Страница 2 из 26
Визжа, улюлюкая и подвывая, вчетвером они устроили такой кавардак из мелодий, что Дженне стало дурно. Несложные и порядком неприличные стишки их песенок вскоре подхватили все, кто только имел голос.
Насытившийся и захмелевший люд с готовностью принялся горланить и плясать. Корчма содрогнулась от шумной музыки, смеха и топота. Танцевали и пели между столами, за ними и на них, на лестнице и под ней. Разве что на крышу не добрались!
Ближе к полуночи гости притомились веселиться и затребовали лирики. Дженне не удалось улизнуть. Какой-то детина, красноносый великан с рыжей бородой, грубо, но очень искренне попросил её повторить одну из песен. Чародейка вышла в круг, прижала гитару к груди и начала рассказ.
Она повествовала о чувстве между юной гиатайнской царевной и огнекрылым фениксом, который предстал перед ней в образе прекрасного принца из южных земель. Чувство их было так горячо, что отступали злые ледяные духи и посреди зимы расцветали травы.
Однако феникс не мог долго оставаться на земле. В конце концов, он покинул царевну, ибо больше всего на свете манило его сияние далёких звёзд. Девушка же не сумела примириться с печальной участью и взбунтовалась против своей человеческой природы.
Однажды она взошла на самую высокую башню замка и бросилась с неё… Но вместо того, чтобы упасть, она вдруг взлетела. Гиатайнская царевна дотянулась до звёзд. И, вспыхнув под их безжалостным светом, сама стала одним из светил.
С тех самых пор ни принца, ни царевну уже не встречали на земле. Однако безоблачными летними ночами можно увидеть, как летит по небу бессмертная птица. И в груди у неё горят две алых звезды – два влюблённых сердца: Царевны и Феникса.
Дженна пела тихо и печально, и голос её разжигал в душах слушателей настоящее пламя. Не в силах его сдерживать, гости плакали – кто украдкой, а кто и не стесняясь.
Когда же девушка подошла к последнему куплету, у неё вдруг закружилась голова. Рука, до того неизменно твёрдая и уверенная, дрогнула. Песня оборвалась. И повисла тишина… Казалось, смолк даже ветер за окнами. Дженна слышала лишь то, как громко и часто бьётся её сердце.
Толпа подалась в стороны, пропуская в круг сцены высокую фигуру в чёрном плаще. Лицо мага осунулось и побледнело, с длинных волос и одежды стекала дождевая вода.
Дженна отбросила инструмент и устремилась к нему.
– Я так долго искала Вас, – прошептала девушка, приближаясь медленно, словно воздух вдруг сделался вязким. – Куда же Вы пропали?
Странник не ответил. Он взял её руки в свои и, мягко притянув к себе, склонился к её лицу. Привстав на мысочки, чародейка потянулась навстречу. Их губы едва соприкоснулись. У Дженны перехватило дыхание, и пол ушёл из-под ног…
Она проснулась от того, что задыхается. Ей не хватало воздуха.
Нет! Ей не хватало его!
Чародейка лежала на стёганой подстилке в своей комнате, а рядом с ней на корточках примостился парень. Краем глаза Дженна уловила тусклый блеск на ноже, который тот приставил к её шее.
– Прирежем лисье гузло, и дело с концами, – фыркнул флейтист «Лесных гитар».
Девушка не шелохнулась. Она дышала с трудом, будто горло её снова стиснула богинка. Чародейка ждала, но парень отчего-то медлил. Его глупость разозлила Дженну.
– Ну же, – судорожно прошипела она. – Режь… – Музыкант подался назад, но девушка поймала его за ворот рубахи и притянула к себе. – Убей же, ну…
Руки чародейки наполнила леденящая сила, и нападавший вдруг побледнел.
– Вот те раз, чудодейка… – нарочито весело провозгласила девица из компании «Гитар». Её красивое и мягкое, почти детское лицо усыпали веснушки и ря̀бины, глаза под широкими чёрными бровями отливали синевой, разреженной серыми крапинками. – А вы: «лиса, лиса» … – Разбойница небрежно вырвала из рук Дженны младшего собрата, а взамен протянула ей бутылку вина. – На, выпей, полегчает. А ты, – пригрозила она парню, – ну-ка убери свою ковырялку! Разве не видно? Сердце у девчонки разбито! А лисам нельзя так, не положено им любить. Всякие сильные чувства им чуять мешают. Не лиса она… Вон, чудодейка, оказывается… И дура, – девушка выругалась. – Весь вечер пела и ни крошки в рот не взяла… Так и сдохнуть под кустом недолго.
– Не хочу я есть, – скривила губы Дженна.
Она покрутила бутылку в руках, не зная, что с ней делать.
– Вот поэтому тебе и надо выпить, – со знанием дела повторила девушка. – Все «хотения» мигом вернутся.
Подумав немного, Дженна решила прислушаться к совету. Она сделала глоток и закашлялась. По нутру растёкся жидкий огонь, на губах осталась горечь и аромат вишнёвых косточек. Голова закружилась, спазм отпустил, и даже в руках потеплело.
– Слышала, Дженной тебя кличут? – продолжила девица. – Я Фьёртана Конопатая… ну, Фьёр просто. С ковырялкой – Норк Дудочка, там у стены – братья, – она указала на приземистого парня и долговязого, не похожих друг на друга ни единой каплей, – младший Ма̀йтин, а тот, что желтоволосый, как ты, ну и… красивый – это Ѐван. И он мой, – Фьёр грозно нахмурила чёрные брови. – Тебе, может, и не до того сейчас, однако запомни на будущее. Я церемониться не стану, горло за него перегрызу. Ясно? Вы, чудодеи, – народ хилый… В Сером лесу я насмотрелась на таких, что от мертвецов возвращались… Сами как мертвецы… Вот и ты такая же.
Чародейка оценивающе оглядела Евана: узкие злые глаза, безвольный подбородок – и что в нём красивого?
– В Сером лесу? – тихо переспросила она. – Из Каахъеля возвращались чародеи?
– Ну да, из него самого, – кивнула девушка. – И ты эта… уж извини, что мы тебя на большаке попугали маленько. Думали, раз ты нас видишь в тенях да пахнешь по-чужому, значит – лиса… А ты, оказывается, магичка.
– Я не понимаю, о чём ты, – соврала Дженна. – А вы? – девушка обвела музыкантов усталым взглядом. Чтобы не вызывать подозрений, она должна была озвучить вопрос, ответ на который знала и сама. – Вы зачем в этих ваших тенях прятались, если не маги?
– Затем, что можем, – ответил Еван сухим и бесцветным, точно прошлогоднее сено, голосом и прищурился: – Что-то я не слышал, чтобы маги умели в тени забираться…
– Я из Энсолорадо, – буркнула Дженна. – Там уж и не такое умеют…
– Значит, я верно подметил, ты с юга, – хмыкнул Еван. – Ну ладно… Не задавай лишних вопросов, и мы не станем пытать тебя своими…
– Только один вопрос, маленький такой вопросик, – смущённо заулыбалась Фьёр, взмахнув ресницами. – Мне очень хочется знать, кто такой принц Феникс? Ты пела так сердечно, будто сама целовала его… – она вскользь глянула на Евана. – Скажи, правда ли он так красив, что невозможно жить без его любви?
– Я придумала эту сказку, – Дженна сделала большой глоток вишнёвки. Славное зелье действительно согрело её. – Как и вы, Феникса я встречала только на ночном небе…
– Никакая это не сказка, – принялась спорить Фьёр. – Я самолично видала его перо! Один старичок на базаре в Речи показывал мне…
«Перо, – с ужасом подумала Дженна. – А где же моё перо чёрного коршуна? Куда я его задевала?»
– …И говорил, что это перо самого Финиста Ясного Сокола! – продолжала тем временем девушка. – Мол, с его помощью можно призвать жениха, но…
– Призвать жениха? – повторила чародейка.
– Угу, – кивнула девушка. – Подносишь пёрышко к губам и шепчешь: явись ко мне, жданный мой жених, появись, свет очей моих…
– Глупость какая, – отмахнулась Дженна. – Даже в сказках не бывает всё так просто…
– Ну как хочешь – грусти себе на здоровье, – сдалась Фьёр. – Однако советую тебе пойти в Ферихаль. В столице Амѝр у Златодрева Любви все разбитые сердца вмиг исцеляются! Страна эта закрыта для людей, но на Праздник отворяются все двери… Мы сами надеемся к весне добраться до лесов Су…
– Вы нуждаетесь в исцелении? – поинтересовалась чародейка.
– Мы ищем славы, – ответил за всех Еван. – На Великий Праздник собираются знаменитые музыканты. В том числе и мы.
– Говорят, в Ферихале всегда тепло, – вздохнул Норк. – Там живут звери, которых не осталось даже в твоей Стране вечного лета! Птицы, у которых на спине растут плавники, и такие, у которых вовсе нет крыльев, а вместо перьев – мех.