Лесные гости

Сама по себе идея монстра в медсанчасти не нова и вряд ли кого-то испугает на самом деле. Дети не любят лечиться, а уж слово «Изолятор» и вовсе внушает им священный ужас, так что ничего удивительного в историях, где честных детишек жуткие твари пожирают пачками именно в изоляторе, нет. Все логично, все понятно. Но только не в нашем случае.

Дети, которые попадали в лагерь, постоянно жаловались родителям на медчасть, вернее, на медсестру, которая там работала. Она была толстая, противная, злющая как крокодил, и постоянно заставляла детей делать разные медицинские процедуры. Вот кто вообще придумал чистить зубы КАЖДОЕ утро? Или пить горькие витамины перед завтраком? Или – о, ужас! – мазать зеленкой содранные коленки? Родители на подобные жалобы только хихикали. Все были детьми, все всё понимали, но… уж, простите, злом медсестру никто из взрослых не считал.

Даже когда жалобы детей вдруг сменились. Они говорили, что медсестра ставит им какие-то уколы, болючие очень, но та на вопросы родителей отвечала, что плановые прививки никто не отменял. Все верили ей, а не детям. Конечно. Кто вообще верит детям?

А потом в лагере началась какая-то эпидемия. Здоровые дети, вполне бодрые и счастливые, ложились спать, а утром просыпались с высоченной температурой и тошнотой. Лазарет был забит под завязку. Медсестра без остановки делала примочки, сбивала температуру, поила детей таблетками… Родителям говорили, что все под контролем, но на самом деле никакого контроля не было. Вскоре и изолятор оказался набит под завязку, а потом… Из поздним вечером, когда большая часть лагеря спала, приезжали машины с тонированными стеклами из города и увозили детей. Мертвых детей.

Несмотря на то, что из медчасти никого не выпускали, слухи по лагерю все равно пошли. Каждый знал – если попадешь в часть, считай, получил билет в один конец. А уж если дело дошло до изолятора – жди вечером машину, за тобой приедут.

Тогда и началась та самая паника. 10 детей понадобилось, чтобы родители пришли брать лагерь штурмом. Замолчать историю не удалось, слишком много было жертв. Лагерь распустили, детей отправили в больницы…

Правда вскрылась после того, как и в больнице дети из изолятора продолжили умирать. Им не помогали ни таблетки, ни лекарства, ни-че-го. Тела изучили, и обнаружили, что всем детям кололи какие-то препараты – тут история умалчивает, какие именно – которые приводили к отравлению, а после и к смерти. Именно медсестра колола. Специально. Она знала, какими лекарствами имитировать болезнь так, чтобы никто ничего не понял. А еще она знала, что детям никто не поверит.

Ее признали невменяемой и отправили на лечение. Многие пытались устроить самосуд – слишком уж много было жертв – в том числе и врачи. Она умерла в психиатрической клинике, вроде как сама, но… Говорили, что это родители ее жертв подсуетились.

Лагерь со скандалом закрыли, а позже и вовсе снесли. На его месте поставили памятник погибшим детям. Потом еще долго дети всего города отказывались ездить в лагеря, любые, да и родители не спешили отправлять чад неизвестно куда. А вдруг и там тоже…

– И ты прям уверена, что это правда? – скептически хихикнула Лада, когда Настена замолчала. – Что-то не слишком похоже….

– Да не, я тоже слышал, – подключился к разговору Леха. Он все это время сидел задумчивый, смотрел на огонь и в разговор не встревал. – Это недалеко от нашего поселка было, я правда тогда мелкий совсем был, но люди шептались, что та медсестра вроде как своего ребенка потеряла маленьким совсем, и другим детям мстила, что они живы.

Замолчали, уставившись на огонь. Эд приобнял дрожащую Ладу, Маруся протянула руки к огню…

– Ладно. Давай, Лех, твоя очередь, – стараясь сбить грустный настрой напомнил Матвей. Остальные согласно забурчали.

– Да что там рассказывать? У меня таких классных историй и нет, я в лагерях не бывал никогда. Вы ж знаете, меня бабушка растила, я даже в садик не ходил никогда…

– Ну, придумай что-то, – не унимался Матвей. Девочки загудели, мол, они же рассказывали, Лада так вообще попыталась обидеться – она же личным поделилась, сокровенным даже…

– Да ладно вам. Отстаньте от пацана. Хотите, я вам байку расскажу? Страшную… – вклинился в нарастающую ссору незнакомец. Все переглянулись и согласно закивали. – Ну, слушайте.

Случилось это в последнюю лагерную смену вот этого самого лагеря, где мы с вами находимся. Видите, те, дальние корпуса, горелые. Так вот…

Был в этом лагере сторож один. Нелюдимый, сидел в своей сторожке днями и ночами, ни с кем не разговаривал, а детей и вовсе стороной обходил. Говорили, что ненормальный он, ну, в смысле, с диагнозом каким-то, но… Охраняет и ладно. Никого не трогает – тоже хорошо, особенно ребятне, которая мимо него в город моталась как к себе домой, он же не останавливал, просто сидел.

А потом в лагере дети стали… пропадать. Буквально. Вечером воспитатели пересчитывают – все на месте. Утром считают – одного, двух нету. Куда делись – непонятно. Вызвали полицию, родителей, обыскивали лагерь с собаками… Кого-то в лесу нашли, кого-то так и не смогли отыскать. Паника тогда началась конкретная, детей забирали по домам, никто не хотел оставаться. Вот только…

Почему-то тогда все решили, что не сами детишки уходили – уводил их кто-то. А кто? Из подозрительных личностей только сторож и был. То, что он никогда ни с кем не заговаривал, не смутило ни расстроенных родителей, ни полицию. Но доказательств не было, так что все ограничилось травлей.

Сторожа травили. Тот продолжал сидеть в своей будке, делал вид, что его это все не волнует совершенно, но нет-нет, да и находились смельчаки, кто ему то морду бил, то окна в сторожке выбивал, а один раз эту самую сторожку даже подожгли, предварительно дверь подперев. Мол, убивец детей только такой смерти и заслужил.

Выбрался тогда сторож как-то, обгорел, но выжил. А люди продолжили ему вслед плевать. Уродом называли, смерти ему желали… Все как обычно, короче, людская справедливость в деле. И в какой-то момент…

Дети продолжали в лагерь приезжать, уж непонятно, почему именно. Если все так ужасно и монстр там работает, зачем отпускали их? А дети эти, наслушавшись родителей, традицию травли продолжили. У них честью было ночью подобраться к сторожке поближе и гадость какую-то сделать. Много чего было, неприятного – сторож все стерпел. Пока однажды добрые пионеры не сотворили кое-что действительно ужасное.

У сторожа, вернее, не у него даже, просто около сторожки, все время собака ошивалась. Мелкая дворняжка, бегала и бегала, никому вреда не делала. Сторож ее подкармливал и пускал к себе погреться в дождь. Вот ее-то и решили детишки наказать, раз с самим убивцем ничего не выходит.

Поймали собаку, да на дереве повесили. Невинную, понимаете, душу сгубили, просто так, из злобы да убежденности, что правы. Тогда-то и перемкнуло что-то в голове у сторожа.

Детей не наказали даже, просто пожурили, что так делать нельзя. А наутро каждого из них нашли в своей кровати, задушенного. А сам сторож в своей сторожке в петле болтался. В предсмертной записке написал, что теперь-то его точно можно ненавидеть, мол, вот этих мелких он сгубил, а тех, других на него чтобы и не думали вешать, ни причем он.

Незнакомец замолчал.

– Ну, и? Страшно-то когда будет? – не выдержала тишины Маруся.

– Страшно? Ну, хорошо, будет и страшно. Сторож тот до сих пор по территории лагеря ходит, порядок наводит, чужаков прочь выгоняет. Призраком стал – а все равно место рабочее не покинул. Говорят, те сгоревшие корпуса – его рук дело, якобы там группа подростков заночевать хотела, незаконно на территорию забралась и… Все, привет.

Народ переглянулся. История мало того, что была пресновата, так еще и пугала чем-то совсем… не страшным. Подумаешь, призрак! Много они таких легенд слышали, и ни одна не оказалась правдой. А уж про лагерь этот и страшнее штуки рассказывали. На лицах студентов постепенно проступало разочарование.