Страница 18 из 20
— Как насчет поохотиться?
— В каком смысле? На людей?
— Ну разумеется, пацан! Не на лягушек же.
— Убийство — это плохо, — возразил я. Вбитые с детства законы и правила морали диктовали мне, что не стоит доводить до крайности.
— С чего вдруг? — удивился архимаг, — Сильный имеет право делать со слабым все, что угодно. Они сюда тоже не поболтать пришли.
— Адепты накажут.
— Этих псов угроза наказания не остановила… Ладно, человеколюбивая душа, будь по-твоему: не хочешь убивать — не убивай. А как ты смотришь на нанесение тяжких телесных повреждений?
Я подумал и ответил:
— Если эти повреждения нанесут не мне, то нормально смотрю.
— А этого я тебе обещать не могу, — загадочно произнес архимаг, но потом рассмеялся, — Шучу. Сейчас дождись, пока засранцы уйдут и обходи лагерь по дуге. Помнишь старый дуб со следом от молнии?
— Это который с противоположной стороны лагеря?
— Да. Дойди до него и возвращайся в лагерь — вряд ли тебя будут ждать с той стороны. Клинок забери по утру, сейчас не тревожься, никто его не найдет. А нанесением тяжких телесных займемся завтра вечером.
Какой заботливый архимаг.
Я выждал пол часа, но пацаны сюда не пошли. Когда уверился, что меня оставили в покое, я выполз из укрытия и пошел вокруг лагеря.
Спустя сотню метров начались тропы, по которым я не ходил. Сперва я медленно крался вдоль берега, стараясь не шуршать камышами, потом речка ушла в сторону. Я завернул в лес, успокоился и перешел на обычный шаг. Вокруг было темно, лунный свет не пробивался через густые кроны деревьев, но угадывались очертания протоптанной тропинки. Я понадеялся на того, кто ходил здесь до меня. Как оказалось, зря: при очередном шаге нога соскользнула с края тропы, и я скатился в овраг. Хорошо, что ничего себе не вывернул и практически не нашумел. Правда, был и минус: перед приземлением меня неплохо приложило о корни деревьев.
Я аккуратно сел и ощупал дно оврага.
— Что за черт…
Пальцы наткнулись на нечто гладкое, похожее на высохшие прутья ивы. Я потыкал растопыренной пятерней по траве возле этих прутьев и нащупал странный шар с двумя отверстиями.
— Чувствую старые кости, — прошептал Апелиус.
Кажется, я не единственный, кто навернулся здесь с тропы.
Глава 7
Трогать пальцами останки мертвеца было… никак. Ни мерзко, ни страшно. Внутри ничего не шелохнулось, когда я понял, что держу в руках череп. Нильям раньше фантазировал на тему рыцарства, представлял себя верхом на коне, в блестящих доспехах, взращивал в себе ненужное благородство, но мертвецов мысли пацана не касались, поэтому и эмоции тела на меня не влияли. Сам я в прошлом мире пару раз помогал выносить с фабрики умерших. Были зоны, работа на которых за считанные годы сжирала легкие: трудящиеся там люди регулярно харкали кровью, доходило и до летальных случаев. Но и платили им неплохо: за пять лет работы, если не кутить, а копить зарплату, можно было купить новые легкие и билет на планету, где спокойно дышится без респиратора. Правда, редкий работяга выживал в тех зонах больше трех лет.
Я отогнал мысли о прошлом и ощупал кости.
Одежда мертвеца давно истлела и расползалась от прикосновений, а вот чешуйки пояса задубели и холодили подушечки пальцев. Я постучал по поясу ржавым гвоздем, который постоянно носил за пазухой и услышал звон. Ясно, железные. А если господин покойник мог позволить себе железный пояс, значит и сам был непростым человеком.
Я аккуратно ощупал пояс и обнаружил пустой балтеус, говоря иначе — перевязь для меча. Самого клинка около скелета не обнаружилось, но я нашел три тяжелых кругляшка с другого края пояса — видимо, раньше тут висел мешочек с деньгами. В монетах не было бао и прощупывалась чеканка, значит они обычные, людские. Интересно, из какого они металла? Разумеется, я не рассчитываю на золото, но было бы неплохо.
Кругляши отправились за пазуху.
— Я думал, ты побежишь прочь, — признался архимаг. Меня признание не задело, но эмоции мальчишки вяло трепыхнулись. В этот раз я решил дать им волю, чтобы чуть более походить на подростка в глазах архимага.
— Я давал повод считать себя трусом?
— Упрямое желание не доводить историю Пауля к печальному, но закономерному финалу можно списать на подростковые задвиги или осторожность. А в остальном — нет, не давал. Но ситуация с мародеркой слишком странная, знаешь ли. Разве родители в детстве не пугали тебя мертвецами?
— Нет… Меня мать обычно голодом пугала. Говорила: если не будешь работать на полях, не будешь помогать ухаживать за скотиной, то у нас не будет зимой ни молока, ни мяса. Тогда мы с тобой, Нильям, умрем, а девочек заберет старый бакалейщик и будет над ними измываться. Пророчества матери меня пугали похлеще всяких мертвецов.
— Веселая у тебя мама, — иронично произнес архимаг. Реплика вызвала слабую волну раздражения: несвойственные мне эмоции с каждой вспышкой становились все тише. Я постепенно переваривал пацана.
Спустя пару минут я закончил с обыском и поднялся. Кроме монет я ничего не нашел. Возможно, с утра смогу разглядеть больше, но нужно ли?
— Не восстал, — задумчиво сказал Апелиус, — Можно предположить, что в этих землях не происходит спонтанных выбросов некроэнергии. Бывал я на одном материке, так там мертвецов старались сжигать сразу после смерти, чтобы те не могли подняться. С тем мрачным местом у меня связано несколько нехороших историй: до сих пор недолюбливаю мертвецов.
— Да я и раньше мог сказать о ритуалах, — недоумевая, сказал я, — У нас в деревне мертвецов закапывали в землю, и они никогда не вылезали из могил.
Я порылся в воспоминаниях пацана и добавил:
— Да и сказок о поднимающихся погостах нет. Словосочетание "ходячие мертвецы" для меня звучит странно.
— Выходит, некромантия здесь либо не в почете, либо ее вовсе нет. Это хорошо — не люблю возни с костяшками. Пояс снимать будешь?
— Не хочу. Толку с него? Ржавый, древний.
На этой ноте обыск оврага завершился. Меня не интересовало, как погиб этот человек, и смотреть на кости при свете дня, играя в сыщика тоже не тянуло: лучше помедитирую лишние пятнадцать минут.
Я выбрался из оврага и продолжил нарезать дугу вокруг лагеря.
— Ты спланировал, что будешь делать, если тебя поджидают с этой стороны? — спросил Апелиус, — Ставлю монету против твоей, что они не легли спать, а ждут тебя у телег, либо в кустах.
— Ты же говорил, что с этой стороны меня вряд ли ждут! Но я думал об этом. Если меня ждут здесь, увлеку погоню за собой: дорогу я разведал и запомнил. А уж овраг — сказка! Если я свалился в него, когда шел обычным шагом, то на бегу как минимум один из них точно полетит вниз и что-нибудь сломает.
— Неплохо, — похвалил Апелиус, — А если вернешься и по пути скольжения тела острием вверх вкопаешь гвоздь, будет еще лучше.
Нападать на меня никто не стал. Я спокойно вернулся в лагерь, прошел мимо костра и забрался в фургон. Кроме компании знакомых аристократов здесь были иные неофиты школы Утренней звезды — с теми я был знаком шапочно. Они ночевали в дальней части фургона, с их мест доносились хриплое дыхание и едва слышимые стоны. Мне не было никакого дела до отношений стихийно образовавшихся парочек. Плащ под голову и спать…
На следующий вечер я приготовил несколько шикарных ловушек между лагерем и местом тренировки. Правда, по-неопытности не слишком аккуратно замаскировал яму с кольями, и ватага Пауля ее обнаружила. Пацаны постояли рядом с ловушкой, посмотрели на нее и почему-то оставили попытки поймать меня. Апелиус подбивал выкопать ловчую яму рядом с их повозкой, но по лагерю ночью шатались адепты, да и в фургоне жила не только шайка Пауля, а становиться причиной травм посторонних людей я не хотел. Да и не хотелось выяснять, какими способами меня могут наказать адепты.
Монеты, которые я нашел, оказались простыми медяками. Утром я все-же осмотрел землю вокруг скелета, но меч так и не смог найти. Либо покойный потерял его раньше, либо я не первый посетитель оврага.