Страница 10 из 35
— Если не восстановишь силы, как мы сможем вернуть твоё золотое ядро? — спросил он, беря кусочек жареной рыбы палочками, — Вот именно. Не сомневайся. Ты всё правильно расслышал.
— Тебе известен способ, как это сделать? — сухо спросил Цзян Чэн, не веря своим ушам. Его губы дрогнули, а в горле пересохло.
— Ты же давно знаешь, что моя мать, Цансэ Саньжэнь, была ученицей Баошань Саньжэнь? — продолжил Вэй Усянь, развернувшись к нему лицом, — Я имею в виду, что знаю, на какой именно горе живет Баошань Саньжэнь. А это значит, что я могу отвести тебя к ней.
Баошань Саньжэнь, легендарная бессмертная наставница, прожившая много сотен лет, отшельница, которая, по слухам, способна оживлять мертвых и наращивать плоть на кости!
Вэй Усянь почувствовал, что эти слова начали разжигать интерес молодого господина. Проблеск надежды появился в его аметистовых глазах. Цзян Чэну сразу стало тепло на душе и на сердце.
— Но разве ты не говорил, что не помнишь своего детства?! — возразил он, сомневаясь в своих словах.
— Да, я забыл своё детство, но не полностью. Я хорошо запомнил местность, где живёт Баошань Саньжэнь, от своей матери, — ответил Вэй Усянь, допивая чашку зелёного чая, — Она говорила, что если я окажусь в тяжёлой ситуации, то могу подняться на гору и попросить бессмертных, живущих там, о помощи.
Цзян Чэн подскочил с кровати и бросился к столу. Вэй Усянь подтолкнул к нему тарелку и палочки.
— Сначала полностью съешь свой ужин. Иначе я вообще ничего не скажу! — пригрозил Вэй Усянь.
Схватив палочки, Цзян Чэн принялся набивать рот едой. Сквозь чувство абсолютной безысходности пробилась надежда на то, что всё ещё может обернуться иначе, что жизнь всё еще прекрасна. Нахлынувшие чувства поглотили юного господина, и он не заметил, что держит неправильно палочки.
— Я отведу тебя туда завтра! — сказал Вэй Усянь, — Когда поднимешься на гору, нельзя открывать глаза и смотреть вокруг. Тебе нельзя запоминать местонахождение горы, нельзя видеть живущих там людей. И помни, что бы тебе ни приказали делать, ты должен будешь подчиниться
Цзян Чэн уставился на него, в надежде услышать что-то ещё.
— И вот ещё что, самое важное. Если тебя спросят, кто ты, тебе нужно будет сказать, что ты — сын Цансэ Саньжэнь. Ни в коем случае не раскрывай, кто ты есть на самом деле! — добавил Вэй Усянь, собираясь ложиться спать, — Нам нужно хорошо выспаться сегодня.
— Хорошо! — воскликнул Цзян Чэн, доедая всю еду на столе.
Мокрый ноябрьский снег лежал повсюду: на земле, на скамьях, в саду. Осенний сад казался неприветливым и пустынным. Ибо не лепестки, а снежные хлопья укрывали спящие деревья. Они стояли в кружеве, вытканном инеем, и лишь последние, жалкие листочки ещё упорно держались за ветки. Кругом тишина, Вэнь Цин упивалась красотой суровой природы и тусклыми красками. Она стояла на лестнице усадьбы, держась одной рукой за перила.Когда пришло время прощаться, Вэнь Цин подумала о том, чтобы они поскорее отправились на вершину Илина. Ей нужно тщательно подготовиться к операции, притворившись Баошань Саньжэнь. Серое небо сливалось с серыми горами, но атмосфера была тяжёлой и мрачноватой.
— Я всегда буду признателен вам за помощь, которую вы нам оказали, — ответил Вэй Усянь, поклонившись в глубоком поклоне.
Небрежно поклонившись спасителям, Цзян Чэн скрылся за спиной Вэй Усяня, ожидая, отправится в путь.
— Самая большая благодарность — это ваш уход из надзирательного пункта Илина! — отрезала Вэнь Цин с надменной улыбкой, исчезая в дверях собственного дома.
— Прощайте, господин Вэй Усянь и Цзян Чэн, — робко крикнул Вэнь Нин, уходя вслед за сестрой.
После долгого путешествия Вэй Усянь и Цзян Чэн пришли к подножию одной из отдалённых гор Илина. Склоны были сплошь усыпаны снегом, а вершину укрывали туманные облака. От этого места и правда, веяло божественностью. И всё же оно не слишком-то походило на образ обители бессмертной наставницы, который сложился в сознании Цзян Чэна. Он постоянно беспокоился, смогут ли они найти нужную гору. Стоило им, наконец, добраться до неё, как подозрения проснулись вновь. Вэй Усянь поднялся вместе с Цзян Чэном до середины горы. Под солнечными лучами снег блестел так, что невозможно было смотреть по сторонам — слепило глаза. В горах снег держится несколько месяцев, а на вершинах гор никогда не тает. Укрытые снегом вековые деревья затаились, словно невиданные стражи, выстроенные в хаотичном порядке, охраняя покой бессмертных небожителей живущих здесь. И пусть они без красочной одежды, лишь некоторые ветви, которые потолще, удержали на себе снежный покров.
— Это и правда то самое место, где живет Баошань Саньжэнь? — спросил Цзян Чэн, поднимаясь вслед за Вэй Усянем.
— Вот и всё. Дальше я с тобой пойти не могу! — ответил Вэй Усянь, доставая кусок чёрной ткани, и завязал ему глаза, — Ты ни в коем случае не должен открывать глаза. На горе нет никаких диких зверей. И лучше бы тебе идти помедленнее. Даже если упадешь, снимать повязку нельзя.
— Я буду ждать у подножия горы! — воскликнул Вэй Усянь.
Он ещё какое-то время наблюдал за медленно уходящим юным господином, а потом развернулся и пошёл по другой горной тропе на вершину горы.
На вершине горы Илина находилась пещера, к которой вела единственная тропа, настолько скользкая, что по ней едва мог пройти человек. Внутри она оказалась довольно большой, стены пещеры сплошь покрыты ледяной коркой. Потолок устлан бахромой изморози, она не исчезает даже летом. В центре стояли два плоских, каменных алтаря, где будет проводится операция по пересадке золотого ядра. Здесь было прохладно, но не холодно. Кое-где лежал снег и мох. Перед тем, как прибыть сюда, Вэнь Цин приготовила несколько лекарств на основе целебных трав, которые могли бы облегчить боль Вэй Усяню.
— Вэй Ин, разведи огонь и разогрей воды, — сказала Вэнь Цин, доставая широкополую шляпу с длинной, чёрной вуалью.
— Вэнь Нин, постели шерстяные покрывала на каменные, прямоугольные столы, — продолжила Вэнь Цин, — И расставь свечи по периметру пещеры и алтаря.
— Вэй Усянь, ты ещё не передумал? — спросил Вэнь Нин, разжигая костёр дровами.
— Нет, — ответил Вэй Усянь, но по лицу его пробежала мрачная тень.
— Хорошо, я отправлюсь за ним! — воскликнула она, взяв собой длинный меч. Надев свою широкополую шляпу с вуалью и бордовый плащ. Вэнь Цин вышла из пещеры, стала ожидать путника.
Метель усилилась, резкий порыв ветра разом залепил ей лицо пригоршней мокрого снега. Смахнув его, дева Вэнь перевела дух, несколько минут дышала свежим вечерним воздухом. Перед ней открывалась изумительная картина: горные хребты тянулись до самого горизонта, припорошенные снегом хвойные деревья переливались в темноте изумрудной сиянием. Широкие кроны твердолиственных деревьев, тесно смыкаясь ветвями, пропускают мало света, поэтому здесь можно встретить травы и кустарники. Под пологом деревьев чаще встречаются дикорастущие ягоды — брусника, черника и красная смородина. В конечном итоге — это горная местность представляет из себя густой смешанный лес.
Цзян Чэн, почти добравшись до вершины, пройдя через хвойный лес, и лишь поплутав двадцать две минуты, смог выбраться из него. Внезапно раздался звон колокола, резко прервавший шум леса. Звук колокола разнесся так далеко, что в лесах затихли птицы, словно предчувствуя приближающуюся опасность. На его лице появился испуг, щёки побледнели, а руки крепко сжали палку. Когда звон утих, Вэнь Цин направила острый меч в сторону путника с палкой.
— Стой на месте! — приказала она, ближе направив к нему меч.
Цзян Чэн выглядел весьма испугано, но старался не подавать виду.
— Кто ты такой и зачем пришёл сюда? — тихо продолжила Вэнь Цин, не отпуская свой длинный меч.
— Вэй Ин, я сын Цансэ Саньжэнь, — ответил Цзян Чэн взволнованно, — Моё золотое ядро разрушено Вэнь Чжулю.
Вэнь Цин снова и снова задавала вопросы о его детстве, почему и как было разрушено золотое ядро и когда Цзян Чэн ответил на последний, вдруг ощутил запах сушёных трав. Потеряв сознание перед ней, он упал на траву, где лежал мокрый снег, превратившись в месиво из грязи и воды. Вэй Усянь и Вэнь Нин вышли из пещеры, чтобы забрать тело Цзян Чэна. В скором времени они положили молодого господина на алтарь. Вэнь Нин его раздел до пояса, чтобы начать операцию по пересадки золотого ядра. Вэй Усянь разделся, последовав примеру Цзян Чэна, а затем лёг на каменный стол.