Страница 85 из 92
Договорить не успеваю, девушка ловка и непредсказуема, чуть ли не прыгает на меня, обхватив руками шею. Жадно вцепляется мне в губы, не стесняясь протискиваться язычком. Я снова чувствую её приятный и слегка мятный вкус, что, в моём представлении, несвойственно для средневековых крестьянских дам с чёрными зубами. Лия ухаживает за собой не хуже аристократки. Кстати, я тоже не лыком шит. Чистить зубы умею и пальцем.
Что ж… моралистом и ханжой меня тяжело назвать. От женской ласки я не всегда отказываюсь. Особенно, когда на тебя так неожиданно бросаются заплаканные, невинные и очень милые рыжие девочки.
Клоуш крякает в полубреду, и Лия отрывается от меня, хлопает глазками на пунцовом лице:
— Ох… я опять… это сделала… Простите, Римус… Если бы не сделала… Дедушка всегда говорил, что важно себя… ломать… у-и-и-и… ой, простите…
Похоже, Клоуш пытается из своей невинной внучки сделать брутальную хозяйку таверны. Наверное, это правильно. Таким девочкам тяжело жить в средневековье. Не в то время и не в том мире Лия родилась. Хотя и на Земле она бы испортилась. Стала бы каким-нибудь айдолом в ТикТоке.
Прямо… даже как-то… жалко её, что ли. Хочется спрятать это невинное создание от злобного мира. И нет, я не влюбился.
Дружелюбно улыбаюсь, кладу ладонь на голову девочки, глажу по пышной шевелюре.
— Уи-и-и-и…
— Все будет хорошо, Лия. Побудь с дедушкой.
Разворачиваюсь, но опять слышу шаги за спиной. Да что ж такое. Приставучка. Не оборачиваюсь, предупреждаю:
— Лия, помнишь, я тебя предупреждал с Курцем, что иногда я становлюсь… не очень хорошим человеком. Тебе не стоит видеть, что я сделаю с бандитами. Это испортит тебя. А меня уже не исправить.
Голос девушки позади меня становится увереннее:
— Вы сказали, что дедушке нужен покой, и что все будет хорошо, Римус. Я… вам верю и… хочу быть с вами. У-и-и-и… Я уже видела, какой вы человек и… это меня не испугало. Я видела ваш чёрный эфир… Даже Курц испугался, но не я… П… пожалуйста, верьте в меня. Я не слабая. Даже если вы откажете, мне всё равно нужно заняться делами, пока дедушка не придёт в себя… Он всегда говорил, что нужно делать только то, на что можешь повлиять…
Мудрый дедушка. Чуть мудрее, чем я думал.
— Как знаешь, Лия. Я тебя предупредил. Если хочешь быть со мной — готовься умереть. Устраивает?
Лия поджимает губы, выпрямляется, говорит уверенно и без запинок:
— Я не глупая, Римус, — повышает голос. — Я не хочу всю жизнь быть прислугой для мужланов в Стреломете! Возьмите меня с собой! Куда бы вы ни пошли и что бы ни сделали, я готова на всё!
Не уверен, что она понимает, о чем говорит. Молодая, наивная, бесстрашная и влюбленная.
— Уверена?
— Да!
— А если я буду убивать людей?
— Я… я готова! Люди умирают каждый день!
— А если я буду убивать невинных людей?
Пару раз моргает:
— Вы… вы так не сделаете. Вы добрый и хороший!
Ага, конечно. Очень добрый.
Хмыкаю:
— Не, Лия, так не годится. Я задал тебе вопрос. Если я буду убивать невинных, добрых и хороших людей, как ты к этому отнесешься?
К сожалению, она не понимает, что такое «добрые и невинные». Вот, например, солдат, убивший по приказу господина сотни женщин и детей. Он добрый? Ведь он соблюдает законы, подает милостыню, помогает бабушке с тяжелыми сумками и дедушке с сорняками на грядках. Ходит в церковь, да и вообще душка. Добрый? Я вот не знаю. Как тогда эта наивная девочка определяет, что хорошо, а что плохо.
На удивление, я не замечаю сомнений в её глазах:
— Я не буду осуждать, Римус! Если вы убили невинного, значит, за что-то! Я буду в это верить! Всегда!
Вздыхаю. Торн не оценит, что я порчу его племянницу.
— Я тебя услышал, Лия. На словах-то ты в себе уверена, я вижу…
Лицо Лии светится наивной радостью:
— Значит, вы…
Она запинается. Потому что я улыбаюсь самой своей зловещей улыбкой. Делаю то самое лицо, которое боялись все мои недоброжелатели:
— Пошли, Лия, — киваю в сторону главного зала, где Торн уже связал бандитов. — Я покажу тебе вещи, после которых ты никогда не захочешь со мной связываться…