Абрам Ганнибал

Анализируя текст копии «Немецкой биографии» (подлинник опубликован еще не был), В. В. Набоков писал: «Все, что мы знаем об этой «Немецкой биографии» (рукописи которой я не видел), сводится к следующему: она написана после смерти Абрама Ганнибала (1781); в ней есть подробности, вроде отдельных имен и дат, которые мог помнить только Ганнибал; и при этом в ней много такого, что противоречит или историческим документам (например, прошению самого Ганнибала), или простой логике и явно вставлено биографом с расчетом подправить историю, заполнить все ее пробелы и истолковать выгодным для героя (хотя, в сущности, нелепым) образом то или иное событие его жизни. Поэтому я считаю, что, кто бы ни сплел это готическое изделие, он (или она) своими глазами видел(а) какие-то автобиографические наброски самого Ганнибала. В немецком языке, по-моему, узнается житель Риги или Ревеля. Возможно автором был кто-то из ливонских или скандинавских родственников госпожи Ганнибал (урожденной Шеберг). Скверная грамматика, по-видимому, исключает авторство профессионального генеалога»[116]. Набоков дал практически точные сведения о сочинителе биографии Ганнибала — Роткирх родился в эстляндской Нарве.

Известный пушкинист И. Л. Фейнберг, не соглашаясь с оценкой «Немецкой биографии», сделанной Набоковым, пишет: «Но почему-то не только литературоведы, но и писатель Набоков, говоря о «немецкой биографии», не замечают важной стороны дела. Биография эта представляет собой литературное произведение своего времени. Очень талантливое, хотя и частично тенденциозное. Сам Абрам Петрович писал, как сообщает Пушкин, автобиографические записки. Написал и, продолжает Пушкин, сжег их в припадке панического страха, ожидая фельдъегерского колокольчика»[117].

Литературное произведение предполагает вымысел; отчего же тогда многие исследователи, включая Фейнберга, ухватились за утверждение, будто Абиссиния — родина Ганнибала, как за установленный факт и устремились там искать отчий дом черного прадеда? Разве биография — литературное произведение? Вымышленная биография — да. В. В. Набоков поместил в приложении к комментарию «Евгения Онегина» обширную статью «Абрам Ганнибал»[118]. Читая ее, еще раз убеждаешься в силе аналитического ума писателя. Что касается мемуаров прадеда, возможно, они в каком-то виде и существовали, возможно, их следует искать в бумагах И. И. Голикова (автор «Деяний Петра Великого» упоминает А. П. Ганнибала среди оказавших ему помощь[119]), возможно, прадед Пушкина их уничтожил, но вовсе не оттого, что испугался фельдъегерского колокольчика — этого быть не могло: самый ранний известный нам колокольчик, закрепленный на дуге лошадиной упряжки, появился только в 1802 году[120].

Копия «Немецкой биографии» хранилась в семье поэта, в 1880 году его сын, А. А. Пушкин, передал рукопись в Румянцевский музей, оттуда она была перенесена в Библиотеку им. В. И. Ленина и, наконец, в 1948 году — в Пушкинский Дом[121].

В конце июля 1827 года Александр Сергеевич, живя в Михайловском и имея Сокращенный перевод, приступил к работе над романом из эпохи Петра Великого, где прототипом главного героя, как ему казалось, сделал своего прадеда, выходца из Африки, стремившегося добиться «равенства среди тех, кому неравен он по социальному положению»[122]. Пожалуй, это одна из главных линий романа, случайно ли?.. В Петербург Пушкин возвратился в середине октября с шестью готовыми главами романа — скорость необыкновенная! «Романом этим Пушкин положил основание простому, безыскусственному, но точному и живописному языку, который остался его достоянием и не имел подражателей»[123]. Прижизненные публикации автор назвал «Главами из исторического романа». Полный незавершенный текст увидел свет в шестом томе «Современника», вышедшего в июне — июле 1837 года, и был озаглавлен (вероятнее всего В. А. Жуковским) «Арап Петра Великого (Отрывки из неоконченного романа)». С. А. Фомичев полагает, что Пушкин назвал бы роман «Царский арап»[124]. Анализ пушкинского текста и «Немецкой биографии» показывает, что, начиная работу над романом, кроме Сокращенного перевода и «семейных преданий» автор никакими другими источниками не располагал. Наверное, в этом следует искать причину того, что он прервал работу над историческим романом, планируя предпринять поиск необходимых документов. Одновременно с «Арапом Петра Великого» Пушкин задумал «Историю Петра»[125], начатую позже (разрешение императора Николая I датировано 21 июля 1831 года) и не завершенную по иной причине. Неслучайно эти два замысла возникли одновременно: Пушкин предполагал в бумагах о Петре I отыскать сведения о своем прадеде и «издать полную его биографию»[126]. Судя по всему, автор собирался написать исторический роман-эпопею времен царствования Петра I, а быть может, почти всего XVIII столетия. Занимаясь Петром и Пугачевым, он изучал характеры и психологию, язык и быт их современников. Напомним читателю, что, принимаясь за «Капитанскую дочку» и посещая архивы, Александр Сергеевич собрал материалы для «Истории Пугачева».

Дочь историографа С. Н. Карамзина писала брату Андрею 13 апреля 1837 года:

«На днях Жуковский читал нам роман Пушкина, восхитительный: «Ибрагим, царский Арап». Этот негр так обворожителен, что ничуть не удивляешься страсти, внушенной им к себе даме двора регента; многие черты характера и даже его наружности скалькированы с самого Пушкина. Перо останавливается на самом интересном месте. Боже мой, как жаль, какая потеря, какое все оживающее горе!»[127]

Более сведущий и образованный А. И. Тургенев на другой день после кончины поэта писал своему кузену И. С. Аржевитову:

«Я видел последний вздох его. Лицо его прояснилось; с него сняли маску. Государь назначает пенсию жене его, берет двух сыновей в Пажеский корпус; вероятно, не оставит со временем и двух дочерей его. Пушкин получал 6000 жалованья; но после него в доме осталось 300 рублей, и он своею рукою подписал имена кому и сколько должен: тысяч до 25. Вчера в 8 часов вечера отслужили мы панихиду, в понедельник будут отпевать; но еще не знаем, здесь ли похоронят его или повезут в деревню псковскую. Последнее время мы часто видались с ним и очень сблизились; он как-то более полюбил меня, а я находил в нем сокровища таланта, наблюдений и начитанности о России, особенно о Петре и Екатерине, редкие, единственные. Сколько пропало в нем для России, для потомства, знают немногие; но потеря, конечно, незаменимая. Никто так хорошо не судил Русскую новейшую историю: он созревал для нее и знал и отыскал в известность, многое, что другие не заметили. Разговор его был полон жизни и любопытных указаний на примечательные пункты и на характеристические черты нашей истории. Ему оставалось дополнить и передать бумаге свои сведения. Великая потеря!»[128]

Не одни русские видели в Пушкине незаурядного историка. Секретарь и поверенный в делах шведско-норвежского посольства Густав де Нордин в донесении своему правительству от 18 февраля 1837 года сообщал:

«Россия только что понесла чувствительную утрату со смертью г. Александра Сергеевича Пушкина, писателя высоких достоинств и как поэта не имевшего соперников в стране. Любимец русской публики, г. Пушкин начал блистать на литературном горизонте лет двадцать назад, когда его пылкие и смелые стихотворения были встречены соотечественниками его с истинным энтузиазмом. Последние работы автора, отмеченные большим спокойствием духа, носят печать необыкновенной законченности; но, по мнению некоторых, в них менее поэтического вдохновения, хотя в отношении стиля г. Пушкин все более и более приближается к той благородной простоте, которая является печатью подлинного гения. Император поручил ему написать историю Петра Великого, и г. Пушкин в последние годы занимался изучением и исследованиями, необходимость коих вытекала из столь огромной задачи; те, кому довелось познакомиться с отрывками, написанными им уже на эту тему, способную действительно вдохновить русского историка, вдвойне оплакивают его преждевременную кончину»[129].

116

См.: Набоков В. В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». С. 12.

117

Фейнберг И. Л. Абрам Петрович Ганнибал — прадед Пушкина. С. 39.

118

См.: Набоков В. В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». С. 705–736.

119

См.: Эйдельман Н. Я. Пушкин. История и современность… С. 301.

120

Эйдельман Н. Я. Ганнибалов колокольчик // Наука и жизнь. 1985. № 10. С. 92.

121

РО ИРЛИ. Ф. 244. Оп. 3. Д. 163.

122

Бурсов Б. И. Судьба Пушкина. Л., 1989. С. 233.

123

Анненков П. В. А. С. Пушкин. Материалы… С. 198.

124

См.: Фомичев С. А. Об одном редакторском заголовке произведения Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1979. Л., 1982. С. 106–109.

125

См.: Вульф А. Н. Дневник (Любовный быт Пушкинской эпохи). М., 1929. С. 171.

126

Пушкин. Соч. Т. VI. С. 531.

127

Пушкин в письмах Карамзиных 1836–1837 годов. М.; Л., 1960. С. 202.

128

Русский архив. 1903. Кн. I. С. 143.

129

Цит. по: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. С. 315.