Изнанка желаний

— Пойду я, пожалуй.

Толяныч промычал в знак неопределённого согласия и посторонился. И тут я понял, что потерял ключи. Ну, конечно, когда на тебя бросается здоровенная зверюга, как-то не до того, чтобы выкладывать вещи из карманов. А на моей одежде и карманов-то не было больше.

— Откроешь? А то ключи… забыл.

Лицо Толяныча, и без того красное, налилось благородным помидорным оттенком. Он-то наверняка счёл, что я укрепляю над ним свою власть, или вообразил ещё какую-то тюремную глупость. Но возражать не стал, послушно приложил к домофону таблетку. Домофон запищал.

У мужика были ключи от всех парадных. Хрен знает, зачем он их собирал. Смотрящим себя воображал?

Я кивнул алкашу и вошёл в парадную.

Плитка была цела.

Каких-то полчаса назад на ней красовался выразительный слепок моей фигуры. И пивные разводы, и въевшаяся в пол грязь были на месте. Не хватало лишь главного.

Версию с галлюцинациями я отложил, едва подумав о ней. Нет, силу я обрел реальную, царапины тоже… к слову о них. Некоторые успели затянуться, да так, что от них не осталось даже розоватой кожицы. Я потёр кровавое пятно на руке, и под ним не было ничего, что заслуживало бы внимания.

Не все раны соглашались исчезнуть. Некоторые, хотя и затягивались быстрее, чем обычно происходит у человека, ещё сохраняли и форму, и крошечные углубления.

Причём связи между тяжестью ранений и скоростью их исчезновения не было. Опасные порезы, которыми меня наградил Бехемот, испарились без следа. А вот пальцы ноги ощутимо побаливали. Разумеется, пинок по машине, располовинивший её, не должен был пройти безнаказанным для них, но… если уж рассуждать с точки зрения реализма, то мне бы пришлось попрощаться со всей ступнёй. Законы ускоренной регенерации вели себя нелогично даже по меркам глубоко нелогичной ситуации, в которую я себя загнал.

Или же я пока не видел картины целиком.

Я напряжённо размышлял, поднимаясь по лестнице. Пролёты были целы — во всяком случае, целее, чем им следовало быть после моего падения. Погнутые перила были обязаны своей погнутостью мелкой шпане, а не мне.

Что удалось узнать от Риты, помимо кучи оскорблений и заверений, что я долго не протяну? В мире волшебства существовало целое общество: разные организации или кланы, разные направления магии, особая иерархия… и сопутствующие опасности, которые всегда шли в комплекте с секретностью.

Водились ли в городе более дружелюбно настроенные волшебницы? Нет-нет-нет, всё не так. Мне бы прикидывать, как избавиться от сомнительного дара, который больше смахивал на проклятие…

Но разве не о том я мечтал? О чуде, которое выдернет меня из серой рутины. Правда, вместе с чудом в комплекте шли грудь и вопиющее отсутствие привычных органов. Я глянул вниз. Всё на месте.

Итак, то, что произошло после того, как я произнёс заклятье-формулу-хрен-знает-что, не оставило следов в реальном мире. Меня перенесло в его копию — не очень-то точную, если судить по безлюдью. То есть моя квартира, скорее всего, не превратилась в груду обломков.

Это обнадёживало. Как и то, что я остался мужчиной. Всего-то и нужно, что не входить в параллельную реальность, и для меня ничего не изменится.

Я пошевелил пальцами, в которых не чувствовалось и толики скрытой в них силы.

Ну, почти ничего.

Но как же быть с обещанием стать самой сильной волшебницей? Неужели я откажусь от магии лишь потому, что мне на время придётся влезть в шкуру девушки? Это натуральнейшая трусость, а я не трус.

Просто нельзя забывать о том, кто я есть на самом деле. Александр, двадцать три года, мужчина.

Самая мужественная девочка-волшебница во всём городе.

Я тихо рассмеялся. Не выдержал всё-таки.

Если отставить шутки в сторону, то у меня не было необходимой информации, чтобы принимать осмысленное решение. Мне срочно требовалось найти кого-то, кому я могу хоть отчасти доверять. И вот после того, как я вытрясу из него нужные сведения, выясню подводные камни, можно будет судить: а стоит ли овчинка выделки?

Хотя вряд ли от контракта получится легко отказаться. Да ещё это странное замечание про то, что меня выписали из христиан… Веяло от этого нехорошим душком.

Будто я по уши залез в чёрную магию или вроде того.

В кои-то веки мои надежды оправдались. Дверь в мою квартиру стояла нетронутая. Обманчивая неприступность — я-то помнил, как легко её снести. Приложить побольше усилий, и она полетит, словно в неё из танка шмальнули.

Но на этом мои злоключения не кончились. То, что я не разгромил хату, конечно, прекрасно — но мне бы в неё ещё попасть. Желательно без вызова спасателей. Раскурочить-то я теперь и сам могу.

Разве что нельзя показывать новые возможности непосвящённым.

Или, если перефразировать: как править Вселенной, не привлекая внимания санитаров?

Какое-то время я пялился на собственную дверь, как баран на новые ворота. Запасной комплект ключей валялся в квартире. Чтобы забрать их — и наконец переодеться — нужно попасть внутрь. А чтобы попасть внутрь…

Меня осенило. Я ведь вышел из квартиры, не открывая дверь. Не открывая эту дверь.

Настало время серьёзного колдовства.

Перед тем как начать, я принюхался, чтобы убедиться, что на верхней или нижней лестничной клетке не стоит соседей, вышедших покурить. Прикинул, могу ли залепить дверные глазки, а то мало ли что — но отмёл идею как излишне параноидальную.

И произнёс заветную формулу, которая успела отпечататься в разуме:

— Именем священного договора двух лун взываю я к силе внутри меня.

Пространство послушно помутнело. Белоснежные ленты на мгновение обвили меня, зрение застили вспышки. Интересно, это чисто внутренний эффект, или снаружи творится что-то наподобие преображения Сейлор Мун?

Я моргнула и почесала подбородок, изучая пустой дверной проём. Теория параллельных вселенных подтвердилась: учинённый мной разгром остался.

Даже странно, что девочки-волшебницы, обладая такой мощью, до сих пор не разнесли к хренам все здания.

А что, если в параллельной реальности тоже было своё правительство? И ко мне заявятся магические менты или приставы с крылышками, как у феи: Александра, поступил звонок от обеспокоенного жителя… провели дознание… ущерб муниципальной собственности… пожалуйте в особый Азкабан для волшебниц.

Несмотря на мрачные перспективы, настроение у меня было приподнятое. Как-нибудь прорвусь. Ещё бы избавиться от навязчивой промывки мозгов: хоть у меня и женское тело, но внутри-то я всё ещё м… м…

Додумать мысль не удавалось. Сознание заупрямилось, забуксовало в яме женской парадигмы.

Так. А если меня и в настоящем мире так промоют? Постепенно. Я не собиралась отказываться от своей сути. От того, что я м… м…

С-с-сука.

Не я, а тот чудак на букву м, который придумал насиловать волшебницам мозги странным условием. Кому какое дело, как я себя идентифицирую?!

Уже собираясь шагнуть в свою квартиру и перекинуться обратно, я случайно бросила взгляд на соседнюю квартиру. И обомлела.

По её входной двери расползалась нехорошая чёрная клякса. Пузырящаяся, выбрасывающая перед собой тонкие усики чернильной тьмы. От неё вверх тянулись тёмные испарения, которые пачкали потолок.

Прощальный подарок Бехемота? Ловушка, которую он оставил, перед тем как спуститься? Нет, вряд ли. Он бы спрятал что-нибудь в моей квартире.

Сказать по правде, я примерно представляла, с чем столкнулась.

Об этой квартире ходили дурные слухи. Молва гласила, что она проклята. Любая семья, заселявшаяся туда, была обречена распасться. Примерные мужья уходили в запои и начинали поколачивать жён. Верные жены открыто изменяли мужьям. Послушные дети превращались в натуральное бедствие, ударялись в загулы, которые кончались в детской комнате полиции или наркодиспанцере.

Приходили важные священники, гладили окладистые бороды, трясли внушительными кадилами. Бочком пролезали сомнительные экстрасенсы, проводили ритуалы изгнания при помощи риса и бумаги с распечатанной пентаграммой.