Белый странник

Я знаю, Холгас, я все это понял давно и не сомневаюсь в тебе, – сказал Кирилл, поднимаясь с земли и направляясь к повозке.

Пробуждение было внезапным, Кирилл вскочил, как ошпаренный, и, схватившись за нож, занес руку для удара и тут же остолбенел: он чуть не набросился на собственную дочь, а она отпрянула и в ее глазах застыл ужас. Кирилл понял, что невольно напугал ребенка лишь потому, что тот пощекотал его травинкой за ухом. Тихо обнял ее и прошептал на ушко:

Прости, пожалуйста, своего глупого отца. Забыл, что ты, милая, рядом. Манила, прости меня, прошу.

Девочка оправилась от шока и также тихо сказала:

Прощаю тебя, папочка, ты ведь не нарочно это сделал, и ты меня прости, что тебя разбудила, я больше так не буду делать.

Нет, не извиняйся, дочка, и впредь буди меня тогда, когда захочешь, я не буду злиться, ведь ты моя доченька, и я тебя очень, очень люблю.

После этих слов Манила посмотрела в глаза отцу, словно хотела убедиться, что он не шутит, и с улыбкой сказала:

Ну, тогда пойдем к столу, буду тебя кормить, а потом ты покатаешь меня на коне, хорошо?

Конечно, покатаю, но только, если будешь кормить вкусно, а если мне не понравится, то я тебя съем, и ты никогда не сможешь кататься на лошади.

Кирилл схватил девчонку, заливающуюся звонким детским смехом, и, буквально выпрыгнул из повозки, как огромный кот с мышью из хозяйского амбара. Он подошел к разложенному на земле покрывалу, на котором стояли блюда с едой, а на краях покрывала сидели все его дети и ждали главу семейства. Только Холгас был поодаль и возился с лошадьми, готовя их к долгой дороге. Кирилл уселся на покрывало, усадил дочь на колени и, обращаясь к Холгасу, сказал:

Оставь лошадей и иди к столу. Сейчас мы будем есть, а потом будем думать, как нам быть дальше, и не сторонись нас: мы все вместе уехали и все вместе будем дальше, пока не придет время расстаться.

Да, господин, иду, – в голосе Холгаса чувствовалось некое облегчение, он не знал, как ему себя вести, а сейчас все стало на свои места. После еды Кирилл почувствовал себя намного лучше, и ему захотелось заняться делами.

Пока старшая дочь собирала посуду, он в сопровождении Холгаса шел по поляне, рассматривая ее так внимательно, как будто до сих пор не видел. Холгас шел рядом, не задавая никаких вопросов, понимал, что господин сам расскажет, если нужно будет рассказать. И не ошибся, Кирилл начал разговор сам и сразу с главного:

Эта поляна послужит хорошим местом для твоего лагеря, и от караванной тропы не далеко, а от цели порядком. Как считаешь, генерал? Думаю, не стоит искать другого места, хочу, чтобы ты тренировал своих людей и как следует тренировал. Сперва ты подготовишь много хороших лучников. Они должны уметь поражать цель на сто шагов, не меньше, я имею в виду – точно поражать цель в любую погоду, потом мечники и копейщики. Их ты будешь набирать поровну и готовить почти одинаково, разница только в том, что копейщики берутся за мечи только после того, как выронят копье, а мечники берутся за копье, если выронили меч, и нет возможности его вернуть. Ну, конечно, в самом начале с тобой придут строители и начнут здесь все обустраивать. Как думаешь, осилишь?

Кирилл поглядел Холгасу прямо в глаза и не торопил с ответом, просто ждал его.

Думаю, справлюсь, но трудно готовить людей к войне, как я понял, и не говорить им, в какой войне они будут гибнуть, да и разбойники здесь водятся, как бы не помешали нам они, – он говорил спокойно и хотел, чтобы к нему прислушались, ведь он не новичок, и это было видно.

Ну, разбойники – это как раз и хорошо, будет практика у ребят, – Холгас улыбнул- ся этим словам. – Недостаток информации объясню так: если солдат ничего не знает о планах начальства, то и под пытками ничего не скажет, вот так и объяснять будешь. Не обижайся на то, что и ты не все знаешь, так надо, никто не должен знать, для чего здесь, в глухих местах, вдали от людских глаз, строится учебная база. Одно могу сказать, если пойдешь со мной до самого конца, то либо погибнешь, либо прославишься. Но и в том и в другом случае геройскую судьбу, и вместе с ней смерть или жизнь, я тебе гарантирую. Все дальнейшие инструкции ты получишь позже и письменно, а теперь, когда ты кое- что знаешь, подумай и приходи ко мне после полудня. Либо ты клятвенно присягнешь мне верой и правдой, не щадя жизни своей, служить, либо мы распрощаемся с тобой по мирному, и ты пойдешь своей дорогой. Не стану тебя ни в чем винить и осуждать.

Кирилл посмотрел Холгасу в глаза и пошел к повозке. Он не оборачивался, знал, что его новоиспеченный генерал простоит так еще минут пять.

Холгас, действительно, стоял неподвижно еще некоторое время, а по истечении его отправился на другой край просторнейшей поляны и просидел там почти до вечера. Девочки, причем все вместе, отнесли ему обед и, ничего не говоря, удалились. Только Манила по дороге к повозке часто оборачивалась в сторону задумчивого мужчины, который не стал даже прикасаться к еде, а только поблагодарил и остался на своем месте. Но этот интерес прошел, когда Кирилл усадил ее в седло и стал катать по поляне. Потом к нему подошли Нилея с Анией и неуверенно попросили их покатать тоже.

Кирилл посмотрел на своих дочерей и, как можно мягче, сказал:

Не бойтесь, дети, отца просить, но на коня сядут только двое из вас троих.

Ну, тогда, может, Ания покатается, а я потом как-нибудь, – разочарованно произ- несла Нилея.

Вы мои дети, и я не могу обделить кого бы то ни было из вас. Манила немного покаталась, и теперь могут другие покататься.

Он ссадил младшую дочь с лошади, усадил потом на коня двух старших, после это- го младшую посадил себе на плечи и с общим смехом, держа коня под уздцы, побежал по поляне, подпрыгивая и изображая конское ржание. После пробежки, которая заняла продолжительное время, весь мокрый от пота и уставший, но счастливый Кирилл доставил девчонок к повозке, а сам разлегся на густой и мягкой, как персидский ковер, траве. Он поднялся на локте и посмотрел на Стартуса, своего сына, который все это время был возле повозки и вел себя, как часовой на посту.

Сынок, сел бы на коня, да проехал по дороге вперед, посмотрел, как там путь или развилка есть неподалеку, может, люди какие есть, но к ним не лезь, а сразу назад, хоро- шо?

Хорошо, отец, так и поступлю, – сказал Стартус и пошел к лошади отца, вскочил в седло и, как заправский казак, поскакал по дороге.

Он у старого хозяина при конюхе был, – сказала Ания, видя удивление Кирилла.

Ну, тогда все понятно, – выдохнул Кирилл, снова улегся на траве и стал рассматривать облака. Девочки легли рядом с ним и тоже устремили свои взгляды к небесам.

Через час приехал Стартус и, судя по внешнему виду коня, он ехал не шагом. Лихо спрыгнув с лошади, парень стал снимать с него седло и на ходу рассказывать, что видел. Впереди дорога прямая километров на десять, как понял Кирилл, и людей по ней ездит немного, скорее всего по ней ездили раньше, но почему-то перестали.

Уставшее солнце намекало на то, что скоро будет вечер, и оно собирается покинуть небосвод. Кирилл почувствовал слабый голод и предложил девчонкам приготовить ужин, пока они с сыном принесут дров на ночь. Когда ужин был готов, и костер горел, радостно потрескивая и жадно поедая дрова, к общему столу подошел Холгас. Положив посуду, в которой днем ему приносили обед, он обратился к Кириллу:

Господин, я принял решение и хочу тебе об это рассказать.

Кирилл встал, отошел от покрывала, на котором стояла посуда со свежей едой, стал напротив Холгаса и немигающим взглядом уперся в него.

Говори о своем решении и не бойся быть непонятым, мы не осудим и не прогоним тебя в любом случае.

Холгас опустился на одно колено и торжественным тоном произнес:

Господин мой, присягаю тебе в верности и клянусь служить тебе верой и правдой до самой моей смерти, когда бы ни пришла она, клянусь быть рядом и не предам тебя ни за деньги, ни за блага земные, обещаемые врагами твоими и врагами дел твоих. Если я нарушу свою клятву, пусть твоя рука покарает меня, и не будет мне в том пощады, пусть душа моя не знает покоя, если я предам тебя и удалюсь прочь от расправы твоей. Он оставался коленопреклоненным и со склоненной головой перед Кириллом, который от произнесенной клятвы превратился в статую. Вокруг на поляне воцарилась та- кая тишина, что, казалось, мухи висят в воздухе и боятся жужжать, чтобы не нарушить торжественность обстановки. Кирилл быстро пришел в себя и сказал следующие слова: