Страница 5 из 85
Сержант Кручинс в ярости топнул ногой, словно Полли была кошкой, которую требовалось шугануть.
— Это шутка?! — рявкнул сержант: — Я не понимаю шуток! Пропажей людей уже занимаются официальные лица — глаза протрите! Главный редактор замшелой газетенки с площади Неми-Дрё не выдает своим писакам очки? Крупперт Кручинс в деле! Я не потерплю никаких газетных крыс, желающих состряпать статейку! Дилби, выпроводи нежелательную особу за дверь!
Полли раздраженно фыркнула и двинулась к выходу из антресольной квартирки Хелен Хенсли.
Констебль Дилби, пунцовый от стыда, двинулся следом.
Оказавшись за дверью, Полли повернулась к нему.
— Это возмутительно! Я не заслужила оскорблений в свой адрес!
Дилби закивал.
— Прошу прощения за сержанта, мисс Трикк, — негромко, чтобы его слова не долетели до ушей Кручинса, сказал он. — Мне очень стыдно. Его манеры оставляют желать лучшего. Я бы никогда не посмел с вами так разговаривать, вы же это знаете?
— Извинения не приняты, — горделиво вскинула голову Полли, и констебль с грустным видом потупился.
— Вы не оставите это дело?
— Еще чего!
Дилби вжал голову в плечи и испуганно зашептал:
— Мисс Трикк, прошу вас. Мистер Кручинс очень опасный человек. Вы ведь слышали: он не понимает шуток. С ним лучше не связываться…
— Пусть лучше это он со мной не связывается!
Из квартирки раздался возглас сержанта:
— Дилби! Забыл дорогу обратно?! Хватит там топтаться!
— Будьте осторожны, мисс Трикк, — прошептал Дилби и скрылся за дверью.
Полли развернулась и пошагала вниз по лестнице.
Джон Дилби, в отличие от своих коллег-злыдней, был честным, добрым и очень наивным. А еще он за нее переживал, что, в общем-то, было довольно мило, но при этом совершенно напрасно! Когда она говорила, что это сержанту стоит поостеречься с ней связываться, она не преувеличивала. Полли не боялась этого мерзкого Кручинса и была настроена как никогда решительно: в способность габенской полиции отыскать пропавших она не особо верила. Пусть копаются, пусть ищут. Она опередит этих увальней! Тем более она уже знала, что делать.
Улики, которые мисс Трикк нашла в квартире мисс Хенсли, походили на ниточки, которые она крепко сжимала в своих пальцах.
Куда же они ее приведут?
Причины и предпосылки… Они всегда приводят к определенному итогу. И то, что может на первый взгляд показаться случайным стечением обстоятельств, на деле является непреложностью и закономерностью. Кто-то считает, что люди и их жизни — это просто сброшенные осенью древесные листья, разносимые ветром, кто-то верит в судьбу, в рок и в беспричинные случайности, но мало кто поспорит с тем, что если вы выйдете из дома во время дождя без зонтика, то промокнете, возможно, промочите ноги и подхватите простуду.
Очевидные вещи, казалось бы… вот только очевидность этих вещей никак не противоречит толпам вымокших до нитки, промочивших ноги и простуженных господ, которые каждую осень с неизменным упорством появляются в городе.
Часто можно услышать: «Эх, если бы я только знал, к чему все приведет, я бы…»
Взял зонтик? Но ведь дождь не появился внезапно — о нем еще с утра сообщало Погодное ведомство Габена по радиофору. Ах, вы не слушаете «эту дребедень»? Что ж, вот и ответ.
«Эх, если бы я только знал…»
По большому счету, люди понимают и считывают простые причины и следствия, как то: не взял зонтик — промок, не посыпал отраву от гремлинов — гремлины сожрали все часы в доме, съел тухлую рыбу — к вечеру ты сам превратишься в нечто тухлое. Это очевидные вещи.
Реже можно услышать: «Эх, если бы я знал, что тетушка не выпустит меня из дома, пока моя прическа и внешний вид не будут соответствовать ее пониманию “удовлетворительно выглядящего джентльмена”, я бы не опоздал на свой рейс, дирижабль не улетел бы без меня и мне не пришлось бы покупать билет на следующий. И как следствие я бы не сидел сейчас у иллюминатора с белым от ужаса лицом, вцепившись скрюченными пальцами в запястье дамочки с места 18-б, и не слушал сообщение от капитана: “Дамы и господа, к сожалению, вынужден сообщить, что дирижабль терпит крушение и все мы умрем через три… два…”»
Люди полагают, что знание о том, что грядет, помогло бы им избежать напастей, но на самом деле если бы все знали о подлинных первопричинах, которые в итоге приведут к тем или иным событиям в жизни, все попросту сошли бы с ума.
Все действия, все, даже, кажущиеся незначительными, обстоятельства, связаны. Всё переплетено. И порой случается так, что какая-то совершеннейшая глупость однажды, может быть, даже много лет спустя, приведет к трагичным и необратимым последствиям.
Младший констебль Джон Дилби, разумеется, не знал, что виной его нынешнему незавидному положению была страсть к экспериментам со сладким некоей мадам пятнадцать лет назад. А если бы ему кто-то сказал об этом, он бы лишь рассмеялся.
Впрочем, сейчас ему было не до смеха. Совсем не до смеха.
Он открыл глаза и застонал. Протянул руку и коснулся затылка. Пальцы окрасились красным. Перед глазами все плыло.
— Где?.. Где я?
Джон огляделся по сторонам. Он был на большом темном чердаке, где-то поблизости оглушающе тикали часы и проворачивались громадные шестерни. Констебль сидел на полу, прислонившись спиной к деревянной колонне, рядом лежал полицейский шлем с порванным ремешком.
За выбитым стеклом круглого окна багровел закат. Лучи уходящего на покой пьяного габенского солнца ложились на пыльный пол бесформенными пятнами, похожими на лужи крови.
Джон Дилби попытался вспомнить, как он здесь оказался. Он шел за…
В темном углу что-то зашевелилось.
Джон потянулся к дубинке — на поясе ее не было.
— Думаеш-ш-шь она помогла бы тебе, флик? — раздался шипящий голос, и к окну, покачиваясь, подошел высокий… человек?
Констебль прищурился, пытаясь его разглядеть. Цилиндр, пальто и длинный полосатый шарф. Больше Джон ничего не смог рассмотреть — незнакомец кутался в багровый свет, а его лицо тонуло в темноте.
Джон опустил взгляд на тень, которую отбрасывал человек в цилиндре, и задрожал. Длинное черное пятно на дощатом полу обладало четырьмя руками.
— Как ты меня наш-ш-шел? — спросил жуткий незнакомец. — Поч-ч-чему ты здесь?
Джон не ответил. Эх, если бы он только знал…
Впрочем, откуда ему было знать, что виной всему какое-то дурацкое пирожное с перечной присыпкой…
Причины и предпосылки…
Однажды, пятнадцать лет назад, некая миссис Перморрон, жившая в то время на улице Бремроук над шляпным ателье, решила попробовать новое заморское пирожное с перечной присыпкой, которое наперебой расхваливали все кондитеры города.
Миссис Перморрон откусила лишь кусочек, но молотый перец взвился в воздух черным облаком и проник в ее ноздри. Чихая и кашляя, мадам бросилась к окну и распахнула створки.
Миссис Перморрон забыла, что на подоконнике стоял горшок с комнатной мухоловкой. Мадам задела его, и тот, пролетев три с половиной этажа, лишь чудом не упал на голову женщины, шедшей по тротуару внизу.
Спасшим женщину «чудом» оказался некий констебль (тогда еще не сержант) Крупперт Кручинс, вовремя заметивший падение горшка. Он оттолкнул мадам в сторону.
Та была так поражена произошедшим, что еще какое-то время не могла прийти в себя. Она лепетала слова благодарности, держалась за грудь и тяжело дышала. А потом, видимо, от нахлынувших на нее чувств прямо на месте предложила констеблю руку и сердце. Так мистер Кручинс обзавелся миссис Кручинс…
Эх, если бы только будущий сержант знал, что его ждет…
Миссис Кручинс оказалась редкостной склочницей и весьма злобной особой. Сам супруг звал ее не иначе, как «Моя дорогая», когда она присутствовала, и «треклятой мегерой» за глаза.
Многие в Саквояжном районе боялись сержанта Кручинса, а сам он боялся жену. И всячески пытался ее изжить, хотя в этом деле так и не преуспел за все пятнадцать лет брака…