Время милосердия

– Сегодня нет. Это мог быть поступок в невменяемом состоянии или неумышленное лишение жизни при оправдывающих вину обстоятельствах.

– Да, мог. А теперь я тебе скажу, что будет в действительности. А будет самоубийство для тебя и для твоей адвокатской практики в этом городке, не умеющем прощать. Невзирая на отношение Нуза, ты загубишь дело «Смоллвуд». Неужели ты этого не понимаешь, Джейк?

– Опять ты преувеличиваешь, Гарри Рекс. В округе тридцать две тысячи жителей, среди которых мы легко наскребем дюжину таких, кто не слышал обо мне или о Стюарте Кофере. Юристы железной дороги не смогут ткнуть пальцем в меня в зале суда и сказать: «Этот тип защищает убийц копов». С какой стати? Нуз не позволит им даже совершить попытку.

Гарри Рекс убрал ноги со стола, словно ему надоела эта тема, вышел в кухню и вернулся с еще двумя банками пива. Откупорив одну, он принялся расхаживать около стола.

– Это и есть твоя проблема, Джейк. Она в том, что ты хочешь находиться в центре внимания. Поэтому ты цеплялся за дело Хейли, когда все черные проповедники, активисты и радикалы убеждали Карла Ли дать показания против белого парня, прежде чем его черную задницу законопатят в Парчман. Ты не сдавался и блестяще провел процесс. Тебе это нравится, Джейк. Можешь не признаваться, но ты любишь покрасоваться на большом процессе, добиться громкого вердикта. Ты обожаешь возвышаться в центре арены, когда к тебе прикованы все взгляды.

Джейк не обратил внимания на вторую банку пива – еще не расправился с первой.

– Что думает Карла? – поинтересовался Гарри Рекс.

– Она устала оттого, что при мне всегда пистолет.

Гарри Рекс глотнул пива и посмотрел на полку, уставленную толстыми томами в кожаных переплетах – юридическими фолиантами, к которым не прикасались уже много лет. С них даже не вытирали пыль. Не глядя на Джейка, он спросил:

– Ты сказал «убийство при оправдывающих вину обстоятельствах»?

– Ну, сказал.

– Ты уже представляешь процесс, да, Джейк?

– Нет, просто размышляю вслух. Такая привычка.

– Прекрати! Ты продумываешь защиту. Кофер бил женщину?

– Она в больнице с сотрясением мозга и с переломом челюсти, ей требуется операция.

– Детей он тоже бил?

– Пока не знаю.

– Все ясно, Кофер повадился возвращаться домой пьяным в субботу вечером и всем раздавать тумаки. Ты уже представил тактику защиты: к суду будет, по сути, привлечен он сам. Ты запятнаешь его доброе имя, вытащив на обозрение все грехи и дурные привычки.

– Какое там доброе имя! Все так и было.

– Может получиться весьма неприятный процесс, Джейк.

– Прости мне мою болтовню, Гарри Рекс. Я не планирую подходить к залу суда даже на милю.

– Тебе меня не обмануть.

– Никакого обмана, я адвокат и не могу не думать о суде. Но в этом суде будет выступать другой защитник, а не я. Я поработаю на предварительной стадии и сдам паренька с рук на руки.

– Сомневаюсь. Нет, честно, я в этом сомневаюсь, Джейк. Вся моя надежда на то, что ты не запорешь «Смоллвуд». Поверь, мне безразлична судьба Стюарта Кофера, его подружек, детей, людей, которых я в глаза не видел. Другое дело – «Смоллвуд». Он может стать самым выгодным в наших с тобой жалких карьерах.

– Ну, не знаю… За дело Хейли мне отвалили тысячу баксов.

– За эту ерунду ты получишь не больше.

– По крайней мере, Нуз на нашей стороне.

– До поры до времени. Я доверяю ему меньше, чем ты.

– Был ли такой судья, которому ты доверял?

– Нет. Как и адвокат.

– Все, мне пора. Окажешь услугу?

– Услугу?! Сейчас мне хочется задушить тебя.

– Завтра в шесть часов утра я войду в кафе и поздороваюсь с Маршаллом Празером. Такова традиция. На сей раз мне понадобится поддержка.

– Ты сошел с ума, Джейк!

– Брось, дружище. Вспомни, сколько раз я помогал тебе в твоих безумствах.

– Ничего не получится, сам выкручивайся. Завтра утром тебе впрыснут очередную порцию реальной жизни. Пора тебе вспомнить, что такое адвокат по уголовным делам в маленьком городе.

– Ты боишься, как бы тебя не увидели в моем обществе?

– Еще чего! Пробуждение ни свет ни заря – вот чего я боюсь. Опомнись, дружок. Сейчас ты принимаешь самостоятельные решения, без оглядки на других. А я зол и буду злиться еще долго.

– Это я уже слышал.

– Я не шучу. Хочешь поиграть в радикального адвоката – пригласи на завтрак своего приятеля Люсьена. Увидишь, как к нему относятся местные жители.

– Он принципиальная «сова».

– А то мы не знаем, почему!

Карла уложила Ханну спать. Джейк еще не вернулся с прогулки, поэтому она смотрела телевизор, дожидаясь новостей в 10 часов вечера. Начала она с телеканала Тупело, на котором, как и следовало ожидать, убийство Стюарта Кофера стало главной новостью; фоном для сюжета служила цветная фотография помощника шерифа в накрахмаленной форме. Новых подробностей пока не сообщалось. Неназванный несовершеннолетний подозреваемый находился под арестом. Показали скорую, отъезжающую от дома Кофера, надо полагать, с покойником внутри. Шериф и прочие ответственные лица воздерживались от комментариев. Комментарии вообще отсутствовали, тем не менее бесстрашный репортер умудрился проболтать на тему убийства целых пять минут, не сказав почти ничего конкретного. Репортаж включал пять коротких видеосюжетов со зданием окружного суда и даже с окружной тюрьмой, а также с суетой подъезжающих и отъезжающих патрульных машин. Переключившись на мемфисский канал, Карла узнала и того меньше, хотя здесь намекали на некий «домашний конфликт». Кофера якобы вызвали на место событий, где он, разнимая ссору, угодил под пулю. Репортер там не побывал, поэтому уточнений не прозвучало. Сотрудник телеканала, готовивший воскресный выпуск новостей, явно ушел в отсебятину. Другой канал Мемфиса потратил половину времени на сводку случившегося в городе за день: ограблений, гангстерских войн, убийств. Потом упомянули и произошедшее с Кофером, для разнообразия разбавив правду фантазией: он стал первым помощников шерифа округа, убитым «при исполнении служебных обязанностей» (после убийства бутлегером двоих в далеком 1922 году). Репортер, что неудивительно, изобразил дело так, будто округ известен нелегальной торговлей спиртным, наркоманами и прочим беззаконием, чем невыгодно отличается от безмятежного Мемфиса.

При последних словах репортажа появился Джейк. Карла выключила телевизор и отчиталась об услышанном и увиденном. Он попросил кофе без кофеина. Они сели за маленький столик в кухне, за которым начали этот день.

Джейк пересказал свои разговоры с Оззи, Дрю и Гарри Рексом, после чего посетовал, что не ждет от наступающей недели ничего хорошего. Карла посочувствовала, но не скрыла волнение. Если бы это дело просто исчезло, она испытала бы облегчение.

7

После вечерней воскресной службы в церкви Доброго Пастыря преподобный Макгерри собрал совещание дьяконского совета. Присутствовали семеро из двенадцати – четыре женщины и трое мужчин; все расселись в общей комнате, где были кофе и печенье. За дверью, в домике приходского священника, жена пастора, Мэг Макгерри, дала Кире сэндвич на ужин.

Молодой проповедник объяснил, что Кире некуда идти, поэтому она побудет у них, пока не… До каких пор? Пока за ней не явится какой-нибудь родственник, что маловероятно? Пока не вынесет постановление суд? Пока не выпишут из больницы ее мать и они вместе не покинут город? В любом случае, Кира находилась на неофициальном попечении их церкви. У нее психологическая травма, она нуждается в профессиональной помощи. Целый день она могла говорить только о матери и о брате, о своем желании быть с ними.

Мэг звонила в больницу, там ей сказали, что могут поставить для девочки дополнительную койку в палате матери. Две женщины вызвались ночевать в больничной комнате ожидания. Обсуждали еду, одежду, учебу.

Чарльз настаивал на том, что несколько дней Кире не стоит ходить в школу. Она в нестабильном состоянии, неизвестно, как девочка отреагирует на обидные слова других учеников. Решили, что вопрос посещения школы будет решаться день за днем. Один из прихожан, преподаватель алгебры в средней школе, пообещал поговорить с директором. У другой прихожанки был кузен – детский психолог, она сказала, что пригласит его к Кире.