Связанные венцом

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я не могу скрыть восторг, и, прижав руки к колотящемуся сердцу, поворачиваюсь к Рхианнон, чтобы выразить свою благодарность. Но в этот момент в дверь слышится негромкий стук.

– А вот и он! – восклицает королева. – Сейчас я тебя кое с кем познакомлю. Он позаботится о тебе, пока меня не будет. И поможет во всем.

– А вы? – вырывается вопрос. Я, конечно же, не ждала, что Рхианнон будет нянчиться со мной все время. Все же она королева. У нее наверняка куча дел. Но отчего-то страшно оставаться наедине с незнакомым фей-ир. Кроме Рхианнон я представителей этого народа вообще не знаю...

– Не волнуйся, – понимает меня без слов королева. – Уверена, вы найдете общий язык. Я столько о тебе рассказывала, что он уже жаждет познакомиться с тобой!

Я хмурюсь, не понимая, отчего такое любопытство ко мне, обычной девчонке, пусть и из другого мира. Но дверь неумолимо  отворяется, и на страх не остается времени. В комнату заходит красивый молодой мужчина, настолько похожий на саму Рхианнон, что сомнений в родстве не возникает. Он выглядит настолько юным, что я даже не знаю каким словом охарактеризовать его возраст. И лишь ярко-синие глаза выдают, что ему очень много лет.

– Знакомься Ана, это мой любимый брат Бриннэйн, – сияет Рхианнон.

Заинтересованный взгляд пробегается по мне. Заставляет поежиться и потупить взор. Я чувствую себя неловко и немного раздраженно. Хотя пока не понимаю, откуда во мне взялась эта злость. Ни Рхианнон, ни ее брат не сделали ничего плохого.

– Неужели это и есть Ана! – восклицает Бриннэн.

Он подходит ближе, хватает меня за плечи и крепко прижимает к груди, как давнюю знакомую.

– Она самая, – хмыкает Рхианнон.

Я чувствую, как все мое тело деревенеет. Но в душе разливается ни с чем несравнимое умиротворение, будто бы я, наконец, попала домой. Туда, где меня всегда ждали. И только сознание тихими отголосками убеждает, что в этом есть нечто странное, неправильное. Мой дом вовсе не Энилейн.

Отстраняюсь, заглядываю в синие глаза, точно такие же лучистые, как у королевы фей-ир

– Почему?

– Что почему? – он не понимает.

– Почему вы рады? Это лицемерно!

Я сама не знаю, зачем говорю эти слова. Но не могу просто молчать. Эта странность она пугает. Разве можно одновременно чувствовать себя в безопасности, и страшиться этого. Зачем королеве и ее брату я нужна? Почему они так радушны?

– Разве ты не понимаешь? – к нам подходит Рхианнон. – В тебе дар. В тебе частичка сердца Энилейна. Ты наша. Вселенная посчитала тебя достойной дара Тирейры. Здесь твой дом. Здесь тебя всегда будут ждать. Любить. И примут, как родную. Ты и есть нам родная. Ты та, кто может жить и в нашем измерении, и измерении людей.

Опускаю взгляд. Не хочу никакого дара. Сейчас я, несмотря на бурлящую внутри энергию, чувствую себя совершенно измученной морально. Мысли текут вялой рекой.

– Неужели вы ко всем так исключительно относитесь? Ко всем “заблудшим овечкам”?

Брат и сестра переглядываются.

– Ана, ты первая “заблудшая овечка”... – осторожно говорит Рхианнон. – И настоящее чудо для нас.

Поджимаю губы. Чудом быть не хочется.

– А вот и обед, – со странной интонацией произносит Бриннэйн почти одновременно со стуком в дверь.

– Мы решили, что тебе будет комфортнее пообедать в маленькой компании. А ужин будет в большом зале. И тебя всем представят, – добавляет Рхианнон.

– Но зачем? – удивленно моргаю.

Не представляю, для чего мне знакомиться с остальными придворными фей-ир, если завтра я вполне могу покинуть Энилейн.

– Все жаждут увидеть иномирную сирену, – как само собой разумеющееся говорит Бриннэйн.

И мне это совсем не нравится.

Пока молчаливая служанка накрывает маленький столик в моих покоях, рассеянно наблюдаю за плавными движениями девушки. Все фей-ир грациозны и изящны. Представляю, как среди них буду выглядеть. Да еще и в платье этом затрапезном. Измятом. На подоле так и остались следы от брызг фонтана. Ткань высохла, но небольшие кружочки явно проступают на тонкой ткани.

– Присаживайся, Ана, – помогает сесть на изящный стул Бриннэйн.

Осторожно располагаюсь на краешке. Даже двинуться боюсь. Ажурная белая спинка настолько тонка. Кажется, стоит только на нее опереться, и сломается.

– Угощайся, – мягко улыбается Рхианнон.

В тонкие чашки разливается бледно-оранжевый ароматный напиток. Воздушные пирожные на тарелке так и манят их попробовать. Присыпанные белой сахарной пудрой, они похожи на маленькие снежные холмики.

Но кроме сладкого, я замечаю в супнице густой крем-суп, в котором плавают кусочки какой-то рыбы. Легкий салат из каких-то ярко-красных овощей, похожих то ли на помидоры, то ли на редис, и листьев бледно-зеленого цвета. Маленькие сэндвичи. Нарезанное тонкими ломтиками розовое мясо. Сыр… И еще много неизвестных мне блюд.

Брат с сестрой приступают к еде. Я тоже беру в руки вилку. Но аппетита нет совсем. Гоняю по тарелке странный помидор, так и не решаясь его попробовать. Почему-то в этот момент хочется молока. Свежего, сладкого. И ломоть теплого черного хлеба. А незнакомые блюда лишь вызывают легкую тошноту.

– Тебе не нравится, Ана? – обеспокоенно спрашивает Бриннэйн.

Качаю головой.

– Просто аппетита нет. Наверное, я слишком переволновалась. Все это так ново и непривычно для меня.

Беру в руки чашку. Жажда, вот, пожалуй, единственное чувство, которое я сейчас испытываю.

– Она, наверное, слишком перенасытилась источником, – решает Рхианнон.

– Не беспокойся, – кладет руку мне на предплечье Бринэйн. – Такое бывает. Особенно впервые. Меня, помню, тошнило три дня.

– О, да. Ты тогда знатно отхлебнул энергии. Матушка думала, тебя к лекарям придется вести, – смеется Рхианнон.

– Зато ты уж как попробовала, так попробовала. Тебя трижды заставили черпать из источника.

– Я боялась. Насмотрелась на тебя. А ведь вечером должны были дать бал в честь моего шестнадцатилетия. Зеленоватый цвет кожи совсем не шел к моему праздничному платью, – фыркает Рхианнон.

– А еще первый танец ты обещала Олессандру Падрейгу, и если б тебя вырвало на него во время вальса… – многозначительно вздергивает брови Бриннэйн.

Шутливая перепалка между братом и сестрой немного разряжает обстановку и снимает напряжение. Даже не верится, что себя так могут вести возвышенные фей-ир. Сколько похожих споров было и у нас с Никитой.

– Бриннэйн, думаю, Ане, стоит немного отдохнуть перед вечером. Так ведь? – говорит Рхианнон, кинув на меня вопросительный взгляд.

Я киваю. Хотя вряд ли сейчас засну. Скорее мне нужно одиночество, чтоб все хорошенько обдумать. Столько информации, новых впечатлений и удивительных открытий, что голова буквально кругом идет.

Но когда Рхианнон и Бриннэйн уходят, а все та же симпатичная служанка помогает подготовиться ко сну, я понимаю, что меня не привлекает ни мягкая кровать, ни удобное кресло у окна. Я честно пытаюсь хоть несколько минут полежать спокойно, надеясь на сон. Но тщетно. К бурлящей энергии примешивается волнение перед вечером.

Что задумала Рхианнон? Как будет проходить этот самый ужин? Чувствовать себя диковинной зверушкой, которую всем показывают, как удивительный экспонат в цирке уродцев, не хочется. Но боюсь, что для фей-ир так и будет.

Хорошо бы уметь перемещаться. Миг – и я уже в Атаре. И еще лучше – с уничтоженным венцом.

Провертевшись на кровати, раздраженно откидываю покрывало. Набрасываю на себя платье. Жаль, что со шнуровкой на спине некому помочь. Впрочем, не страшно. Кто может меня увидеть?

Вид за окном так и манит. Зовет. Притягивает. Я выхожу на балкон и вдыхаю чистый свежий аромат. Тут действительно пахнет по особому. Нежными цветами. Сочной травой. Капельку морозным утром. И совсем чуть-чуть апельсинами. Такой насыщенной смеси ароматов я не ощущала никогда.

Порыв ветра обдувает плечи, заставляет поежиться. Я делаю глубокий вдох и прикрываю глаза. Обхватываю себя за плечи, пытаясь найти хоть немного спокойствия среди всего этого бардака.