Летний сад

– О, собрат по несчастью, вы ли это?

Кирилл оглянулся и увидел своего знакомца по Бехтеревке – театрально-звездного нарушителя больничного режима. Юноша вежливо кивнул.

– Н-нет, уважаемый, так дело не пойдет! – мгновение спустя актер тоже покинул лебединое чрево и оказался рядом с Кириллом. Легкий аромат хорошего коньяка выдавал его привычное состояние. – Не обращайте внимания, это дальше не продолжится, сегодня спектакль. Вы так неожиданно пропали из клиники, а ведь мне хотелось сойтись с вами поближе. Верите ли, вы единственный из всех… тамошних постояльцев, кто вызывал у меня интерес. Я даже специально выслеживал вас по дороге к той скамейке, – он обаятельно и смущенно улыбнулся. – Вы уж извините. Впрочем, какие извинения, вы ничего не знали, да и все дело осталось там, – он плавно помахал высоко поднятой кистью. – Там, за облаками, там, там-тарам, там-тарам! Ваше чадо? – рука актера легла на ручку коляски.

Кирилл отрицательно покачал головой.

– Сразу заметно, – неожиданно продолжил актер. – Обычно собственные дети показательно капризны рядом с родителями. – Он выдержал некоторую паузу и добавил: – В любом возрасте.

– Юра! Ты задерживаешь взлет! – капризно сказала какая-то из сопровождавших звезду дам.

– Летите, лебеди, без меня! – не оборачиваясь, отозвался тот. – Вы не против, если я немного прогуляюсь в компании с вами и этим очаровательным юным созданием?

– Нет.

– Тогда – прошу! – И вельможным жестом актер указал на широкую аллею.

Они разговорились как-то сразу. Кирилл увидел совсем другого человека, во многом отличного от того, которого встречал на прогулках в клинике. Возможно, это было обусловлено отсутствием больничной одежды, возможно, у Кирилла уже созрела потребность к продолжительному разговору, обмену репликами и мнениями с неглупым собеседником, не обремененным различными обстоятельствами близости с Кириллом. Они достаточно живо обсудили всевозможные достоинства периодического впадания в детство, причем и с той, и с другой стороны были высказаны довольно остроумные замечания по этому поводу.

– Послушайте, Кирилл. Не сочтите меня чрезмерно любопытным, но если это допустимо… Чем вы в нашей бренной занимаетесь?

– Пока ничем, – ответил Марков.

– Это не связано с этим? – собеседник указал на засыпающую Верочку. Вопрос сопровождался богатой мимикой лицедея, и Кирилл рассмеялся.

– Нисколько. Но начинаю над этим думать.

– Так это же прекрасно! Мой друг, извините, что так быстро называю вас другом, но, поверьте, у меня дар дружить. Хоть это и нескромно. Так вот, когда я в первый раз увидел ваше лицо, меня сразу посетила мысль: «Вот тот, кто просто обязан стать моим партнером в спектакле!» По этой-то причине я и пытался с вами познакомиться. Что вы скажете о работе в театре?

– Я – в актеры? Честно сказать, даже не представляю, как это возможно. Ведь у меня ни образования, ни талантов…

– Таланты! Образование! Все вздор! Театр – это мир! Мир, в котором способны существовать не специально обученные люди – это к семейству Дуровых, извините за резкость, – а только немногие избранные, рожденные для существования, нет, для настоящей жизни в этом загадочном мире, вы уж простите мне эту невольную выспренность. Ну так что, пойдете ко мне в партнеры?

Кириллу это предложение показалось интересным.

– И кого я должен буду представлять на сцене? Так, кажется, нужно правильно говорить о профессии актера?

– Именно так! А играть мы с вами будем знаменитого Гамлета. Я – его земную ипостась, а вы – инфернальную, параллельно существующую в невидимом эфире. Согласны?

– Сразу не ответишь. Насколько я понял, мне придется исполнять роль без слов? Что-то вроде театрального эксперимента?

– Совершенно верно!

– Но ведь мы не похожи внешне, чтобы в восприятии зрителя оставаться частями одного целого – человека.

– Театр, Кирилл, – искусство условное. Впрочем, как и любой другой род искусства. Но мыслите вы верно и в нужном направлении, я не ошибся и просто уверен, что все у нас получится. Но сейчас, – актер посмотрел на часы, – к сожалению, мне нужно спешить. Хотя с большим удовольствием я провел бы остаток дня с вами. Однако спектакль – дело святое! Давайте договоримся так, – он протянул Кириллу визитную карточку. – Звоните в любой удобный для вас день, и мы встретимся, обсудим все более детально. Договорились?

– Да.

– Обещаете? Впрочем, я не имею права брать с вас слово. Просто позвоните мне в любом случае, хорошо?

– Обещаю…

Провожая торопливо уходящего актера взглядом, Кирилл понял: во время этого разговора были решены все его проблемы. Когда и как расплетутся узелки пестрых нитей его жизни, он сейчас не смог бы объяснить четко, с точностью до конкретных сроков и форм, которые должно принять его грядущее существование, но в том, что это обязательно произойдет, он уже не сомневался.

Глава 4

Про «С Темзы выдачи нет!» и многое, многое другое из международной жизни

– Итак, господа, подведем итоги… – Госпожа премьер-министр была по обыкновению деловита, улыбчива, но в нарочито ровно выговариваемых словах звучал «викторианский металл». – Наша первоочередная задача – не допустить распространения информации об утерянных ядерных зарядах. В конфликте мы выступили стороной победившей и, как следует из освященного историей права сильного, неподсудны. Но… – леди Тэтчер оторвалась от бумаг, разложенных на кожаном бюваре, – уязвленное самолюбие побежденных и естественный страх слабых держав заставляет нас быть особенно собранными и последовательными. Все, что касается проверки со стороны МАГАТЭ, особенно индивидуальной работы с назначенными инспекторами, мы возлагаем на службу внешней разведки. «Форин офис» нейтрализует дипломатическую активность аргентинцев, особенно в контактах с Советами и прочими записными сторонниками торжества идей мирного сосуществования. Адмиралтейство…

С самого раннего детства сэр Арчибальд Сэсил Кроу не выносил длинных монологов, какими бы конструктивными и важными они ни были. В монотонном выступлении госпожи премьер-министра ему слышалась заунывная колыбельная мелодия, содержание которой при такой форме изложения становилось совершенно несущественным. С его точки зрения, все можно было донести до аудитории короче и яснее – наступив на фолклендскую мозоль аргентинцам, Британия не должна останавливаться на совершенном, а должна с удвоенной энергией продолжать славное дело уязвления своих врагов на всех фронтах. Только таким образом можно заткнуть глотки недовольным и обиженным, боящимся и сомневающимся. И, как бы ни было это печально и прискорбно, монотонные установки главы правительства противоречат его, Арчибальда Сэсила Кроу, планам и желаниям.

В первую очередь это касается перебежчика Курбатова. Изящный пируэт – выдачу русским их бывшего спортивного бонзы – придется отменить. Шумный скандал с участием советского бюрократа-уголовника, руководившего у большевиков бандой рэкетиров, не состоится. И коль так – уйдет господин Курбатов не только от советского закона, но и от справедливого возмездия за гибель Норвежца и за испорченную жизнь девочки-гимнастки, с которой, кстати, надо тоже что-то решать. Роль обличающей свидетельницы – теперь не ее роль. А жаль… Через верного посредника из румынской контрразведки Кроу знал, что заинтересованный русский чин был готов обменять на Курбатова информацию об обстоятельствах засветки Джейн. Он усмехнулся: «Британия! Британия – превыше всего!» Так сосуществуют в вечном антагонизме «личное» и «общественное».

– Не стоит испытывать терпение русских и во второстепенных вопросах, особенно с перебежчиками и внешнеторговыми контрактами. Это в первую очередь относится к ткацким станкам «Ниттинг Луттона». Я думаю, что далее препятствовать этой сделке не стоит. А шум в прессе вокруг гимнастки и ее тренера должен немедленно утихнуть. Сэр Арчибальд, – леди Тэтчер взглядом отыскала Кроу среди собравшихся, – если потребуются дополнительные ресурсы, можете рассчитывать на мои личные фонды. Далее…