Я познала хаос

Он идет в сторону лестницы.

‒ Да ни за что. ‒ Отстраняюсь от Лиллоу и демонстративно принимаюсь стряхивать с себя что-то. ‒ У меня от тебя будет несварение. Как и от твоего приплода.

Виви замедляет шаг и оглядывается через плечо. Что ж он такой неэмоциональный? Не могу даже понять, кольнула ли я его или все напрасно.

‒ Возможно, госпоже станет лучше, если она пообедает отдельно, с нами? ‒ вмешивается Лиллоу, мягко придерживая меня за локоть. ‒ Я накрою в малой столовой для наших гостей и с вашего позволения присоединюсь к трапезе. К тому же великолепным подспорьем послужит дополнительное внимание к предлагаемому меню для госпожи. Быть может, в процессе будут сразу же внесены некоторые корректировки. Да и госпожа подскажет, по вкусу ли пришлось ей то или иное блюдо.

Лиллоу закидывает нас сладкими пряниками? Честно говоря, у меня настроение боевое. Хочу повздорить. Видимо, во всем виноват адреналин и перспектива внезапной гибели от падения.

Внимательно смотрю на склонившего голову дворецкого. И почему Лиллоу так не хочет, чтобы мы ругались? Хотя он и раньше делал все, чтобы пресечь наши с Виви ссоры.

‒ Хорошо.

Согласился? Хоть к кому-то он прислушивается.

Как только Виви исчезает на втором этаже, я подхожу к лестнице и барабаню пальцами по ее основанию.

‒ И чего это мы спрятались в темном углу?

Из темноты возникает сначала невозмутимое лицо Тео. Похоже, он стоял все это время, прислонившись спиной к стене. Стоял под лестницей.

Ну, правда ведь, трухло.

‒ Не спрятался, а занял стратегически важную позицию, ‒ поправляет меня Тео.

‒ Спорим, Виви тебя тоже заметил там?

‒ Даже спорить не буду. Главное, что он ничего по этому поводу не сказал. И на том спасибо.

‒ А зачем вообще туда залез?

‒ Чтобы прийти в себя. Устроили тут атаку на мою психику. Всем семейством в одном месте разом собрались. Ладно, хоть я уже добрался к тому времени до сортира.

‒ Не слишком ли часто ты пугаешься?

‒ Пуганный равно живой. Лучшее из всех возможных уравнений. Опыт о том подсказывает. Что ж, может, перекусим, наконец? И раз уж ты прямым текстом послала хладного господина, надо это отметить.

‒ Странный повод для праздника.

‒ Любому поводу надо радоваться. Поверь, их в последние годы практически не было.

‒ Госпожа, господин Стар, гость ждет, ‒ деликатно прерывает нас Лиллоу.

‒ Гость? ‒ Обращаю озадаченный взгляд на Тео.

‒ Сама увидишь. ‒ Он подталкивает меня в спину. ‒ Давай, давай, мигом, мигом. А иначе нас обвинят в том, что мы морим тебя голодом.

Послушно иду с мужчинами. И кто же мог пожаловать в гости?

ГЛАВА 26. СТИЛЬ ПРОШЛОГО

Неминуемое сегодня

По знакомому и связанному с не лучшими воспоминаниями пути прохожу к малой столовой и благодарно киваю Лиллоу, открывшему мне дверную створку.

На дальнем стуле лицом к входу устроился мужчина. Перед ним стоит исходящая паром чашка. При моем появлении он немедленно поднимается на ноги и начинает приветливо улыбаться.

Кто он?

Пытаюсь выдавить улыбку, но из-за устремившихся на пробежку мыслей не получается сносно совладать с мимикой. И незнакомцу достается косая кривулька на половину лица. Зрелище, наводящее одну только жуть.

‒ Лето? — Мужчина не идет ко мне навстречу, а терпеливо ожидает моей окончательной реакции, с которой, к слову, я уже основательно подзадержалась.

Судя по виду, моя личность ему прекрасно известна. И, кажется, он ждет, что и я его вспомню.

Однако придется разочаровать гостя. Не помню. Совсем.

Быстренько проскальзываю взглядом по его телу и на долгое время залипаю на лице мужчины. У меня в знакомых водилась такая привлекательная персона, а я и не заметила? Вряд ли.

Гость широкоплеч и мускулист и явно неравнодушен к ярким футболкам в сочетании со строгим официозом костюмной двойки. Угловатые черты на овальном лице, резкие и крупные мазки бровей, частичная темная поросль на подбородке и пробирающаяся дальше ‒ вдоль основания лица до самых ушей, а также плотная черта сомкнутых губ придают его образу оттенок опасности. Но стоит взглянуть в глаза мужчины ‒ в глубины радужек светлого золота, наполненные мягким спокойствием, и приходит понимание, что первое впечатление было иллюзией. Но часто ли незнакомцы заглядывают дальше этого краткого мига первого впечатления?

Золото глаз. И светлые прилизанные волосы. Те, что у него на лице, намного темнее волос на голове. Но сомнений быть не может. Передо мной Иммора.

‒ Не узнаешь меня, да? — Мужчина, посмеиваясь, отводит взгляд, но затем вновь обращает его ко мне. ‒ А ведь когда-то просто жить не могла без того, чтобы не подразнить лишний раз.

Осознание приходит вспышкой, притащившей за собой целый ворох картинок-воспоминаний.

‒ Фрэнсис! — Избыток эмоций обращает голос в чистый визг.

‒ Угадала. — Мужчина улыбается еще лучезарнее и на сей раз спешит ко мне навстречу.

Подскакиваю и повисаю на нем без всякой задней мысли.

‒ Завидное достижение, ‒ ворчливо комментирует Тео, пропихиваясь между нами и стеной. ‒ Быть узнанным только лишь по критерию раннего принятия на себя чужих поддразниваний.

Фрэнсис Леоте.

В моей памяти он остался высоким симпатичным девятнадцатилетним юношей, принятым в отдел правоохранителей Высотного Города благодаря рекомендациям Сэмюэля, за что боготворил его едва ли не больше, чем я.

Иммора на страже общественного порядка? Благородное создание в грязной рутине общества? Немыслимо, скажет человечество и, в сущности, будет право.

Но не в случае с Фрэнсисом. Этот парень не обычный Иммора. Или вернее сказать, он не дотягивает до величия высших. Грубоватая интерпретация, но наиболее правдивая.

Фрэнсис… дефектный.

Ведь именно так часто называют то, что не удовлетворяет разноплановые уровни восприятия живого существа — как человека, так и Иммора. Внешность Фрэнсиса полностью подпадает под стандарты впечатляющей красоты, ожидаемой от благородных. Но сил Иммора он, к сожалению, лишен. Мощь и выносливость превышают человеческий потенциал, но остальное — полнейшее ничто. Дара, преподнесенного высшим самой природой, у него нет и в помине. Свет игнорирует его существование, а небесные светила едва ли заинтересуются крохотной живой песчинкой, теряющейся в огромной массе человеческих посредственностей.

Однако Иммора не признают существование дефектных. Слишком велик позор, который несет за собой подобное признание. Благородные идеальны. Высшие создания безупречны. И это неоспоримо.

Честно говоря, Фрэнсис — единственный дефектный, встреченный мною за всю жизнь. Возможно, он и правда единственный во всем мире. Такой неполноценный… И мне не стыдно замечать его неполноценность. Я и себя считала неполноценной и считаю так до сих пор. Разве в этом есть что-то постыдное? Отличаться от других неимением чего-то, когда это «что-то», фактически, должно ослаблять тебя в моральном и физических планах, но при том жить дальше, добиваться целей и стремиться к вершинам — вот это и вызывает искреннее восхищение. И да, Фрэнсисом я всегда восхищалась.

Я помню, как парнишка — изгой среди Иммора — воспрял духом в то мгновение, когда ощутил поддержку Сэмюэля. Мой Сияющий Спаситель помог ему устроиться на работу, нашел ему жилье и сделал частью нашего круга общения. Единственный из Иммора, кто протянул руку едва держащемуся наплаву, но по-прежнему стойкому парнишке. И Фрэнсис, сколько себя помню, всегда отплачивал ему преданностью. Хоть Сэмюэль и не ставил ему такое условие.

В то далекое время Фрэнсис был стройным деревцем с едва начавшими формироваться мускулами. А как же легко он смущался! О, узрев один раз эту очаровательную реакцию, я уже не могла остановиться и дразнила его по любому поводу.

Кто знает, может, таким образом я отыгрывалась на нем за провокации Виви? Этого мракобеса ничем не смутишь — даже если я разденусь догола. Понятное дело, такую версию я на братце не проверяла. Как, впрочем, и на Фрэнсисе. Зачем перегибать палку, если тот пунцовел юношескими щечками даже от легких словесных поддразниваний?