Страница 20 из 32
Внутри меня всколыхнулась жгучая волна. Эмоции, так старательно сдерживаемые, рвались наружу, но я продолжала молчать. Здесь никого не интересовали мои чувства, никому не было дела до моей боли, а потому я была вынуждена справляться со всем в одиночку. Я так отчаянно скучала по своей жизни, когда еще ничего этого не произошло. По тем временам, когда всё казалось безмятежным и о разбоях Кезро наш клан знал лишь понаслышке, а потому не задумывался обо всей серьёзности этой угрозы. И за это мы жестоко поплатились. Никогда не стоило усыплять бдительность. Для того, чтобы что-то построить, требовалась вечность, а чтобы отнять – всего лишь мгновение. Свет мерк по щелчку пальцев. А по-настоящему ценить всё, чем обладал, ты начинал лишь после того, как терял. И это самый чудовищный урок, который я только могла усвоить, ведь последствия были необратимы.
Казалось, Боги злобно подшутили, сохранив жизнь мне единственной. Я искала справедливость и не находила её. Лелеяла надежды о мести, но что могла сделать обычная девчонка-беглянка против могущественных чудовищ – воплощений самой смерти. Это была игра. Беспощадная и жестокая. Все искали своё предназначение, каждый уверялся в собственной неприкосновенности и думал, что беда коснется любого, но не его. Однако законы этого мира были построены по-другому. Всё наше существование – это выживание и на самом деле никому не было дела до простых смертных. Это битва была нескончаемой, и самое страшное в ней – борьба с самим собой, ведь победитель и был проигравшим.
На глаза беспомощно навернулись злые слёзы, и я резко отвернулась, зажмурившись. Тело снова сотрясла дрожь, как бы я ни хотела это скрыть.
Ник работал быстро и осторожно. Так, будто проделывал это уже тысячи раз. Но боль все равно была настолько сильной, что невольные стоны всё же слетали с моих губ, а слёзы собирались в уголках глаз.
Когда я наконец почувствовала, как мужчина делает последний стежок, тихо задала вопрос, чтобы хотя бы ненадолго сдержать угасающее сознание.
– Ты целитель?
Он коротко усмехнулся и потянулся за мазью.
– Нет.
Я не сомневалась в таком ответе и чуть повернула голову, явно намекая, что жду пояснений. И он удовлетворил моё любопытство, едва слышно вздохнув.
– Мои бабка и мать целительницы. Как ни крути, по любому чему-то да научишься, всю жизнь наблюдая за их работой.
– Моя мама… – начала я и тут же осеклась, осознав, что делала. Я разговаривала с мужчиной, который купил меня, словно вещь, так, будто мы были давними знакомыми, и только что чуть не перешла особую черту. Едва не приоткрыла ему дверь в моё прошлое, не доверила самое сокровенное.
Атмосфера как-то разом накалилась, и это ощутили мы оба. Мужчина не стал задавать вопросов и молча продолжил обрабатывать рану. Закончив, он плотно обмотал спину свежими повязками и попросил развернуться, чтобы заняться раной на обратной стороне плеча. Я напряжённо смотрела в землю, пребывая в мрачных мыслях, и когда Ник потянулся к моим забинтованным кистям, одернула руки.
– С этим я могу разобраться сама.
Он чуть наклонил голову вбок, заметив мою внезапную отстраненность, и попытался поймать взгляд.
– Фрейя, я не знаю, что ты там себе надумала, но я просто пытаюсь помочь, перестань противиться.
Я вскинула на него горящие глаза и дрожащим от ярости голосом ответила:
– Неужели? Слишком много внимания к обычной рабыне.
Его лицо мгновенно окаменело, в светлых глазах полыхнуло пламя.
– Не я надел на тебя этот браслет.
– Но ты купил меня, активно воспользовавшись моим новым положением!
– А ты бы предпочла остаться там и повторить участь своей матери? – оскалился он. – Представляешь, что они бы с тобой сделали? Если бы я тебя не купил, Истэк пустил бы тебя по кругу, а затем, наигравшись сам, продал бы первому попавшемуся извращенцу, способному заплатить побольше.
Я вздрогнула при упоминании мамы, но не позволила его словам проникнуть глубоко в сознание.
– Ты выставляешь себя добродетелем, но чем ты лучше? Откуда мне знать, что ты собираешься со мной сделать?
Он злобно прищурился.
– По-моему я неоднократно давал понять, чего от тебя жду.
– Неужели ты считаешь, что я действительно поверю твоим словам? Зачем? Почему я? – я наконец задала вопрос, который мучал меня долгое время. – Если тебе так срочно понадобилась служанка, то почему ты не выбрал любую другую рабыню, которой тебе бы не нужно было связывать руки, чтобы та ненароком не прирезала кого-нибудь из твоих воинов, и тратить сбережения и время на лечение ран, из-за которых все равно еще долго не получится работать в полную силу? Ради чего всё это?
– У меня нет ответов на твои вопросы, ясно тебе? И я не обязан перед тобой отчитываться, – почти прорычал он, распыляясь все сильнее.
Ну да, кто я такая!
– Ты изначально ведь не собирался никого покупать, так? – неожиданно догадалась.
Он ничего не отвечал, играя желваками и буравя взглядом костёр, у которого сидели мужчины, старательно делая вид, что не прислушиваются к нашему пылкому диалогу.
– Тогда отпусти меня! – отчаянно воскликнула я. – Если тебе не нужна рабыня, почему же ты просто не оставишь меня в лесу и спокойно не вернешься в свою деревню?
– Да потому что в этом нет никакого смысла. Я не занимаюсь благодетельностью, Фрейя, – мужчина повернулся ко мне и впился рассерженным взглядом в мой. – Твоя свобода, по меньшей мере, обошлась мне слишком дорого, чтобы я просто позволил тебе уйти и либо погибнуть от кровотечения в лесу, либо в скором времени снова попасться в руки Кезро, которые однозначно не стали бы снова упускать лёгкую добычу.
Я понимала, что в его словах был смысл, но упрямо не хотела мириться с этим, чувствуя, как слёзы обжигали щеки.
– Мир не крутится вокруг тебя, Фрейя. Пойми, наконец, когда надо бороться, а когда стоит остановиться. Нельзя бежать вечно. Всё когда-нибудь заканчивается и иногда приходится просто принимать свою судьбу.
Ник рывком поднялся на ноги и перед тем, как отойти, тоном, не терпящим возражений, отчеканил, сложив на груди руки и глядя мне в глаза:
– Ты поедешь со мной и будешь работать в моём доме, исполняя обязанности прислуги, хочешь ты этого или нет. Я не желаю больше заводить этот разговор и советую тебе всерьёз задуматься над моими словами, потому что в следующий раз я уже не буду так добр и просто найду способ заставить тебя замолчать.
Прикрыв веки и обняв себя руками, я смотрела перед собой сквозь слезы отчаяния, слыша, как удаляются его шаги. Каждое слово мужчины било, как ножом по сердцу, и я ненавидела его, себя и весь мир за то, насколько он был прав – я была бы безнадёжно обречена, вырвавшись на свободу, и даже если бы каким-то чудом выжила, Истэк достал бы меня даже из-под земли.
Но стыд сжигал меня изнутри. Я стала рабыней. Я позволила надеть на себя эти демоновы оковы, и назад пути не было. Всю жизнь стремясь к свободе, я оказалась в глухо запертой клетке.
Я перевела отрешённый взгляд в сторону и увидела, как воины охотно освобождают для Николаса место у общего костра, дружелюбно похлопывая его по плечу и предлагая пищу. Он сердито отмахнулся от взъерошившего его волосы Дамена – или Дритана, я пока не научилась отличать близнецов – и начал сверлить взглядом потрескивающие поленья, опершись руками о колени и устало опустив напряженные плечи.
Новая волна слабости заставила пошатнуться, но я вынудила дрожащие руки размотать повязки на кистях и потянулась к брошенным Николасом снадобьям и влажным тряпкам. Запястья были стёрты в кровь до мяса, и я болезненно морщилась, смазывая их и вытирая выступающую сукровицу. Я была предоставлена самой себе, но отчетливо ощущала, что мужчины наблюдали, готовые в любой момент пресечь мои попытки сбежать.
Спустя некоторое время затылок начало едва заметно покалывать. Невольно обернувшись, я встретилась с задумчивыми глазами Ника, который исподлобья внимательно следил за каждым моим движением. Он явно оттаял и смотрел мягко, почти виновато, и я, не выдержав, отвернулась, сосредоточившись на перевязке.