Предварительное дознание

Irizka2

Предварительное дознание

Часть 1

2037. 14 апреля.

Берлин, Аксель Шпрингер штрассе 65. Издательство Аксель Шпрингер СЕ

Я никогда не любил идти на компромиссы. Сложно менять своё решение, быть терпимым или отказываться от принципов, когда твёрдо уверен в своей правоте. Но и конфликтным человеком назвать меня сложно. Однако наш главный всегда доводил меня до колик и, хотя считается, что кричать на своего непосредственного начальника плохая примета, в этот раз мы снова поругались и устроили скандал на весь шестой этаж.

Берн Курце, главный редактор Ди Вельт, в который уже раз дал мне материал абсолютно несоответствующий моему профилю. Я социолог, пишу о политике и неравенстве в обществе, изучаю психологию человеческого поведения и общения, увлекаюсь физиогномикой и наукой о невербальном общении. Но Берн считает, что я недостаточно экспрессивен для подобных вещей, в моих работах нет эмоций, и мне стоит искать что-то более жёсткое. Потому он дал мне тему про убийство и отправил в отдел расследований. Всучил папку с фотографиями мёртвых тел и бумагу, написанную рукой самого прокурора Маркуса Вермена. Удобно, когда твой любовник из прокуратуры.

Мне и прежде приходилось работать с отделом расследований. Но в прошлый раз это был гражданский иск от группы омег, уволенных с завода БМВ. Мужчины утверждали, что гендер не должен мешать им трудиться на промышленном производстве. Я был с ними согласен, а вот гендиректора БМВ и их миллионы евро – нет. Впрочем, несколько крупных исков в других странах от более активных и лучше поддерживаемых организаций по правам человека смогли заставить правительства внести в законы новые поправки. Теперь спрашивать о половой принадлежности при приёме на работу было запрещено. Не могу сказать, что я был сильно рад этому. Ведь ребята, о которых была статья, так и не смогли вернуться на свои прежние места.

Накричавшись на Берна и высказав своё недовольство новым заданием, я покинул кабинет начальника, с ужасом представляя, как на ближайшие несколько месяцев застряну в отделе расследований. Бумага от Вермена, в которой значилось, что предъявитель сего документа – лицо, привлечённое прокуратурой для производства дознания[1], давала мне возможность влезть в самое пекло и познакомиться с делом изнутри.

Пока на метро добирался до отделения Крипо[2] в Шарлоттенбурге, успел просмотреть материалы. Дело не из приятных и действительно могло меня заинтересовать – за последний месяц было найдено три одинаково убитых мужчины. Все жертвы были задушены во время полового акта, и анализ крови показал, что все трое были омегами и находились в периоде половой охоты.

На проходной мне пришлось долго объясняться и трясти бумажкой, которую отказывались принять. Пока дежурный не позвонил, наконец, Вермену и Курце и не подтвердил моё право тут находиться. Получив временный пропуск и информацию о полицейских, которые вели это дело, я уже спокойнее направился искать своих будущих врагов. В том, что детективы будут мне не рады, сомнений не было. Одно только слово «журналист» у большинства полицейских вызывает нервные конвульсии и спазмы желудка. В какой-то мере их можно понять. Только Ди Вельт не жёлтая бульварная газетёнка, мы не публикуем грязные непроверенные сплетни и не запугиваем население глупыми домыслами. Своей работой и профессией я мог бы гордиться, если б не бесконечная череда «но».

«Детектив Альберт Конн» – гласила надпись на двери. Я несколько раз постучал и, так и не дождавшись ответа, вошёл. Помещение было просторным, с широкими окнами и высокими потолками. На небольшом диване, заткнув уши наушниками, сидел мужчина лет сорока и листал газету. Откашлявшись, стараясь привлечь внимание, я подошёл ближе, но он меня не заметил.

– Вы к кому? – громкий голос за спиной заставил меня резко обернуться.

Моё красноречие и уверенность в себе как ветром сдуло. Ненавижу, когда меня пугают или подкрадываются со спины, поэтому молча уставился на второго детектива со стаканчиками кофе в руках.

– Эдвард Мюллер, – представился я, переборов внутреннее напряжение – подошедший обладал сильным ярким запахом, заставляющим чувствовать меня низшим звеном пищевой цепи. Стараясь не принюхиваться, протянул для рукопожатия руку.

Мужчина критично осмотрел меня, изучил мой бейдж, и его губы искривились в презрительной усмешке. Очевидно, он был не рад, но я ничем не мог ему помочь, так как сам оказался тут не по своей воле.

– Сайман Сабовский, сержант, – представился и он, наконец, пожимая мою уже опустившуюся ладонь.

Сержант был одного со мной роста, но немного шире в плечах. Лицо миловидное, с большими выразительными глазами, придающими его внешности наивность. Гладко выбритый узкий подбородок и большие мясистые губы, короткие и грубые брови, нос с небольшой горбинкой и чуть вздёрнутым кончиком – все это говорило об эгоцентризме, упрямстве, вздорном характере и властности. Волосы светлые, с неровно выстриженной чёлкой и выбритым затылком, такие же светло-серые глаза, но в целом внешность приятная, привлекательная.

– Альфа, – добавил он, подтвердив моё первое впечатление. Звучало как бахвальство, словно он гордился тем, что не отказался от своего мужского начала и конца. Типично для подобных людей. Потому я и не любил говорить о гендере.

– Альберт Конн, – представился второй, отрываясь от чтения и вынимая из ушей наушники. – Старший сержант.

Хорошо, что сержант, а не альфа. Альберт был ниже Саймана на полголовы, сухощавый, с узкими плечами. На лице глубокие морщины, хотя яркие глаза и тёмные волосы уверяли в том, что он не стар. Скулы узкие, нос прямой и острый, глаза узкие, края скошены чуть вверх. Я определил его как человека упрямого, прямолинейного и целеустремлённого.

Мужчины сели каждый за свой стол.

Сайман окинул меня небрежным взглядом и спрятался за монитором компьютера, Альберт немного полистал бумаги, а потом, словно вспомнив о постороннем, вежливо предложил мне сесть. Стоило отнестись ко всему происходящему как к дополнительному оплачиваемому отпуску: делать всё равно ничего не позволят, любой попытке вести своё расследование помешают, а присутствовать в редакции, пока не будет готов материал, мне следовало лишь по собственной инициативе. К тому же, чем чаще и дольше я буду прохлаждаться в Крипо, тем меньше вероятность, что Берн меня заживо сожрёт и, выплюнув, снова отправит в участок.

От нечего делать я открыл свою папку, покрутил фотографии и прочитал скомканный отчёт медэксперта.

– Если желаете, господин журналист, – подал голос Сайман, – можем съездить в морг и взглянуть на последнее тело.

Смотреть на трупы не было никакого желания, но и сидеть в душном помещении, когда на улице весна – грех. Сомнений не было – Сайман позвал меня лишь за компанию, потому что одному туда ехать просто скучно, но я всё равно с воодушевлением согласился и даже поблагодарил, когда он пригласил меня в свой автомобиль. Впрочем, решение присоединиться к нему было не из лучших: под горячим весенним солнцем машина прогрелась, и в салоне стояло настоящее пекло. Мы оба скинули свои пиджаки и закатали рукава рубашек. Руки у Саймана покрывала густая растительность, которой он, очевидно, гордился не меньше, чем своим статусом альфы. У меня на руках волосы были не густые, но достаточно заметные, и всё же я постарался сделать вид, что не замечаю, как он кичится своими тестостероновыми признаками.

В полицейском морге долго смотрели на мою временную карту, снова несколько раз проверили допуск, и лишь потом пропустили в морозильник. Всё это время Сайман намеренно делал вид, что пришёл не со мной, и помогать даже не пытался. Решил проигнорировать этот негативный невербальный посыл, но, когда мы подошли к нужному кабинету, он захлопнул двери у меня перед носом. Это было похоже уже на ребячество, я раздражённо пнул дверь ногой и с грохотом ввалился в прозекторскую.