Осажденные камнем (ЛП)

— Нет, капитан, — отступил первый помощник.

В обычном плавании подобный вызов мог считаться оскорблением. Кор мог ударить его, сломать челюсть и выбросить за борт, но сейчас ему нужен каждый боец. Но Кор позволит ему погибнуть во время набега, если так суждено.

На двух следующих за ними змеиных кораблях Ларс и Йорик подняли сигнальные флажки, готовясь к безрассудной атаке. У них не было никакой военной тактики. Змеиные корабли просто войдут в бухту, и норукайцы атакуют берег с лодок. Кто-то пойдет к берегу вброд вдоль пирсов, чтобы поджечь любые уцелевшие постройки. Они убьют или захватят в плен каждого, кого смогут. Любой, кто не сгодится в качестве раба, будет убит на месте.

Целью набега было не только заполучить больше ходячего мяса для продажи по побережью, но и послать весть. Кор получил приказ от короля. От бухты Ренда должны остаться безжизненные руины, чтобы черный дым, поднимающийся в небо, был виден остальным прибрежным городам.

Кор склонился к носу корабля, восхищаясь резной головой змея, усиленной железными шипами для тарана кораблей. Кор сам видел настоящего змеиного бога трижды и знал, что никакая статуя не может сравниться с величием и ужасом громадного существа. Впрочем, Кор и его бойцы сами будут внушать ужас. Бухте Ренда нужно бояться не змеиного бога, а норукайцев.

На берегу, словно перепуганные муравьи, суетились жители. Губы Кора дернулись в имитации улыбки на разрезанных щеках. Нос корабля разрезал воду, посылая в воздух соленые брызги. Капитан прищурился, глядя на беззащитное поселение. Он чувствовал голод.

Глава 25

Вечером следующего дня, уже после захода солнца, генерал Утрос осматривал свой обширный лагерь и многочисленную армию. Воины жгли костры, но не потому, что нуждались в тепле или горячей пище, а потому, что привыкли к такому распорядку с древних времен. Костры помогали поддерживать дух товарищества. Утрос заметил, что от заклятия окаменения у него и солдат не только ухудшилась чувствительность кожи, но и ослабло ночное зрение. Он видел вызывающе яркие костры, но тени казались глубже, чем раньше.

За прошедшие с пробуждения несколько дней распространилась весть о том, что империя Железного Клыка давным-давно пала, и солдат охватило отчаяние. Утрос провел этот день, расхаживая среди своих людей и говоря, что хотя все им знакомое исчезло, они по-прежнему остаются его армией.

— Мои солдаты, вы всегда были для меня настоящей семьей, и я поведу вас дальше.

Утрос говорил с отрядами, подходя лишь к нескольким преданным мрачным воинам, но остальные тоже подтягивались, желая послушать. В шлеме с рогами чудовищного быка он выглядел впечатляюще, но все равно ощущал потрясение своих людей, их уныние. Он понимал их неверие в происходящее, но ничем не мог им помочь. Он тоже потерял все. Мэджел…

— Я не могу никого вернуть, — сказал он. — Время украло у нас семью, друзей, любимых и сами наши жизни. — Он выдержал паузу. — Нет, не время — волшебники Ильдакара, ведь это они наложили заклятие. — Он сжал в кулак неестественно твердую руку. — Они во всем виновны. — Утрос видел скорбь утраты в глазах, неспособных пролить слезы. Реальность проникала в их разум, оставляя тысячам солдат лишь долг и верность генералу. — Я не могу вернуть прошлое, не могу вернуть никого. Но я могу дать надежду и долг. Наша действительность теперь состоит в завоевании Ильдакара, как мы поклялись много веков назад, когда покидали Ороганг. — Он глубоко вдохнул, чувствуя, как расправляются его легкие. — Это мы и сделаем.

Первые возгласы поддержки были нерешительными, но солдаты постепенно проникались новыми идеями и новой целью. Ближе к ночи солдаты собрались под общим знаменем вокруг больших костров, рассказывая истории о своих семьях, потерянных из-за разрушительного действия времени. Солдаты будут вспоминать своих любимых и детей, свои дома, которые никогда больше не увидят, но они выполнят свой долг. Ради него. Утрос знал это. Воины смирились с судьбой. А какой был выбор? Они всегда следовали за Утросом, и он их не подведет. Пока он сможет убедить их в своих взглядах, они продолжат ему служить. Но даже у него не было окончательного плана.

Первый командующий Енох подошел с докладом от разведчиков, которые отправились вдоль городской стены, в холмы и вдоль обрыва у реки. Слова его не были оптимистичными.

— Возможно, если уйти с равнины, то можно найти спуск к реке, но она переходит в болота, которые кажутся непроходимыми. Если пошлем войска вдоль воды, двигаясь у подножия утесов под Ильдакаром, нам все равно придется взобраться по скалам, чтобы попасть в город. — Енох нахмурился. — Это не кажется хорошей стратегией, генерал. У ильдакарцев с той стороны тоже есть укрепления, а у нас нет ни лодок, ни средств для атаки с воды. Думаю, осада у стен — лучший вариант. Ильдакар не сможет противостоять вечно.

Утрос слушал, впитывая информацию.

— Я продолжу работать над планом, первый командующий. Сообщай мне все данные, которые соберешь. Должен быть выход.

Енох церемонно поклонился и ушел.

Несмотря на все заверения Утроса, у него было мало времени, чтобы четко сформулировать свои цели — вопросов у армии было больше, чем ответов. Приказам императора Кергана было уже пятнадцать столетий, а сам неуравновешенный правитель был свергнут собственным народом из-за своей жестокости.

Когда-то давно Утрос принес клятву верности Железному Клыку, но была еще и Мэджел, любовь к которой столь же сильна, как валун, отклоняющий стремительный поток. Каким-то образом Утросу удалось разделить эти противоречивые приверженности и разместить их в разных частях разума. Он удерживал их, как два магнита, которые то притягивались, то отталкивались. Только благодаря твердой воле он мог удерживать равновесие.

Разглядывая разбросанные по долине костры, он чувствовал скорее холод, чем тепло. Кергана не стало. И Мэджел тоже. Железный Клык больше не мог давать ему советы или новые приказы, Утрос больше не мог услышать прекрасный голос своей возлюбленной. Они оба теперь в подземном мире, а их души принадлежат Владетелю. Утрос никогда не сможет поговорить ни с кем из них.

В древние времена ходили слухи об истончении завесы, о редких случаях недолгого возвращения духов в мир живых, но Ричард Рал переместил звезды, запечатав брешь навсегда — если верить Никки и Натану. Духи больше не смогут вырваться из подземного мира. Правитель и возлюбленная потеряны для него навсегда, и Утрос остался один. Даже окруженный сотнями тысяч верных солдат и в компании колдуний, которые служили ему физически и при помощи магии, Утрос чувствовал себя совершенно одиноким…

Стоя в дверях штаба, он повернулся внутрь помещения. В красном свете двух жаровен его ждали Ава и Рува, облаченные в прозрачные облегающие платья. Свежевыбритые и разрисованные краской близняшки молча наблюдали за ним, позволяя собраться с мыслями, но читали его разум как раскрытую книгу.

— Мы не забыли изученную магию, возлюбленный Утрос, — сказала Ава.

— Мы прочли все книги из завоеванных городов, — сказала Рува.

Утрос закрыл за собой деревянную дверь.

— Я никогда не сомневался в этом. — Он чувствовал дурманный дым, исходящий от жаровен. — Но если посланцы Ильдакара сказали правду, то основы магии изменились. Ваши самые сильные заклинания могут не сработать.

Ава подняла палец, рассмотрела его внимательно, а затем погладила по щеке сестру.

— Или сработать, но не так.

Рува закрыла глаза и довольно вздохнула в ответ на прикосновение сестры.

— А еще это значит, что у нас могут появиться новые возможности. Магия может дать то, на что мы раньше не рассчитывали.

Утрос провел ладонью по своей покрытой шрамами щеке.

— Может, вы найдете заклинание, которое обратит каменные стены Ильдакара в пыль, и тогда мы промаршируем по улицам города.

— Интересный вариант. — Рува протянула руку, чтобы тоже погладить лицо сестры. — Но ты больше всего хочешь не этого, возлюбленный Утрос.