Зарождение чувств

– Да, отец, – кивнул я, принимая свою миссию с честью, достойной королевского отпрыска, хотя в душе все переворачивалось от ярости на злодейку-судьбу. Связать себя с нелюбимой женщиной навеки – что может быть хуже? Но я не дал прорваться наружу ни грану эмоций. – Не беспокойся, я справлюсь.

– Удачного пути, сын. Возвращайся домой с будущей королевой, а не дикаркой из глуши.

Улыбнулся родителю. Я видел, как в уголках его глаз уже собирались слезы, все же не каждый день отправляешь единственного сына в стан врага.

– Я буду скучать, папа. – Я встал, обошел стол и по-семейному просто обнял этого гордого и не сломившегося даже после смерти моей матери мужчину. Он воспитывал меня с самого рождения один, не подпуская никаких нянек, возился со мной, учил всему новому, рассказывал о нашей стране и о чудесах в нашем мире, читал сказки на ночь… У меня было счастливое детство. Пусть я никогда не знал материнской любви, но любви отцовской получил сполна. Не представляю, чего ему стоило совмещать это с правлением в свое время, но знал – его я не могу подвести. Никогда и ни за что.

Я оторвался от пропахшего лесом сильного тела и вышел из кабинета не оборачиваясь, понимая, что отец будет не рад, если я замечу такую его слабость, как слезы.

Что ж, с сегодняшнего дня начинается новая жизнь.

Глава 3. Камила

– Иди отсюда, окаянный! Нечего тут своих речей городить! – Громкий возмущенный голос бабули, а вслед за ним звук глухого удара мокрым полотенцем по чьей-то физиономии заставил проснуться и открыть глаза. Я с любопытством покосилась на происходящее у порога, но сцена изгнания моего очередного несостоявшегося женишка не затянулась, и дверь с громким лязгом захлопнулась прямо перед его носом.

– Проснулась, детка? – Бабуля ласково мне улыбнулась и как ни в чем не бывало указала на заставленный яствами стол. – Садись завтракать.

Стоило только услышать о еде, желудок тут же скрутило от дикого голода. Я едва не зарычала, резво соскочила с печи и бегом кинулась к столу, словно тот давешний загрызень. Кстати… Я нахмурилась, даже остановилась посреди кухоньки. А что это было? Почему он меня все же тогда не сожрал? Ведь хотел же, я видела… Утащил бы да прикопал живьем, как обычно это делает… И тот синий свет…

– Поешь, Камила, потом поговорим. – Бабуля словно прочитала мои мысли, глядя мудро и с какой-то непонятной тоской во взгляде.

Я мотнула головой, выбрасывая дурные воспоминания. Потом так потом. Я прекрасно знала, что спорить с бабулей было бесполезно. Если не захочет – никогда не расскажет. А если сказала после завтрака, значит, после завтрака.

– Умойся сначала, болезная.

Кивнула, с благодарностью принимая таз с чистой водой, и ополоснула лицо и исцарапанные руки. Хм… задумчиво посмотрела на поджившие ранки. Выглядели они так, словно я не вчера поранилась, а дня три назад. Перевела вопросительный взгляд на бабулю, но та делала вид, что страшно занята, переставляя на столе кушанья местами и разглаживая белоснежную салфетку.

В деревне вечно шутили, что трапеза в нашем доме часто напоминает дворцовый прием, так все было красиво сервировано, выложено на тарелки и украшено зеленью, а на столе во время приема пищи неизменно стояла ваза с цветами. Бабуля сильно ругалась, если кто-то пренебрегал ее правилами и отказывался пользоваться белоснежной накрахмаленной салфеткой или ставил локти на стол, громко чавкал, не хотел брать в руки вилку…

Вот и сегодня на столе было все как на картинке – столовые приборы выложены по размеру, и неважно, что все они были с разной фактурой и узором, не из одного набора. Тарелки украшены зеленью. Высокий взбитый омлет красиво уложен на тарелках, присыпан сверху солью и мелко порубленными кусочками помидоров.

Я села на свое место, убедившись, что платье на мне чистое и критике не подлежит. Грязи под ногтями нет, а зубы почищены редким в наших краях порошком.

– Камила, сколько раз говорить – держи спину прямо! – Величественная осанка бабули у меня, конечно, вызывала неподдельный восторг, но самой сидеть, словно палку проглотила, ужасно трудно. И тем не менее я все же последовала совету, садясь ровнее. А то с нее станется потом отказаться мне как-то пояснить случившееся вчера.

Что это был за голубой свет из моих ладоней, и почему загрызень меня так и не тронул…

Завтрак проходил в гробовом молчании, как и всегда. Бабуля считала, что за едой говорить – последнее дело. А если беседа и ведется, то должна течь неторопливо и тихо, чтобы между репликами успеть взять что-то в рот и тщательно прожевать.

Я медленно ковыряла вилкой свою порцию, сдерживая рвущийся голод, держа его под контролем. Хотя есть хотелось безумно, словно я несколько суток подряд голодала.

– Чаю? – Бабуля неторопливо разлила по чашкам ароматный напиток. Еще одна ее причуда. Все в нашей деревне предпочитали пить пиво или на худой конец квас, а мы пили либо чистую родниковую воду, либо чай, заваренный и настоянный бабулей лично из трав, что растут в нашем огороде. Малина, земляника, смородина… Бывало, она еще добавляла мяту. А иван-чай мы специально ходили собирать на зиму, каждый год заготавливая новые партии травы на чай.

– Да, спасибо, – кивнула я и наконец расправилась с омлетом, жадно глядя, что бы еще можно было съесть. Но, кроме нарезки овощей, на столе больше ничего не было. Потянулась к моему любимому перчику.

– Печенье. – Бабуля пододвинула мне вазочку с вареньем и блюдо с выпечкой. Я улыбнулась, жадно цапнула самую большую печенюшку и отправила ее в рот, запивая чаем.

– Камила… – покачала головой старая женщина, с осуждением глядя на меня как на расшалившегося петуха во дворе, который слишком усердно топтал кур, раздирая им спины.

Я стыдливо опустила взгляд. Бабуля терпеть не могла спешки в процессе приема пищи.

– Извини, – покаялась. А сама уже буквально сгорала от нетерпения наконец узнать, что же произошло накануне.

То, что я хлопнулась в обморок, помню, хоть ранее подобной дурости за мной замечено не было. Чай, не фрейлина какая и не леди, которые, по рассказам бабули, вечно жеманно поджимают губы, хлопают намазюканными заморской тушью ресницами и кокетливо оседают в притворной потере чувств, стоит только рядом оказаться мужику покрасивее.

Наконец бабуля неторопливо допила последние капли ароматного напитка, отставила чашку в сторону и сложила руки на коленях, пристально глядя на меня.

Я сидела, ровно держа спину и дожидаясь ее первого слова, но его все никак не было. Спустя минут пять я не выдержала. Мозг буквально вопил, что надо хоть чем-то занять руки! Просто сидеть в таком напряжении я долго не смогу.

– Помочь убрать со стола?

Бабуля кивнула, продолжая сидеть на месте, так что я споро составила грязные тарелки в стопочку и сложила их в таз к сковородке. Потом их предстоит отнести на берег озера и там помыть. Старая женщина даже не шелохнулась, наблюдая за мной, как коршун за добычей, но так и не проронив ни слова.

Любопытство уже перевалило за все разумные границы, так что спустя какое-то время я все же не выдержала.

– Так ты скажешь, что вчера произошло, или мне кого-то другого попытать? – сказала, присаживаясь на свое место за столом, подражая женщине и тоже складывая руки на коленях.

И тем удивительнее было услышать от бабушки:

– Скажу, Камила. Как раз думаю, с чего начать.

Я удивленно проглотила следующую подготовленную тираду. Ну скажет и скажет – отлично же! Обычно из нее и щипцами слова не вытянешь, а тут щедрость какая!

Поерзала, усаживаясь поудобнее. Надеюсь, ожидание стоит той информации, что мне предстоит узнать о себе. Что это был за свет и как он остановил загрызня? Это я, получается, еще так могу или случайно вышло? И что с вредной соседской Агаткой? Сожрали ее или все-таки прибежала домой, скотина вредная?

– Для начала скажи, – бабуля явно решила, как обычно, начать издалека и нагнать побольше тумана, – что ты знаешь о магах?