Остаться до рассвета

— Остальное на месте, как довезёшь, — пообещала девушка, беспокойно оглядывая улицу

Только когда экипаж покатился по убранным от сугробов улочкам, начала понимать, какой сумасбродный поступок совершает. Несколько часов пути один на один с совершенно незнакомым человеком, без компаньонки или охраны, и это не оживлённая дорога в Миаль, где путь идёт через деревни и на каждом повороте по таверне. По пути в Дертвинт их на порядок меньше. Но…везло же ей всё это время? Пусть и на этот раз удача улыбнётся. Элге вытащила припасённый листочек и, приложив его к небольшому, в мутных разводах окошечку, написала сестре и зятю, о том, что на свой страх и риск выехала в Дертвинт. К вечеру будет на месте и отпишется из нового дома ещё раз. Сложенная узкой длинношеей птичкой бумажка легко вспорхнула с ладони, полыхнула пламенем и осыпалась искорками. Девушка нащупала в маленьком внутреннем кармашке ключи от дома зятя и вымученно улыбнулась. Она справится, она доберётся.

Осталась позади Вересковая улица, пролетела площадь Первого Освободителя, сменившись на Черёмуховую и Шелтинский переулок… Девушка нахмурилась, потрогала горло, из которого сердце так и норовило выскочить. Западные ворота, от которых расходилось несколько дорог, в том числе нужная ей, остались сильно правее — она до них не доехала. Элге, от волнения дёргая и дёргая ручку дверцы, не сразу её открыла, а когда удалось, высунулась наружу и закричала:

— Ты куда меня везёшь? Это не та дорога! Поворот на Дертвинт начинается из западных ворот направо!

Извозчик притормозил пару чалых кобыл.

— Не гневайтесь, госпожа, длинной дорогой не повезу. Через Шелтар поедем, к южному выезду из города правлю. Так быстрее, а мне до ночи непременно в Леавор возвернуться надо. Вот у вас сильная надобность в Дертвинт свой попасть, так и мне домой надо, поверьте, госпожа.

Она не хочет в Шелтар! Ни в него, ни через него!

— Послушай…мы же договорились, ты задаток принял!

— Принял. И уговор, что я вас до Дертвинта везу. Садитесь как следует, госпожа, трясёт ведь на ухабах. Дверку закройте и не беспокойтесь.

Элге бессильно привалилась к спинке сиденья.

Проехав лесной дорогой, можно было выиграть часа два. Форрили, хватившись беглянку, первым делом именно этот путь и проверят, и ещё могут искать по дороге в Чардис, тут не угадать. Не просто так зять выбирал дальний маршрут.

…Спит ли Мадвик? Вернулась ли домой обескураженная Бритта, успела ли сообщить муженьку? Наверное, в доме Зоратта Элге сумеет немного успокоиться, выдохнуть. То, что вчера казалось правильным и безопасным, сегодня заиграло всеми гранями безрассудства. «Слишком доверчива», — обругала себя она. — «Пора бы уже научиться разбираться в людях. Вот сейчас завезёт в лес и…» Или обойдётся? Лицо у возницы с виду простецкое, не лиходейское, извозом зарабатывает не первый день, а что до неудобного заказа — так возницы тоже люди, и недовольство выказывать могут. Одета она не столько дорого, сколько удобно для дальнего пути, ценностями перед ним не светила, бриллианты на себя не надевала. Только бы довёз. Только бы успеть удалиться от Леавора как можно дальше.

Ехалось ей беспокойно. Едва лошади ступили под покров Шелтарского леса, Элге вздохнула с облегчением: ей всё казалось, что на открытом пространстве скромная маленькая карета слишком заметна, слишком подозрительна. Заснеженные деревья спрятали её, но началась новая проблема: лесная тишина давила на барабанные перепонки, а стук подков по утоптанной дороге лишь сильнее расшатывал нервы. Всадники, нагоняющие маленький тесный экипаж, мерещились каждую минуту. А смуглолицый мужик преспокойно насвистывал модную нынче песенку про пропавшего короля, что сгинул в трудном походе, растеряв всех своих соратников и войско. Простая незатейливая мелодия, выводимая на удивление сносно, вызывала желание заткнуть уши себе и лужёную глотку извозчику. Элге терпела, заставляя себя пореже сверяться со временем.

…Солнце скрылось, словно нырнуло в далёкую чащу и зарылось в глубокий снег. Так и не сумев задремать, девушка выглянула в окно: по верхушкам высоких деревьев гулял ветер, небо заволокли угрюмые пасмурные тучи, невесть откуда набежавшие. Лесная дорога, лишившаяся изрядной доли света, золотисто-белых солнечных росчерков, стала выглядеть уныло и мрачно. Через голые корявые ветви посыпался крупный редкий снег. Выругался на облучке возница, подгоняя выносливых чалых лошадок. Лишь бы не метель.

***

Ар закончил водные процедуры, выбрался из вкусно пахнущей травами воды и завернулся в подплывшую широкую мягкую простынь. Послушная его воле, вода из купели резво исчезла. Можно перехватить какой-нибудь еды и снова засесть за расчёты и формулы. Он неспешно обсох, убрал лишнюю влагу из волос, пропитавшихся тем же травяным ароматом, но так и не получившим ухода с помощью гребня: высушил, кое-как разобрал длинные пряди пальцами и убрал мешающиеся волосы с лица. Как был, в простыне и босой, направился в кухоньку посмотреть, чем нынче балует отшельника королевский повар: упёртый Бастиан то и дело снабжал его всяческими кулинарными изысками, от которых Ар отвык очень давно, и остался равнодушен в настоящем. Но, сколько бы не отфыркивался от монаршей заботы, монарх этот самый отправлял в домик на полянке и нежнейшее мясо в разных соусах да подливах, и рыбу, какой в Шелтаре Ару, конечно, не выловить, и разнообразные сыры, и экзотические фрукты…

Щёку ожгло резкой болью, будто щедро плеснули йгеновой кислоты. Ар, споткнувшись на ровных досках, схватился за лицо. Обезображенная сторона пылала, боль в один миг распространилась на всю область повреждения, сильная настолько, что вышибало дыхание из лёгких. От нового приступа мага согнуло; выдыхая воздух в немом крике, он упал на тёплые доски пола, простынь сползла, обнажая пульсирующие шрамы на груди, левом боку, правом бедре. Он не помнил такой боли давно — возможно, подобное происходило в самые первые, промозглые осенние дни, когда заживали свежие раны. Хорошо бы приложить к горящей изуродованной коже холодное, но он не мог вызвать холод, и не мог подняться. Сколько пролежал так, скрючившись на полу, царапая дерево, зажав зубами край материи, чтобы не орать, не знал: время потеряло свой ход.

Боль отступила так же внезапно, сменившись пульсирующим, вполне терпимым жжением; ещё с минуту Ар лежал, успокаивая сердцебиение и заставляя гадкую слабость покинуть тело. Причины приступа не понимал: откат приходит иначе, по-другому ощущается, да и не с чего тому откату взяться, желаний алчных и слабых людей в этом месяце он не исполнял, и никому не отказывал. Шатаясь, сунул ноги в утеплённые мехом сапоги и выбрался на крыльцо, зачерпнул с перил пригоршню снега, с блаженным выдохом приложил к правой стороне лица. Ветер трепал края кое-как закреплённой на теле простыни, но холода февральского дня маг совсем не чувствовал. Чёрные мушки прекратили водить хоровод перед его глазами, и мужчина оглядел полянку: с неба сыпался густой снег, солнце, гостившее в Шелтаре с самого утра, ушло. Самое время завалить лес сугробами, чтобы весна не добралась по исчезнувшим тропкам! Ар стряхнул с ладони снег, вернулся в дом, нацепил одежду, а когда снова выглянул в окно, неприятно удивился усилившемуся снегопаду: полянку захватила метель, да такая, что скрипели и стонали деревья.

***

Снегопад усилился.

Элге боролась с дурным предчувствием, глядя, как по сугробам гуляет позёмка. От Леавора она удалилась уже прилично, а лесная дорога всё вилась, уводя в снежное царство. И, чтобы не пропадать предчувствию, не иначе — переменчивая погода выпустила в Шелтарский лес метель. Девушка стукнулась лбом о холодное стекло: как некстати, как не вовремя осерчала природа! Но лошади, пусть и фыркали недовольно, всё же шаг за шагом шли вперёд, не выказывая особого беспокойства, и Элге снова начала посылать молитвы Небу, чтобы её побег от Форрилей увенчался успехом.

Через несколько минут всё стихло: и ветер, швыряющий пригоршни снега, и сильный снегопад, сменившись на редкие падающие хлопья. Только нависшие над самой макушкой леса тучи так и не желали выпускать холодное зимнее солнце… Ругнулся возница, и вслед за его несдержанным выкриком остановились чалые. От резкого торможения Элге куклой сдёрнуло с места, она едва успела выставить ладони перед собой, чтобы не завалиться на соседнее.