Страница 83 из 117
Вот таким было положение войск нашего фронта в момент, когда в столице Польши вспыхнуло восстание.
В своё время в западной печати нашлись злопыхатели, пытавшиеся обвинить войска 1-го Белорусского фронта, конечно и меня как командующего, в том, что мы якобы сознательно не поддержали варшавских повстанцев, обрекли их этим на гибель.
По своей глубине Белорусская операция не имеет себе равных. На правом крыле 1-го Белорусского фронта советские войска продвинулись более чем на 600 километров. Это стоило многих сил и крови. Чтобы захватить Варшаву с её мощными укреплениями и многочисленным вражеским гарнизоном, требовалось время на пополнение и подготовку войск, подтягивание тылов. Но в те дни мы пошли бы на всё, чтобы поддержать восставших, объединить с ними наши усилия.
Но те, кто толкнул варшавян на восстание, не думали о соединении с приближающимися войсками Советского Союза и польской армии. Они боялись этого. Они думали о другом — захватить в столице власть до прихода в Варшаву советских войск. Так приказывали господа из Лондона.
В своём могучем движении на запад, сметая все преграды на пути, войска нашего фронта перевыполнили свою задачу, захватив плацдармы для подготовки новой операции. Но, чтобы начать её, требовалось время.
Да, Варшава была рядом — мы вели тяжёлые бои на подступах к [предместью Варшавы] Праге. Но каждый шаг давался с огромным трудом».
Это — слова великого полководца и честного солдата. Не верить им ни у нас, ни у кого бы то ни было нет ни малейших оснований. В последние годы в связи с изменившейся политической ситуацией историки на содержании много энергии, бумаги и телевизионного эфира потратили на доказательство того, что якобы Красная армия намеренно была остановлена перед Варшавой, чтобы немецкий гарнизон смог без помех расправиться с восставшими. Вступать в дискуссию формат этого очерка не позволяет. Однако, во-первых, должен заметить, что поляки не рассчитали своих сил и в итоге руководители восстания сдали польских патриотов карателям из СС. Во-вторых, не выходя за рамки нашей темы, предоставим слово генералу Н. А. Антипенко. Не имея в виду этот давний спор, он с профессиональной точки зрения доказал невозможность дальнейшего наступления войск 1-го Белорусского фронта.
«При планировании своей работы тыл фронта исходил из директив Ставки относительно глубины и длительности операций, — писал Н. А. Антипенко. — По директиве Ставки 1-му Белорусскому фронту, например, глубина задачи определялась взятием Бобруйска и выходом в северо-западном направлении всего на глубину 140 км с продолжительностью операции 10–13 суток; далее — «в зависимости от обстановки». Для фронтового звена тыла обеспечение войск в операции глубиной 150–200 км не составляло каких-либо трудностей. Однако такое малое по глубине ориентирование служб тыла объективно вело к ослаблению усилий этих служб, ограничивало перспективы, снижало готовность к маневру. При более глубоком планировании по-иному строились бы планы тылового обеспечения и меньше было бы просчётов.
Отрицательно влияла на планирование тылового обеспечения в 1944 г. неполная и несвоевременная ос ведом-лённость руководящих лиц фронтового и армейского тыла относительно замысла операции. Начальника тыла не всегда приглашали на оперативные совещания, где уточнялись задачи и отрабатывалось взаимодействие. В результате неглубокого планирования Белорусской операции создалось совершенно неудовлетворительное положение с горючим [курсив мой. — С. М.]. Его хватило лишь на 8-10 дней наступления, на глубину 200 км, т. е. на запланированную глубину операции. С формальной стороны всё обстояло благополучно, и начальник тыла фронта не имел основания требовать от центра более высокой обеспеченности; но потому-то спустя 10–12 дней после начала наступления фронт стал испытывать истинный голод в горючем. Правда, вся страна в то время испытывала в нём большую нужду.
Командование хорошо понимало обстановку, и поэтому у нас была развёрнута ещё до начала наступления жесточайшая борьба за экономию горючего. Значительная часть автомашин была поставлена на прикол, «на консервацию». Категорически запрещалось использование грузовых машин вместо легковых. Немалое значение имели регулировка моторов, недопущение «холостых» пробегов, инструктирование водителей, обучение их лучшему управлению машиной.
Но самым эффективным способом экономии горючего было быстрейшее восстановление железных дорог фронта. Опытным путём мы установили, что каждые 100 км восстановленных железных дорог в сторону войск сокращают расход горючего на тысячу тонн. Поэтому командование фронта не скупилось на оказание всесторонней помощи материалами, людьми и автотранспортом железнодорожным восстановительным войскам[147].
Обеспечению фронтов горючим мешал несвоевременный возврат в тыл наливного подвижного состава[148]. Мы это прекрасно понимали, но вынуждены были задерживать цистерны на фронте, превращая их как бы в «передвижные склады на колёсах». За это я получил однажды выговор в телеграмме начальника тыла Красной армии А. В. Хрулёва.
— Я вас отлично понимаю, Николай Александрович, у вас другого выхода не было, но я не могу не реагировать, на меня жмут, — пояснил мне по телефону Андрей Васильевич.
А задержка на сутки или двое происходила оттого, что мы ожидали открытия движения поездов на головном железнодорожном участке. Пропуская наличной поезд на 100–150 км ближе к войскам, мы экономили не менее 1000–1500 т бензина. Вот и думаешь каждый раз: сливать ли бензин за 300 км от войск, чтобы быстрее возвратить цистерны, или подождать день-два, пока восстановят железную дорогу, и сократить таким образом пробег автоцистерн на 100–150 км. Обычно избираешь второй путь, хоть за ним неизбежно следует «вздрючка»[149].
В ходе Белорусской операции снабжение горючим было порой настолько плохим, что приходилось выдавать армиям микродозами — по 30–40 т при потребности в 300–400 т. Не число автомашин, а количество горючего было причиной перебоев в подаче войскам боеприпасов и другого боевого имущества. По той же причине в ряде случаев снижалась боевая активность танковых и артиллерийских частей[150]. Например, 27 июля 1944 г. значительная часть артиллерии 28-й армии отстала, потому что не было горючего[151]. 3-й танковый корпус 2-й танковой армии не мог вести активных боевых действий под Варшавой, так как не имел дизельного топлива, и вся танковая армия фактически перешла к обороне на подступах к Варшаве [курсив мой. — С. М.].
29 июля 1944 г. 6-я воздушная армия, имевшая в своём составе 1400 самолётов и превосходившая противника в два-три раза, произвела всего лишь 95 самолёто-вылетов, а 30 июля — 232 самолёто-вылета.
Со стороны центра принимались энергичные меры к тому, чтобы пополнить запасы горючего на фронтовых складах. С разрешения начальника тыла Красной армии начальник ОСГ 1-го Белорусского фронта полковник Н. И. Ложкин сформировал 20 фронтовых железнодорожных «вертушек» на 1000 т горючего каждая. Смысл этого мероприятия состоял в том, что поезд цистерн закреплялся за нашим фронтом, во главе его стоял офицер службы ГСМ фронта, который сопровождал поезд до Баку или Грозного, там принимал меры к быстрейшему наполнению его горючим, а затем в пути всеми правдами и неправдами «проталкивал» вверенный ему поезд. Доставив его до фронтового склада ГСМ, офицер быстро сливал горючее и снова отправлялся в Баку или Грозный».
В ходе Белорусской наступательной операции только моторы 1-го Белорусского фронта поглотили более 100 000 тонн горючего. Размышляя о действиях своего фронта в ходе операции «Багратион», Антипенко заметил: «Начальник тыла всегда за всё в ответе. Его сила — в умении сохранить резервы до самого конца операции».
147
Отступая, немцы с особой тщательностью уничтожали железнодорожное полотно и всю железнодорожную инфраструктуру. Специальный шпалолом разламывал шпалы на две части, корёжил рельсы, так что и то и другое было уже непригодно для восстановления. Взрывались стрелки и тупики, уничтожались водокачки, мосты, пакгаузы, железнодорожные станции и пристанционные постройки. Всё приводилось в негодность. Тактика «выжженной земли» в отношении железных дорог немцами ужесточалась по мере их отступления на запад.
148
Не зря тыловики вели подсчёт эшелонов парами. Сколько паровозов и подвижного состава ушло к фронту, столько должно и вернуться в тыл на станции погрузки. Легче стало, когда наступающие войска начали захватывать большое количество паровозов и вагонов, цистерн, платформ. Порой захватывали целые депо. Немцы уже не успевали взрывать и жечь железнодорожное имущество. Наши танковые и механизированные части действовали намного энергичней.
149
«Вздрючка» следовала из Москвы. А командующий фронтом хвалил, что тыл смог обеспечить горючим наибольшее количество бронетехники и автотранспорта. Довольны были командармы. Танковые и механизированные корпуса и бригады получали достаточное для боя и последующего марша количество солярки и бензина.
150
Вот почему порой не могли в достаточной степени «заклепать» все выходы из создаваемых больших и малых «котлов», и противник частью сил вырывался из них и уходил на запад на соединение со своими войсками.
151
Поэтому в войсках до самой Победы ценили лёгкие орудия на конной тяге — «сорокапятки» и ЗиС-3. Они всегда могли поддержать пехоту, даже в обстоятельствах топливного кризиса. И вообще лошадь на фронте была незаменимой. Не случайно боевые потери личного состава подразделений и конского составлялись по одинаковой форме: убито, ранено…