Связанные венцом

– Не спится? – слышится знакомый голос.

Вздрогнув, поворачиваюсь и вижу точно такой же балкон, на котором стоит Бриннэйн и с любопытство разглядывает меня.

– Нет, – качаю головой.

– Источник?

– Нет, – опять отрицаю предположение. – Просто… волнуюсь немного…

Бриннэйн хмурится.

– А ну-ка отойди, – просит он. И я невольно отступаю к двери.

Принц фей-ир, сделав шаг назад, отталкивается ногами и с легкостью перепрыгивает на мой балкон.

– Рассказывай, Ана! – приказывает он. – Чего ты боишься?

– Не боюсь вовсе, – вздергиваю подбородок. – Волнуюсь просто.

– Почему? – подозрительно прищуривается принц.

Опускаю глаза и принимаюсь разглядывать свои руки. Ну, как ему, принцу, выросшему среди знати, понять, что я чувствую? Как объяснить?

– Я весь во внимании, – произносит он.

Я чувствую его пристальный взгляд. Поднимаю голову и встречаюсь с внимательными синими глазами.

– Полагаю, для хорошего рассказа требуются удобные места, – хмыкает он. И, взмахнув рукой, прямо из воздуха наколдовывает ажурное, снежно-белое кресло-качалку.

– О! – удивленно распахиваю глаза.

– Энергия, – хмыкает в ответ. – Я подумал, что она тебе понравится. И вот еще.

Прямо в руки мне падает молочно-белый пушистый плед.

– Это тоже энергия?

– Нет, – с губ Бриннэйна срывается смешок. – Плед я взял из своей комнаты.

Краснею. Вот надо же быть такой глупой. Ведь чувствовала же, что обычная ткань

– А теперь садись и рассказывай, что тебя волнует, – приказывает его высочество. – Ужин? Толпы напыщенных аристократов? Скучные светские беседы? Или незабываемый рассказ лорда Ситли, как он страдает от своей подагры?

Невольно начинаю хихикать.

– Разве фей-ир страдают от каких-либо болезней?

– Конечно же, нет! – делает возмущенную гримасу Бриннэйн. – Но лорду Ситли безумно нравится жаловаться на все, что его окружает. Начиная погодой и заканчивая урожаем апельсинов. А различные хвори – это его излюбленная тема.

Смех замирает на губах.

– Я не хочу быть фриком? – тихо произношу.

– Кем? − вздергивает брови Бриннэйн.

– М-м-м-м… странной. Не такой, как вы. Забавной зверушкой.

На последних словах голос, задрожав, срывается.

– Разве ты такая? Поверь, никто тебя такой не воспринимает, Ана!

– Но фей-ир, – сглатываю давящий комок в горле. – Вы все такие красивые. Возвышенные, изящные. А я.. я простой человек.

– Мне кажется, ты слишком недооцениваешь себя и переоцениваешь нас, – улыбается Бриннэйн. – Ты красивая. Очень. А еще милая. И талантливая. Даже у нас, фей-ир такой дар редкость. Никто тебя воспринимать не будет, как игрушку, зверушку, или что ты там себе напридумывала.

Он садится на корточки возле меня, заглядывает в глаза. Пристально и как-то проникновенно.

Я смущенно опускаю взгляд.

– Ана, посмотри на меня! Почувствуй! Разве я вру тебе? Ты ведь можешь это ощутить.

– Наверное… – тихо говорю.

Он протягивает руку, заправляет мне за ухо прядь волос.

– Для нас каждый житель ценен. Каждый, кто носит в сердце дар. Мы умираем, Ана. Все умираем. Детей нет, они не рождаются. Фей-ир долгожители, но не вечны. И новый, совсем новый для нас представитель расы – это праздник и великое счастье. Ты, и такие как ты – вдруг в будущем еще появятся одаренные – наша надежда, на то, что мы не исчезнем с лица Мизельи…

Глава 37

Я помню концертный зал в городском доме культуры. В детстве мне казалось, что нет прекраснее места. Что именно так должны выглядеть дворцы. Именно в таком вот бальном зале золушка повстречала своего принца, красавица танцевала с чудовищем, а у Белоснежки праздновали свадьбу.

Но бальный зал во дворце фей-ир был не просто роскошен. Он выглядел как ожившая мечта всех маленьких девочек. Сияющий, искристый, словно припорошенный маленькими снежинками, которые сверкали, будто звезды, отражая свет огромных люстр и светильников.

Вечерняя прохлада пробиралась сквозь широко открытые французские окна, играла воздушными полупрозрачными занавесками и наполняла огромное помещение свежестью и ароматами ночных цветов.

В горле пересохло. Я замираю у двери, словно испуганная мышь перед кровожадным котом. По одну сторону возвышается Рхианнон, по другу Бриннэйн, которого я держу под руку.

– Волнуешься? – тихо спрашивает королева.

Киваю. Пальцы на предплечье Бриннэйна нервно подрагивают.

– Не стоит, Ана. Ты прекрасна. И чудесна, – мужчина смотрит мне прямо в глаза. В душе разливается умиротворение и спокойствие. А еще внезапное понимание, что мне совершенно все равно. Полностью. Те, кто сейчас веселится там, за дверьми, для меня никто. Они ничего не значат. Никак не влияют на мою судьбу. Н никоим образом не связаны с моей семьей, с теми, кого я люблю и чьим мнением дорожу.

Даже если я не понравлюсь напыщенным аристократам королевства Нардгкейл, ничего страшного не случится. Мой дом Атар, моя семья Сил. А ему уж точно плевать на мнение горстки возвышенных представителей древнего народа. Потому что… потому что он любит меня такой, какая я есть. Правда любит. Просто сам еще об этом не догадывается. Сомневается. Ну и пусть. Зато я уверена. Наши чувства настоящие. В них есть доверие, тепло, уважение, страсть, дружба и готовность опекать и защищать свою вторую половинку. Такого не наколдуешь!

А венец… Венец я все равно уничтожу. Ведь не всем так может повезти, как нам с Силом или Сабине и Маркусу. История Виенны и Мэверика явное тому подтверждение.

Кидаю последний взгляд на зеркало. В нем отражается чуть испуганная, немного бледная, но вполне симпатичная девушка. Высокая прическа добавляет лет, как и вычурные украшения на шее. Зато платье, которое одолжила Рхианнон. наоборот, само воплощение молодости и невинности. Нежный голубой цвет переливается, ткань, словно припорошенная бриллиантовой крошкой. Будто до нее невидимой рукой дотронулась ее величество Зима. и нежный шелк покрылся хрупким искристым инеем.

– Идем, – слегка подталкивает меня в спину Бриннэйн.

И я, в последний раз выдохнув, ступаю вперед. За Рхианнон, которую уже приветствуют подданные.

Возгласы затихают. Нежная мелодия, тренькнув на высокой ноте, обрывается. Тишина, словно пологом накрывает бальный зал. Не слышно ни шепота, ни шуршания. Кажется, даже воздух превратился в густой студень и замер, непоколебимый и легким дуновением ветерка.

– Леди Анастасия! – объявляет невидимый глашатай.

Все взгляды скрещиваются на мне. Изучающие. Скептические. Изумленные. Преисполненные интереса. Некоторые, откровенного пренебрежения.

Я вздергиваю подбородок, расправляю плечи. Как мантру повторяю про себя: “Мне все равно, мне все равно...” И краем глаза замечаю ободряющую улыбку Бриннэйна.

Мы садимся за высокий стол. Прямо на виду у всех придворных. И мое место оказывается слева от королевы, прямо напротив принца.

Слышаться шорохи и скрежет стульев по полу. Остальные тоже рассаживаются, следуя примеру королевской семьи. Слуги начинают разносить подносы с угощением, наполнять хрустальные кубки напитками, но я словно не вижу этого. Даже не знаю, что мне в тарелку кладут. Лишь бездумно ковыряю вилкой какую-то странную субстанцию, похожую на жидкое картофельное пюре, но зеленого цвета. Попробовать деликатес желания не возникает. Да и чувство голода пока совершенно отсутствует, напрочь заглушенное волнением.

Понемногу начинают звучать едва слышные шепотки, которые перерастают в тихие разговоры. Я тоже умудряюсь отвечать  на какие-то реплики королевы или же ее брата. Но больше ни с кем не говорю. Впрочем, у остальных тоже пока не возникает желание со мной общаться. Меня словно изучают со стороны... экзаменуют. Неприятно...

– А почему нет музыки? – с нарочитым недоумением восклицает Рхианнон. – Я желаю танцевать!

Королева дает понять, что пора уже окончить трапезу. Видимо, танцы Рхианнон считает более удобными для сближения.

Музыканты тут же берутся за инструменты, и по залу разливаются первые ноты незнакомой мелодии. К королеве подходит молодой мужчина и, поклонившись, приглашает на танец. Это служит сигналом для остальных. И Бриннэйн сразу же увлекает меня на середину зала. Я и опомниться не успеваю, как уже кружусь в танце, ведомая ловкими руками волшебного принца.