Страница 16 из 79
Как мне объединить все эти требования так, чтобы результат удовлетворил Бронсона?..
— Он сказал объяснить тебе, как мы живём, — начинаю я, чувствуя на себе внимательный взгляд Габриэллы, — рассказать, что представляет собой станция и как ведут себя её граждане. Всё это призвано дать тебе представление о том, как стоит держаться.
Я сажусь на стул возле кресла виртуальной реальности, а ей указываю на само кресло, боковым зрением замечая, что она выполняет мою молчаливую просьбу.
— Генерал рассчитывает, что при встрече с… определёнными людьми ты проявишь рассудительность, — продолжаю я, отыскивая в полках виртуального кресла линзу и точным движением надевая её. — Он надеется, что ты сможешь если не выступать полноправным участником переговоров, то хотя бы намекнуть нелегальным гражданам, кем являешься.
Я отыскиваю две пары цифровых перчаток и надеваю одну из них.
— Однако сказать открыто будет нельзя. Мы должны справиться с этим так, чтобы Бронсон остался доволен. В ином случае он оставит тебя здесь. И лишь до тех пор, пока ты не начнёшь представлять для него угрозу.
Наши взгляды встречаются.
— Поэтому о том, как мы живём, я расскажу тебе правду, — произношу я тихо, как будто шёпот поможет нам выжить. — И даже больше — отвечу на любой вопрос, который ты задашь. Но ты должна быть умной и разобраться, что говорить можно, прежде всего генералу, а чего — нельзя.
Я произношу эти слова со значимостью, не сводя взгляда с девушки и всей душой надеясь, что она достаточно чувствительна, чтобы понять, насколько всё серьёзно.
Глаза Габриэллы блестят, и эта покрытая росой зелень в них говорит сама за себя.
— Я помогу, но самому мне не справиться.
Протягиваю ей вторую пару перчаток, и она послушно принимает её.
— Будет больно? — спрашивает девушка жалобно, из-за всех сил пытаясь не выдать страх, и моё измученное сердце сжимается в ответ.
— На этот раз нет, — обещаю я. — Это просто перчатки, которые прикрепляются к ладоням, — я поднимаю свои руки, показывая, что с ними не произошло ничего страшного. — Мы используем их очень часто, когда работаем с виртуальным креслом, как сейчас, — я дёргаю за датчики, прикреплённые к подушечкам пальцев, а землянка пристально наблюдает за моими действиями и натягивает перчатки, однако, когда они оказываются на её ладонях, датчики застревают среди пальцев и не достают до подушечек.
Не хочу лишний раз травмировать её. Или себя. Поэтому спрашиваю:
— Можно?
Она кивает, и я помогаю закрепить концы перчаток на её пальцах.
— Ты ответишь на любые вопросы?
Мои ладони на мгновение замирают поверх её. Я поднимаю взгляд и вижу в глазах девушки смирение напополам с решимостью, которую прежде в них не замечал. Не представляю, что она хотела бы узнать больше всего…
Вспомнив, что мои руки всё ещё касаются её ладоней, я поспешно их убираю.
— Да.
Я заставляю себя отвести взгляд и протягиваю девушке очки и один наушник, а сам вставляю в ухо второй. Габриэлла внимательно наблюдает за моими движениями и вставляет в ухо свой наушник.
— Ты будешь видеть всё так, словно это происходит вокруг тебя. Однако помни, что этот мир лишь виртуальный — ненастоящий. Поэтому, чтобы ты не увидела, не пугайся.
Сначала мы не видим ничего, кроме разноцветных огоньков, что игриво мерцают то здесь, то там. Чуть позже перед глазами загораются тысячи звёзд, и прямо в воздухе возникают голубоватые границы экрана и густой туман внутри, из которого медленно показывается синий круг в зелёном обрамлении, похожем на венок. В него вплетена золотая лента с надписью: «Ради будущего». В центре изображены раскрытые ладони, а над ними — красная бабочка.
— Это главный символ станции, — предупреждаю я. — Когда ты покинешь эти стены, то будешь видеть его повсюду.
Я замечаю, что Габриэлла хмурится и задумчиво прикасается к правому уху, а потом, словно очнувшись, прячет его за волосами.
На виртуальном экране возникает космическая станция, издалека напоминающая бабочку. Изображение постепенно приближается, пока не становится видна ось, вокруг которой, подобно центрифуге, вращаются, четыре крыла.
— Тальпа, — звучит мужской голос в наушнике. — Чудо, созданное руками человека. Дом, который мы обрели за пределами нашей родной планеты.
Габриэлла, затаив дыхание, наблюдает за тем, как движутся массивные модули.
— Гениальное изобретение, удивительная машина, которая спасла и продолжает сохранять наши жизнь.
Модули похожи на диски, спрятанные под прозрачными куполами, но землянка не представляет, что внутри них находится искусственная атмосфера, пригодная для жизни людей. Над двумя крыльями виднеются по два пузыря, крупных и прозрачных, у Третьего крыла их три, а у Четвёртого — гораздо больше: шесть крупных и несколько маленьких. Однако это тот случай, когда «много» не означает «лучше». Купола истончены и покрыты дырами.
— Успех Тальпы стал возможен благодаря конструированию бесчисленных космических аппаратов в прошлом. В основе каждого лежали важные технические прорывы, которые позволяли инженерам строить более крупные корабли, пока не была создана космическая станция беспрецедентных размеров — самый масштабный и амбициозный проект в истории.
Голос продолжает рассказывать, пока кадры меняются, и мы видим то космическую станцию, затерявшуюся во мраке, то фрагменты из старых документальных фильмов об освоении космоса…
Украдкой я посматриваю на Габриэллу. Её грудь судорожно поднимается и опадает, а иногда девушка перестаёт дышать совсем.
— В течение более чем тридцати лет астронавты собирали эту невероятную конструкцию. Космическая станция оснащена искусственной гравитацией, чистой водой, прекрасными домами, вечнозеленой травой и деревьями. Всё это создано ради человечества. Теперь именно здесь создаётся его будущее.
Голос замолкает, пока на экране кадры сменяют друг друга. Со стороны станция кажется оплотом жизни, свершившимся чудом, сбывшейся мечтой. Именно такой граждане должны видеть Тальпу.
— Как это возможно? — шепчет Габриэлла, и я ловлю её взгляд, полный глубочайшего потрясения.
— Вряд ли я тот, кто сможет тебе объяснить, — признаюсь честно, завороженный взбунтовавшимся цветом её глаз. — Я и сам не понимаю.
— Четыре модуля, — продолжает голос в наушнике, — четыре крыла. Каждое из них олицетворяет стихию, и только все вместе они создают и поддерживают саму жизнь.
Габриэлла невольно подаётся вперёд, хотя перед нами только виртуальный экран. Она рассматривает всё, что мерцает и проскальзывает перед глазами: город, что разрастается кругами и утопает в кустарниках и деревьях всех оттенков пурпурного, а в самом центре — по спирали к небесам поднимается небоскрёб.
— Стихию огня олицетворяет величественный и элегантный Эпицентр, пульсирующее сердце Тальпы, — торжественно сообщает голос, пока камера плывёт над городом. — Красный клён, сандал и краснолиственные барбарисы были высажены здесь намеренно. Яйцевидные, округлые и пирамидальные кроны лилово-розового и оранжево-красного оттенка лишь изредка сменяются жёлтой и зелёной листвой деревьев других пород. Ночью дома подсвечиваются красным — цветом самой жизни, символизирующим активность и силу, а также власть. Её олицетворяет и Башня в небеса, каждый из этажей которой повёрнут относительно предыдущего на три градуса. Здание словно закручивается более чем на сто пятьдесят градусов. Сплошная лента гнутого остекления с постоянным наклоном по углам создаёт оптическую иллюзию, и в ней отражается панорама Красного города, перевёрнутая под углом в девяносто градусов к горизонту.
Я поглядываю на Габриэллу и замечаю, что она сжимает губы, словно у неё миллион вопросов, но она не готова их задавать, ведь пропустит то, что рассказывает голос:
— В Эпицентре кипит жизнь. Этот яркий, шумный город — светлая ностальгия по мегаполисам Земли. Кажется, он никогда не спит и продолжает развиваться. Двадцать девять лет продолжалось строительство города на стадии сборки станции, ещё столько же — уже в космосе. Однако и сегодня Первое крыло не прекращает расширяться.