, как ни крути, пришлось бы бежать минут двадцать. А ведь на улице по-прежнему моросит мелкий дождь, а я замерзла, как десять собак… есть все равно нечего, придется готовить… в подъезде наверняка сидит бывший муж… да ну его, этот дом!
Немного утешившись по принципу «зелен виноград», решительно карабкаюсь по крутой скользкой лестнице.