Мадин

Камила, то и дело, писала мне гадости. Разумеется, она обо всем догадалась, а затем и узнала. Да, я ее подставила и теперь она решила сделать врагом номер один меня и буквально закидывала жуткими сообщениями.

Мадин так же периодически названивал мне. То умолял простить, то обвинял в том, что я так и не удосужилась сообщить ему о больном сыне. Порывался что-то сделать, чем-то помочь, но я от всего отказывалась. Хотел бы что-то сделать, сделал бы. А брать на себя роль управляющего в его жизни я не желала.

Меньше всех было Заура и это удивляло. То есть, после последнего пьяного голосового прошло довольно много времени, и он больше не звонил, не писал. Наверное, решил сдаться. Удивительно и не похоже на него, но грех было жаловаться. В смысле, я все равно не собиралась к нему возвращаться, да и отношениями то, что было между нами, назвать не могу. Но, завидев его однажды вечером возле подъезда дома, в котором мы с Игорем снимали квартиру, я не удивилась. Наоборот, я была удивлена, что этого не происходило раньше.

Был довольно поздний вечер. Сегодня Богдан был на дежурстве, мы с Игорем провели его вдвоем. Сначала сходили в магазин за продуктами, затем приготовили вкусняшек, умяли их и сделали домашку. Я выбежала буквально за одной вещью — маслом, которое мы забыли, и уже спешила домой, когда вдалеке я завидела знакомый силуэт. При приближении я убедилась в том, что это был Заур. Весь в черном, как всегда со своей неизменной сигаретой во рту.

— Привет. — Он даже не улыбнулся, просто кивнул, завидев меня. Я остановилась в нескольких шагах от него.

— Зачем ты здесь? Мы же все с тобой выяснили еще в прошлый раз.

— Нет. То есть… — он помялся, сделал глубокую затяжку, подумал над чем-то, отводя взгляд. — Мне нет оправдания.

— Правильно, нет.

— Есть шанс, что ты когда-нибудь…

— Прощу тебя? — Я удивленно взглянула на него. — А как ты думаешь? Ты разрушил мою жизнь, потому что привык тягаться со своим братом за любую понравившуюся тебе игрушку. У вас с детства какие-то обиды друг на друга, а расплачивается весь остальной окружающий мир. Хотя вы давно уже выросли, но кого это волнует, не так ли?

— Я правда сожалею. Это было восемь лет назад, я был…

— Что, молодым и глупым? Ты не был ребенком, когда сознательно говорил мне гадости, когда отговаривал брата от женитьбы на мне, когда подставлял меня с несуществующими мужиками и изменами. Ты все сделал, что бы мы не были вместе, а под конец решил поиграть моей жизнью и здоровьем…

— Ты думаешь, я виноват в том, что Игорь…

— Нет. — Я осекла его, потому что точно знала, что это не так, хоть у меня и не было желания облегчать ему тяжелую ношу вины. — Это генетическое заболевание, врачи мне почти сразу об этом сказали. Я узнала, что в роду по папиной стороне были такие случаи. Это не твоя вина, но это не умоляет того, что ты сделал. Я могла умереть в тот вечер. Вместе со своим не рожденным ребенком. А ты бы даже не ответил за это. Тот мужчина, которого ты нанял… он мог оказаться кем угодно, с какими угодно мыслями и планами, но ты бы уже не контролировал общий процесс. Тебя ничего не остановило.

— Я был глупцом.

— Ну, да… — Я покивала, понимая, что слова — это пустое. Человека делает человеком его поступки.

Что могли сейчас изменить его слова? Его сожаления? Они не могли исправить прошлого и того будущего, которого он меня лишил.

— Ты правда так жалеешь, что я разлучил тебя с Мадином?

— Я… — Я замялась.

— Ну?

— Не в этом дело.

— Просто ответь на вопрос.

— Я любила его, если ты на это намекаешь, — ощетинилась я, гневно зыркнув в сторону Змея. — Мадин — та самая первая любовь, если тебе вообще хоть что-то известно об этом чувстве. И, да, я мечтала связать с ним свою жизнь, я хотела растить нашего сына в браке, я видела себя его женой. Я не сразу его забыла, точнее, будет правильно сказать, что я помнила о нем годами. Меня отпустило-то совсем недавно, когда мы с ним снова встретились. Думай, что хочешь, а брата твоего я любила, хотела и не могла выпустить из своего сердца много лет.

— Ясно…

— Но… наверное, я даже рада тому, что ты нам помешал.

— Надо же… — он хмыкнул, выбрасывая одну сигарету и тут же потянувшись к следующей.

— Я не завидую Самире. И, если уж быть совсем откровенными, то он не заслуживает даже ее с ее тяжелым характером и истеричным поведением. Она хотя бы человек слова. Сказала — сделала. Мадин не может даже этого. Я не знаю, какой он брат, какой сын и какой бизнесмен, но, как партнер по жизни для женщины… он не лучший вариант. И сейчас я могу судить об этом с холодной трезвостью, коей не было в мои девятнадцать. Я рада, что судьба в виде тебя развела нас в стороны раз и навсегда. И я не изменила своего решения, я против их общения с сыном. Игорю нужен отец.

— М… врач?

— А что? Хороший вариант.

— Ты оперируешь только тем, что выгодно?

— А как ты хотел?

— Чтобы ты хоть на секунду ослабила вожжи разума и отдалась на волю чувств…

— Ага, один раз уже отдалась, теперь девять месяцев гадать, какого хрена…

— Что?

Это было из разряда сначала сказать, а лишь затем подумать о том, что именно и кому ты говоришь. Эти слова просто соскользнули с языка и застыли между мной и Зауром острым колом.

— Да так… не обращай внимания… — я покачала головой и хотела было сделать шаг в сторону подъезда, как вдруг сильная рука схватила меня за локоть и заставила затормозить. — Ну? — я бросила туда взгляд.

— Объяснись.

— Нечего тут объяснять, Заур. Мы с тобой никто друг другу и всегда были никем, и мои дела — это только мои, к тебе они никакого…

— Ребенок мой или твоего нового хахаля? — Заур, как обычно, отсек все лишнее и задал вопрос в лоб.

— А оно тебе важно?

— Ты сейчас серьезно? — Шумахов сильнее сжал локоть, а я зашипела.

— Больно, пусти! — Свободной рукой я толкнула его в плечо, и он тут же отступил.

— Я еще раз спрашиваю, ты беременна? Ребенок от меня?

— Я не знаю! Не знаю, змеище ты хреново, понимаешь?! Я не знаю! — вскрикнула я, взмахивая руками. — Доволен?! Что дальше?

Воцарилось молчание, задул холодный ветер. Мимо прошла стайка веселой молодежи, затем одинокий пожилой мужчина со своей собакой, а мы все стояли и молчали, не зная, что нужно говорить в такой ситуации.

— Я в любом случае ни на что не…

— Мне все равно. — Заур бросил на меня неожиданно уверенный взгляд.

— В смысле, я не поняла…

— Все равно, чей это ребенок. Ты с этим врачишкой только потому, что в первый раз я здорово накосячил, а во второй раз не смог удержать тебя, свою женщину. — Мои брови поползли вверх. Свою женщину? Вот это Змей загнул, так загнул. — Это не твоя вина. И это не измена. Поэтому я готов принять это. Игоря. Второго ребенка. Хочу только одного.

— Чего же?

— Кого. Тебя. Тебя хочу в своей жизни, Ева. На постоянной основе.

57

Разговор с Богданом оказался непростым. Конечно, я понимала, что легким он не будет, но все же во мне теплилась какая-то глупая, почти детская надежда на то, что все образуется само собой, что добрый и чуткий Богдан сможет меня понять. Заур же смог…

— То есть, ты ненавидишь этого парня, но все равно спала с ним.

— Нет! — Я покачала головой, а затем закусила губу. — То есть, да… — Богдан пришел к нам после смены и собирался оставаться с ночевкой. Но, с учетом того, что я затеяла разговор во время ужина, к которому он так и не притронулся, вряд ли можно было на это рассчитывать.

Рассказ у меня вышел скомканным, странным и со стороны звучал как-то жалко. В голове у меня он не был таким нелепым, но…

— Тогда объясни мне, что заставляло тебя быть с ним, если он тебе так отвратителен?

— Я… он же шантажировал меня…

— По твоим словам, это было лишь первое время, и, из того, что я понял, это бы не закончилось незапланированной беременностью. Ты же с ним была намного дольше. Значит, это был осознанный выбор с твоей стороны? — Богдан говорил сухо, деловито, будто бы строгий судья, а не тот мягкий и добрый мужчина, с которым я сходилась пару месяцев назад.