Страница 41 из 66
— Как дела? — Продолжила я гениальный диалог. Господи, спасибо за избитое клише бесполезных вопросов.
— Не так захватывающе, как твои, Дробь.
Взмахнув карандашом, Тинхе сдвинул воздушные магические надписи и убрал их в камень перстня. По крайней мере, со стороны выглядело именно так.
— Ну, не всем же быть такими исключительными, как я.
— Не всем, — согласился Враг, собирая исписанные листы в стопки. — Ни слова, ни намека, ни весточки. Один короткий сон и подозрительная скрытность. Потом объявляешься в компании неизвестного лэйтарца, навыки путешествий которого не дотягивают даже до уровня Аматри. Это наталкивает меня на очень нехорошие подозрения, Дробь. Странник, которого ты подобрала, числится пропавшим много лет назад. Ничего не хочешь рассказать, Дробь?
Я продолжала вжиматься в дверной косяк, цепляясь за него как за спасательный круг.
— Очень сильно не хочу.
Все листы были собраны и отложены. А Враг до сих пор на меня толком не посмотрел.
— Тогда, может ответишь, почему вас нашел Аматри на самом непригодном, искривленном и труднодоступном перевалочном пункте? — Мужчина чуть заметно поджал губы. Пренебрежение пополам с досадой окрасило спокойный голос. — Из всех Странников только он додумался удерживать под наблюдением неспокойную часть окраины.
Ой, чье-то самолюбие пострадало. Как же, Аматри что-то предвидел, а Тинхе — нет. А Гера, выходит, нарочно потащил меня мимо радаров. Эх, не знал Незыблемый про дотошных конспирологов Лэйтарии.
Враг тем временем продолжал.
— Любопытную картину обрисовал Аматри. Я бы списал все на его бурную фантазию, но, видя, как ты мнешься за дверью, боясь сделать шаг, предположу, что в этот раз крысеныш был откровенен. Так, Дробь?
Он все еще ни разу не назвал меня милой Дробью, любопытной Дробью или какой еще угодно Дробью. Это немного нервировало. Меня отчитывали как школьницу.
Ненавидела я школьные годы.
— Мелькнул на горизонте другой Странник, — фыркнула я, уводя от Геры подозрения. Он все еще мог сыграть на моей стороне. Но если Тинхе догадается раньше времени, обязательно предпримет контрмеры. — И сразу столько подозрений и упреков. Я же не спрашиваю, сколько у тебя было Избранных за это время.
В комнате горела люстра, пять бра и три настольных лампы, но ни один источник света не отразился в темных глазах Врага, когда он посмотрел на меня. Несколько секунд, потонувших в тишине, он обдумывал сказанное, после чего позволил жесткой ухмылке тронуть губы.
— Справедливо, Дробь. Но есть один нюанс. Я никому из них не передавал власть над собой. Ни разу.
Он отодвинул письменные принадлежности в сторону и встал из-за стола. Тинхе двигался предупредительно мягко, будто хищник подкрадывающийся к добыче. И когда очутился совсем рядом, я оказалась не готова.
Мужчина отцепил мои пальца от деревянного косяка, и перехвати руку вокруг запястья. Сдвинул край рукава, обнажая раненную кожу. Пальцы, облаченные в ткань черных перчаток, пробежались по тому месту, где совсем недавно огнем горел вейос, и остановились на порезах.
— Никто не посмел со мной совершить то, что сделала ты, Дробь.
Слова упали тяжелыми камнями.
А потом Тинхе сделал то, что я совершенно не ожидала. Он наклонился и запечатал поцелуй на месте пореза. Теплое дыхание обдало кожу, а по ранке скользнул огонек. Сердце сделало кульбит, я же потеряла дыхание. А потом и вовсе оцепенела, будто в один момент температура опустилась до абсолютного нуля, превратив меня в ледяную статую.
Нет, магия была не при чем.
— Дробь?
Он выпрямился. Мягкие губы больше не касались моей кожи. Запястье оказалось на свободе, но я так и осталась с вытянутой рукой.
— Забываю, что ты всего лишь человек, — как-то неуверенно произнес Тинхе. Кажется, он не добивался эффекта моего ступора. — Дробь?
Когда я не ответила, он аккуратно вернул мои пальцы к дверному косяку.
Я обратно не заработала.
Тинхе пробежался по мне взглядом, оценивая потрепанный вид. Немного подумав, он предположил.
— Ты голодна?
Я вроде моргнула.
— 2 -
Когда я проснулась, за окном стояли мягкие сумерки, что для Лэйтарии ровнялось глубокой ночи.
Несколько часов в забытье не принесли желаемого облегчения. Мысли о родителях сменялись беспокойством об оставленных людях в Немерности. Я чувствовала, что должна что-то сделать, но не понимала, что и как. От невозможности что-то изменить на душе скребли кошки, противно подвывая голосом совести.
Выскользнув из-под одеяла, я подошла к окну. В прошлый раз его скрывали тяжелые бардовые шторы, сейчас их сменил бежевый атлас. Отодвинув в сторону струящуюся складками ткань, я некоторое время наблюдала за тишиной пустой улицы. Когда это не помогло успокоиться, распахнула окно и выглянула наружу
Ровные домики с садиками на крышах легко угадывали в отблесках небесных колец. Лэйтария — это целая планета. Взамен спутников у нее кольца, как у Сатурна. Тонкие разноцветные кусочки света, тянущиеся полосами вдоль горизонта. Благодаря им Лэйтария никогда не погружалась в абсолютную темноту.
Ворвавшийся уличный ветерок разогнал сумрачную духоту, тормоша портьеры, влажные после душа волосы и подол махрового халата.
Знаю, по классике жанра, халат должен быть шелковым и идти вместе с кружевной комбинацией. Уверена, нечто подобное лежало на полках гардеробной. Но мало вещей сравнится по уюту и внутреннему комфорту с мягкой хлопчатобумажной ночнушкой, в который не соскальзываешь с простыней на пол. А именно во всем этом я забралась в постель после душа.
К слову, ни о чем не пожалела.
Ладно, о чем-то пожалела.
Моя одежда пропала.
Хотя, чему я удивляюсь? В прошлый раз вещи вышвырнули прямиком в мусорку. Вряд ли иная судьба постигла порванную и окровавленную рубашку. Ну и поделом! А вот теплый жилет жалко. Его я любила и планировала отходить еще пару сезонов.
— Ну что за хурма? — пробурчала я в ночной сумрак и закрыла створки.
Меня вновь замутило: от беспомощности, липкого страха и неопределенности. Постояв несколько минут, безуспешно отгоняя тревогу, я принялась заново изучать интерьер, чтобы как-то отвлечься.
Ряд тусклых бра не позволял комнате теряться во мраке. В прошлый раз, когда я побывала в Лэйтарии, они работали иначе. Но тогда Тинхе загонял меня в совершенно в другую ловушку, которой не способствовало наличие освещения. Да, комната была все та же, за тем исключением, что дизайн приобрел более мягкие тона. Могло показаться, что я действительно гостья, а не мышонок, забравшийся в мышеловку.
Прикроватный столик пустовал. Пока я спала, кто-то убрал посуду, оставленную после вечернего ужина.
Я почти не помнила, как он прошел. Тинхе проводил меня до комнаты, где ждала лэй. Кажется, я с ней даже не поздоровалась. Усталость навалилась так резко и неожиданно, что едва хватило сил залить в себя чашку чая и проследовать в ванную комнату. После я повалилась на кровать и забылась крепким сном.
Крепким, да не долгим. С липким привкусом панической атаки.
Взгляд остановился на гардеробной, и я почувствовала силы в него заглянуть. Шкафы были заполнены платьями разного цвета и кроя. В ящиках лежали перчатки, чулки и мини-шляпки с вуалью. Я не смогла припомнить, было ли это при первом посещении Лэйтарии. А вот чего на полках не обнаружилось, так это шелкового нижнего белья.
С досадой захлопнула дверцу.
Нет, не из-за отсутствия развратного кружевного пеньюара. Хотя нет, из-за него. Тинхе щепетилен в мелочах. Если чего-то нет — этого нет намеренно.
Все в комнате излучало спокойствие: цвета, мягкие ткани, пушистый халат, обезличенное содержимое гардеробной.
И знаете, что? Это не успокаивало!
— Капец, ребята, — обратилась я к всеспасающим вымышленным единорожкам.
Затянув пояс халата, я направилась к входной двери. Дернула ручку.
Та поддалась. Дверь беззвучно отворилась.