Архипелаг

Глава 20

Меня не убили. Со мной сделали нечто гораздо хуже. Меня вылечили. Только вот процесс лечения мне не очень понравился. Я с детства не часто болел, что очень импонировало многим моим опекунам, которым не приходилось тратить лишние деньги, выделенные на меня из государственных средств. И когда я всё же заболевал, то лечили меня отвратительно. Отсутствие страховых полисов у доброй части моих опекунов делало почти любую болезнь мучительной. Даже сраная простуда заставляла меня страдать и молиться, чтобы водопад соплей из моего носа поскорее иссох. Что уж говорить про банальный перелом. В своей прошлой жизни я никогда и ничего не ломал себе, кроме одного единственного пальца. Мизинец на левой руке. Довольно не тривиальный перелом для подростка. Вот только лечить мне его пришлось самому. Бесплатная больница мне ничем не помогла бы, скорее уж я наткнулся бы на дюжину проституток и бомжей в очереди к доктору. Денег у меня тогда особо не было, опекуны в тот раз попались одни из самых худших в моей жизни. По этой же причине я не мог обратиться к ним. Этим засранцам было попросту плевать. Неизвестно как бы всё кончилось занимайся я долгое время самолечением, но мне помог инструктор по курсу вневойсковой подготовки. Он подсказал как сделать всё правильно. Затем была пара секунд крайне болезненных ощущений, а после этого плотная шина и пара недель восстановления. Как я и сказал, в прошлой жизни я не любил лечиться и в этой тоже придерживался такого же мнения, но кто меня спрашивает?

— Открывай рот, — голос трухлявой старухи резанул по ушам не хуже напильника. — Давай, сам же знаешь что если не откроешь его, я тебе палкой по колену ударю.

— Истязательница, — вымучено произнёс я, стараясь получше улечься на циновке.

— Чего елозишь как песочный червь на горячем камне? Всё равно пол мягче не станет, — пробурчала старуха, суя мне под нос благоухающую цветами и травами чашу.

От этого запаха меня чуть было не вывернуло наизнанку. В голове невольно всплыла картинка из памяти, как мне в первый раз дали этот дьявольский настой. Я лежал в отключке, но даже так этот райский запах пробился в моё сознание. Самое приятное на запах лекарство в моей жизни. И то насколько великолепен его запах, настолько же ужасен оказался его вкус. Контраст делает его ещё хуже, чем если бы он просто вонял. Диссонанс в голове заставляет все рецепторы тела ходить ходуном, а желудок сворачиваться в тугую спираль.

— Пей давай, знаешь же что это тебе помогает, — трость старухи ткнулась в мою коленку, отчего рот невольно открылся в зарождающемся крике боли. — Вот так, пей-пей, тебе же лучше.

Стоило моему рту приоткрыться, как вредная карга тут же ткнула краем посудины мне между зубов и начала напористо заливать в меня лекарственную отраву. Несколько секунд пытки и с трудом сдерживаемых позывов рвоты, и вот, лекарство принято. Чёртова старуха, кто вообще додумался ей на трость шило приделать? Уже вся нога в проколах.

— Не проси за тебя послушник великого господина, ты давно был бы съеден рыбами, если и того хуже, оказался бы в пасти морского черта, — в который раз повторила моя мучительница и ещё что-то пробурчав себе под нос, ушла.

Я снова остался один. Жаль. Пусть карга и была вредной до жути, но с ней хотя бы было так скучно. Последние шесть дней я только и делаю что лежу, лежу и слушаю. Это всё что мне остаётся. Организм очень болезненно воспринял моё затянувшееся рандеву в теле птицы Рух. Сильное энергетическое истощение сразу на двух уровнях. Чакра и стихия, я истратил всё. Когда я упал в воду, в моём теле не было даже крупицы сил. Я себя иссушил. Почти для всех, это была бы верная смерть, а для немногих выживших означало бы судьбу калеки. Но не для меня. Точнее может я бы так и помер, но меня принялись лечить и лечить далеко не стандартными методами. Это не хирургическое вмешательство как в моём мире, ровно как и не передача энергии или же попытка манипулировать ей в чужом теле что свойственно врачевателям этого мира. Меня накачали. Этим варевом. Это единственное лекарство которым меня напоили. Первая доза была размером с ведро, и для сравнения, спустя шесть дней, мне дают всего две плошки. Утром и вечером. Но в первый раз меня опоили знатно, я даже тогда пару раз пришёл в себя несмотря на сильнейшее истощение.

Кстати, сейчас утро. Голоса снаружи бодрые, много детского смеха и весёлого пения. Деревня просыпается и готовится к новому дню. Но что это за деревня и где я? Без малейшего понятия. Единственный кто со мной контактирует, это старуха приносящая лекарство. В первый день был вроде бы ещё кто-то, но я точно не помню. Моё состояние тогда было что-то около предсмертного и я не особо вдавался в то, кто вокруг меня стоит и ходит. Да и к тому же, я бы их всё равно не увидел. Я и старуху-то не вижу. Глаза ослепли. Карга говорит что это временно, да я и сам это чувствую, когда каждый день после лекарства организм словно бы сам себя латает. Думается мне, что пострадали глаза потому что у организма не хватило сил закончить их трансформу. Сейчас секреции работают на максимум, но вместе с очередной порцией лекарства, вся чакра сама ускользает в клетки и наводит порядок самостоятельно. Моего участия там не требуется. Это одна из причин почему мне так скучно. Я не ничего не вижу, не могу ни с кем поговорить и маюсь от скуки. Правда одно развлечение я себе всё-таки нашёл.

Местные говорят на каком-то странном языке и его изучение стало для меня хоть какой-то отдушиной. Даже несмотря на свою предрасположенность к изучению языков и некую схожесть местного звучания с уже изученным мной языком мира покровителей, я всё равно очень долго не мог понять что говорит мне старая карга. Дело в том, что местный язык напоминает сам по себе больше набор звуков, нежели хорошо структурированный набор слов и словосочетаний. Одни и те же слова у каждого человека звучат как-то по-своему. Вроде бы и одинаково, но попробуй ещё повторить. Именно поэтому я про себя называю свою мучительницу напильником, её кряхтенье очень похоже на звуки стачиваемой доски. А вот местная ребятня звучит звонко, как колокольчики. Их понять легче и именно благодаря тому что они такие громкие и разговорчивые, я и начал потихоньку понимать старуху. Когда я впервые подал голос не на языке империи, а на местном наречии, она меня ударила. Не чтобы напоить лекарством, как это бывало раньше, а потому что начал говорить без разрешения рядом со старшей. До этого момента она лишь ругалась если я что-то говорил на своём языке, а тут словно с цепи сорвалась. Учитывая тот факт что это был третий день под местным «лекарством», а ещё буквально за минуту до этого она в меня запихнула очередную его порцию, я не стерпел. Под напором моего гнева чакра уносимая лекарством к клеткам дернулась и вышла из тела, толкнув наглую бабку прямо в грудь. Толчок вышел слабый, но для того кто был совсем недавно на пороге смерти, всё равно и этого было много. Карга-напильник упала, но не от моейсилы, а скорее от неожиданности. Да и упала-то она просто на задницу, но ей этого оказалось достаточно. Больше она не задиралась, даже если я называл её садисткой. К тому же, она вроде бы даже ко мне немного смягчилась и ответила на некоторые мои вопросы. Правда было это всего единожды, но мне и это было за радость.

Первый мой вопрос касался её «великого господина», о котором она говорила редко и всегда с придыханием. Я спросил её, знает ли она почему за меня просил послушник? В ответ я получил такую отповедь, словно бы я украл её фамильные ценности. Но спустя время она всё же ответила, что её дело лишь наполнять моё тело лекарством, а свой вопрос я смогу задать лично послушнику, когда тот придёт проверить моё самочувствие. Второй же вопрос я задал тогда же, и касался он, как ни странно, того, когда придёт послушник. Ответ же был несколько интереснее чем на первый вопрос, хотя и был пропитан неприязненностью.