Страница 19 из 91
«Как-то в декабре 42-го мой приятель, старлей Володя Лаврентьев, получил командировку на сутки в город для нас двоих за веретенным маслом к пушкам. «Завернем к двум девочкам», — сообщил он по секрету. Прихватили водки наркомовской, выдавали нам по 100 граммов в сутки. Тащиться два километра в город по морозу мне не хотелось. Однажды мы с ним уже прокололись с девицами, посрамились неспособностью. Он меня успокоил, цель у нас другая — подкормиться у них, они где-то при деле, и мы понаслаждаемся. Он не наврал. Наслаждение стояло на столе. Девицы были не первой свежести, а вот яблоки совершенно новенькие, а главное, банка тушенки, горячая картошка и к ней, представить я не мог — маслины! С нашей стороны разливали мы бутылку наркомовской водки, Володя спел им Вертинского, Лещенко, одесские песни, конечно, без гитары, а я прочитал Есенина. Одновременно происходило питание. Сдержанное, поскольку мы сохраняли офицерское достоинство. Девочки, выпив, рассказали нам кое-что про своих «мальчиков», что посещают их и расплачиваются продуктами. Конечно, взять с собой сухарей со стола, да еще маслины, угостить ребят в окопах, мы не могли. Угрызений совести тоже при нашем аппетите не хватало. Возможно, я считал, что тащить назад тяжелые канистры с веретенкой на голодный желудок несправедливо, поэтому мы деликатно все подчистили».
«— Награды у вас за что, Даниил Александрович?
— Не люблю об этом рассказывать. Я и не носил-то ордена никогда.
— Почему?
— Не знаю. Не смогу ответить на вопрос. Когда награждали, радовался, было приятно, что отметили, но вот хвастаться заслугами перед Родиной не любил. Тем более вскоре после войны отменили денежные доплаты, полагавшиеся орденоносцам, стали призывать фронтовиков вести себя скромнее. Мол, хватит красоваться на фоне остальных. Я и убрал награды подальше.
— У вас ведь есть и Офицерский Крест, полученный от правительства ФРГ. Его, извините, обязательно было получать?
— Мои награды свалены в специальном железном ящике, который стоит дома. Когда опустил туда этот крест, все остальные ордена страшно возмутились, поднялся скандал.
— Не понравился новый сосед?
— Очень! Особенно негодовали Красная Звезда и Красное Знамя.
— Что вы им на это?
— Объяснять что-либо было бесполезно.
— Хотя бы себе ответ дали?
— У меня появилась масса друзей в Германии, я неоднократно бывал у них, мои книги там издавали… Так скажу вам: война закончилась в мае 45-го, нельзя жить лишь прошлым и воспоминаниями о нем. Это неправильно. Удивитесь, но многое мне объяснил все тот же Лев Толстой. Не поленитесь, перечитайте сцену встречи Пьера Безухова с французским офицером. Казалось бы, непримиримые враги, но между ними нет злобы. Безухов понимает, что видит солдат, которые вынуждены выполнять приказ. Раненые стонут от боли, как и русские, живые мечтают, как и наши, уцелеть и вернуться домой… Ненависть разрушительна, она хороша на фронте, но вредна в мирной жизни…
— С внуком разговаривали о Великой Отечественной?
— Когда Данила был маленьким, слушал с любопытством, а сейчас не хочет. Он меня очень любит, но военная часть моей жизни его не трогает. Да и других в общем-то тоже. Кровь и грязь никому не нужны. Поэтому и отказываюсь говорить. Не могу рассказывать о войне, чтобы было интересно. Это выглядело бы нечестно с моей стороны по отношению к погибшим, понимаете? Тема не та, не получатся у меня забавные истории о бравом солдате Василии Теркине. И воспоминания других ветеранов стараюсь не слушать. Мне становится их жалко. Люди говорят о подвигах, а я убежден, что война не может быть выиграна на одном героизме. Этого мало. Моя война пахнет солдатским потом и более всего напоминает тяжелый каторжный труд с сотнями вырытых окопов, тысячами пройденных километров и ночами без сна в холодных землянках. Знаете, что у нас считалось высшим счастьем? Попасть в вошебойку, помыться и получить чистое белье».
«ГЕРМАН, Даниил Александрович
Военное звание Старший Политрук
Должность, часть Военный Комиссар 2 Отдельного Ремонтно-восстановительного батальона
Представляется к ордену «Красная Звезда»
1. Год рождения 1918
2. Национальность Украинец
3. С какого времени состоит в Красной Армии с июля 1941 г.
4. Партийность член ВКП(б) с 1940 г.
5. Участие в боях (где и когда) участник в боях в районе г. Пскова Л О в 1941 году.
6. Имеет ли ранения и контузии дважды ранен в 1941 году.
7. Чем ранее награжден (за какие отличия) орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА», за хорошее руководство и политическое воспитание личного состава в боях за Родину.
1. Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг
Тов. ГЕРМАН, Даниил Александрович работая Комиссаром 2 ОРВБ, показал себя хорошим организатором личного состава части. Умело руководит социалистическим соревнованием в части, благодаря чего часть из месяца в месяц перевыполняет план по ремонту машин. <…>
Отлично организовал в части рационализаторскую работу, где имеет 30 человек отличных рационализаторов, с которыми проводит работу и имеет до 150 рационализаторских предложений, которые этой же частью реализуются.
Благодаря инициативе масс, ремонтной базой освоено 325 остродефицитных деталей машин, которые дают возможность из месяца в месяц перевыполнять программу.
Благодаря мобилизации масс, сверх программы в июле месяце изготовлено 11 походных мастерских, типа «Б», на которых обучают людей, приспособляя их работу к полевым условиям.
За это время подготовил кадр по ремонту боевых машин: КВ — 6 человек, Т-34 — 5 человек, БТ-2 и БТ-5 — 16 человек, в настоящее время обученный кадр самостоятельно ремонтирует машины, прибывшие с поля боя.
Исходя из вышеизложенных заслуг перед Социалистической Родиной, ходатайствую о награждении орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».
Зам. нач-ка АБТВ 42 армии
Инженер-полковник Шлепнин».
«Еще один комбат вспоминается мне — Захар Коминаров. По характеру был он совсем иным — горячим, страстным человеком, увлекающимся, мог вспылить, мог схватиться за голову от отчаяния и досады, легко воспламенялся и гас, но в одном он был сходен с Литвиновым — тоже был великолепный специалист, знаток своего дела. И не просто командир ремонтно-восстановительного батальона, но одаренный командир, прирожденный командир. Мы восстанавливали разбитые автомашины и танки. Не хватало запчастей, оборудования, нужно было все время что-то придумывать, заменять, находить, и лучше других это умел Коминаров. Командиры рот, инженеры, каждодневно признавали превосходство его знаний и творческого дара. Он умел и показать, как надо делать, как можно выйти из положения. В нем совмещался инженер и командир, пример, который потом, когда я перешел в танковые части, так часто вспоминался мне. Если ему надо было что-то отстоять, доказать, кому-то помочь, вытащить каким-то новым способом машину с нейтралки, он становился бесстрашен. Он не боялся никого и ничего. Не боялся ни противника, ни своих начальников. Его хотели забрать в штаб, в бронетанковое управление — он отказывался. Ему нужно было практическое дело, он любил свой батальон, и продвижение по службе его не манило…»
«Коминаров… мог отремонтировать танк, не имея ничего, у него был редкий инженерный дар. Я тоже кое-чем помогал из своего инженерного образования. Из бочек с горючим придумал делать буржуйки. Буржуйки работали неплохо, куда труднее было добывать к ним дрова. Но некоторые требования моего комбата я выполнить никак не мог. Когда началась весна, надо было убирать трупы с нейтралки, а как их убрать, когда они за проволочным заграждением, да еще подступы заминированы, а схемы установки мин давно потеряны, где немецкие, где русские мины — не разобрать. А трупный запах с каждым днем усиливался, сладкий, тошнотный, от него дыхание перехватывало, и, конечно, нам казалось, что ветром его больше гонит на нас, чем на немцев. Когда немцы стали убирать трупы, велено было стрелять в них, но, честно говоря, мы не стреляли, а если стреляли, то больше вверх для шума, мы были им благодарны, что они утаскивали эту гниющую массу».