Страница 42 из 53
По существу вопроса
Вернувшись с Восточного фронта, я продолжил обучение в Мюнхене в качестве канд. мед. Тесные дружеские отношения на протяжении примерно двух лет я поддерживаю с Гансом Шолем[12], который в последнее время проживал в Мюнхене на Франц-Йозефштрассе, номер мне неизвестен. Примерно с прошлого года я знаком также с его сестрой Софи Шоль. В последнее время в квартире Шоля бывали также студент Кристоф Пробст и Вилли Граф со своей сестрой. Кристоф Пробст проживает в Инсбруке. В последний раз он был в квартире Шоля 14 дней или три недели назад. О Шоле я знаю, что он — противник национал-социализма. После возвращения с фронта он, насколько мне известно, боролся с национал-социализмом. В этом я ему помогал. Кроме меня техническое содействие оказывал также Вилли Граф. Что касается Софи Шоль, то я свидетельствую, что она не могла внести какого-либо значительного вклада. Я в деталях изложу то, как протекала наша антигосударственная деятельность.
Летом 1942 года Ганс Шоль и я впервые решили издавать листок против национал-социализма. Каждый из нас двоих занялся написанием проекта, которые мы потом сравнили. Результатом этого сопоставления наших мыслей стала листовка «Белая роза». Поскольку для изготовления листовки у нас не было печатной машинки, я взял её взаймы у моего школьного товарища Михаэля Пётцеля, проживающего на Хартхаузерштр. 109. Я подчёркиваю, что обманул Пётцеля, сказав, что пишущая машинка нужна мне для выполнения студенческой работы. Таким образом, Пётцель не имел понятия, какую цель я преследовал, беря взаймы у него эту машинку. После того, как мы написали листовку, я вернул эту пишущую машинку марки «Ремингтон» Пётцелю. В дальнейшем я ещё несколько раз брал эту машинку на время. Если 18.2 эта машинка была обнаружена в квартире Шоля, то это потому, что её не вернули Пётцелю. Для того чтобы изготавливать листовку «Белая роза» массовым тиражом, летом 1942 года я приобрёл на Зендлингерштр. (кажется, фирма «Байерль») множительный аппарат. Его я установил у себя дома, где мы (я и Шоль) вместе изготовили примерно 100 копий. Из телефонных и адресных справочников мы произвольно выписывали адреса и таким образом рассылали листовки по почте. Я сейчас не могу назвать почтамт, где мы отправили листовки массовой рассылкой. Насколько я припоминаю, мы оба узнали от наших знакомых, что они частично были за нашу листовку, частично — против.
При изготовлении второго и третьего выпуска листовки «Белая роза» мы поступали так же. Я объявляю, таким образом, и эти два выпуска нашей с Шолем интеллектуальной собственностью, так как мы все делали вместе. Мы вели себя в квартире моих родителей, где на третьем этаже располагается моя комната, так, что они не могли что-либо заметить. Расходы на изготовление листовок мы несли вместе. Бумагу и т. п. мы тоже покупали вместе — когда это было возможно приобрести. Что касается количества, то я припоминаю, что мы изготовили примерно по 100 штук каждой серии. Я должен добавить, что мы изготовили не три, а четыре серии. При выборе адресов мы исходили из того, чтобы наши листовки попали тому кругу лиц, который мог бы проявить симпатию к нашей деятельности. Мы не делали именного перечня, просто вторую серию мы отправили опять тем, кого помнили по первой серии и чьи имена были в телефонном справочнике. Таким образом, большая часть этих лиц получила листовки всех четырёх серий. Мы старались избежать того, чтобы в кругу наших знакомых нас распознали как авторов листовок. Для того чтобы проверить, что наши листовки действительно доставляются почтой адресатам, мы посылали их и самим себе, в результате чего установили, что наш способ работает. Промежутки между выпуском отдельных серий были относительно короткие. Я, кажется, припоминаю, что мы сочинили и распространили эти четыре текста в течение 14 дней. Причины, по которым Шоль и я решили в тот момент дискредитировать нашего фюрера в особо враждебной форме, я сегодня не могу указать. Я могу лишь сказать, что этот поступок находился в полном соответствии с нашими политическими убеждениями. В тот момент мы видели в так называемом пассивном сопротивлении и в актах саботажа единственную возможность скорейшего завершения войны.
После того, как мы (Шоль и я) в конце 1942 года вновь оказались в Мюнхене, мы часто встречались и наряду с научными вопросами обсуждали также политические вещи. Примерно в середине января мы пришли к мысли вновь изготовить листовку. Для этого каждый опять сделал свой проект, которые мы вместе обсудили и в результате изготовили листовку «Воззвание ко всем немцам!». В отличие от листовки «Белая роза», листок «Воззвание ко всем немцам!» мы писали и множили в квартире Шоля. При составлении этой листовки речь идёт о продолжении наших попыток политического переворота, которые, естественно, были направлены против фюрера.
В квартире Шоля мы вместе написали на упоминавшейся уже пишущей машинке марки «Ремингтон» текст листовки «Воззвание ко всем немцам!». Кроме меня и Шоля при этом никто не присутствовал. В комнате Шоля мы размножили текст листовки на множительном аппарате. Это тиражирование мы производили уже не на том аппарате, которым мы располагали во время работы с листовкой «Белая роза». В том же самом магазине на Зендлингерштрассе я приобрёл новый аппарат — примерно за 200 РМ. Куда делся старый, я не знаю. Если его нет, то, возможно, его продал или отдал кому-то Шоль. При копировании листовки «Воззвание ко всем немцам!» нам никто больше не помогал. Адреса в мюнхенском административном округе мы вместе выбрали из мюнхенского адресного справочника.
Адреса на конвертах писали я и Шоль. Эту листовку мы изготовили тиражом несколько тысяч (2000–3000) экземпляров. Почтовые марки мы в основном покупали в 23-м почтовом отделении на Леопольдштрассе. Расходы на бумагу и т. д. мы несли вместе. Кто из нас в большей мере участвовал в финансировании, я не могу сказать. Чтобы распространить листовку также за пределами города, мы с Шолем пошли в Немецкий музей и выписали адреса из разложенных там адресных книг городов Зальцбурга, Линца, Вены. Чтобы не клеить 12-пфенниговые марки на эти иногородние отправления, мы приняли решение распространять листовки частично сложенными в форме письма, а частично в конвертах, непосредственно в этих городах через посыльного. С этой целью я поехал в конце января (рассылка состоялась 26.1.43 г.) 1943 года скорым поездом из Мюнхена в Зальцбург, имея на руках несколько сотен экземпляров. Я прибыл туда на вокзал до обеда, прошёл за перронное ограждение в сторону города. Предназначенные для Зальцбурга отправления я опустил в два разных почтовых ящика вблизи от вокзала. Если мне указывается на то, что в Зальцбурге 26.1 было брошено 57 таких листовок, то я признаюсь, что я был тем человеком, который сделал это.
В тот же день следующим поездом я отправился в Линц-на-Дунае, где я при сходных обстоятельствах отправил почтой примерно такое же количество листовок.
Поздно вечером того же дня я отправился скорым поездом в Вену, чтобы отправить там остаток листовок. В Вене я остановился в отеле, название которого я уже не помню, и занялся на следующее утро распространением листовок по почтовым ящикам. Речь идёт о 100–200 таких отправлений. В Вене я разослал по почте также от 50 до 100 листовок «Воззвание ко всем немцам!», которые были подготовлены нами для города Франкфурта-на-Майне. Насколько я помню, Шоль также принял некоторое участие в финансировании этой поездки в Вену. Подробностей я уже не знаю. О реакции на сочинённые нами листовки мне ничего не известно, так как у нас не было возможности обсудить это с кем-нибудь и узнать чьё-либо мнение. Конверты для рассылки этой листовки постепенно покупали Шоль, я и Вилли Граф. Во время поездки из Мюнхена в Вену у меня был с собой чемодан. В этом чемодане я хранил листовки. Имеется в виду тот чемодан, который после ареста Шоля был найден в квартире моих родителей и конфискован. Во время ночёвки в Вене я зарегистрировался под моим настоящим именем. Название отеля я сейчас назвать не могу.
12
Ганс Шоль был казнён 22 февраля вместе с Софи Шоль и Кристофом Пробстом.