Остаться до рассвета

Мадвик не видел. Как всегда, в танце он двигался легко и уверенно, а вот для Элге всё это было непросто. Совсем не то же самое, что танцевать на обычных балах. Склоняясь к её лицу, Мад шептал жарким шёпотом успокаивающие, ободряющие слова. Она и сама знала, что напрасно волнуется, всё ли идёт гладко и безупречно. Только смотреть на мужа не получалось, и его пальцы, нежно убирающие с висков рыжие локоны, терпела с трудом. Едва стихли последние ноты мелодии, напоминающей о долгих южных вечерах, неспешном любовании закатом, пряном и сладком вине, алом, словно кровь, девушка вернулась к увитой живыми гирляндами колонне и попросила мужа принести воды.

Элге ещё размышляла об Орсандах, всё так же безуспешно пытаясь представить себя частью их рода, когда рядом досадливо зашипел — ну натуральный змей! — свёкор.

— А этот за каким сюда явился, он же должен быть в Калларе!

Девушка посмотрела на дверь.

В залу входил невысокий узкоплечий мужчина, черноволосый и черноглазый, с выдающимся носом, ничуть не портящим худое выразительное лицо. Его наряд был расшит шёлковой нитью и камнями, пальцы изящных рук унизаны перстнями, и на шее поверх роскошного узорного шёлка блестит и переливается ожерелье. И всё это невероятным образом шло его худощавому утончённому облику.

— Кто это? — полюбопытствовала Элге.

— Нахал и выскочка.

— Граф Вестеро, королевский маг.

Форрили, отец и сын, ответили одновременно. А выскочка-граф безошибочно нашёл в нарядной толпе королевского советника и кивнул, едва-едва обозначив губами улыбку. Тивис ответил не кивком — холодным намёком на него.

***

Тивис выходил из себя крайне редко. Но сейчас он, спокойный внешне, кипел и клокотал изнутри, как булькающий на открытом огне котелок. Всё шло не так, всё! Рыжая девица, ослепительная в шелках и сапфирах, ведёт себя без нареканий: нежно улыбается, смотрит в глаза его сыну, позволяет себя приобнимать, танцует так, что глаз не оторвать. Всё, как он просил: ни у кого и мысли не возникнет, что у молодых разлад и звучали, виданное ли дело, речи о разводе! Мад безупречен, Бритта довольна и счастлива. Только они и вписываются в желаемую картину великолепного праздника. Хорошо, что планами на сегодняшний вечер с Бри он не поделился — только расстраивать. А планы летели в пропасть.

К Бастиану оказалось не подобраться, ни на пару слов за бокалом аззарийского опалового, приватно, в дальнем уголке, ни в толпе разряженных придворных. Слишком не те придворные стояли рядом, один только выскочка Вестеро чего стоил! Откуда, ну откуда он нарисовался во дворце, этот пронырливый, несдержанный на язык, единственный, кто голосовал против него!? Вестеро должен был оставаться в Калларе ещё день или два, и светские развлечения его не интересовали, балы и приёмы надоели ему ещё десяток лет назад, однако — вот! Нацепивший на себя все фамильные реликвии разом, подкрутивший кончики чёрных, как ночь, волос, надушенный, разряженный как петух на ярмарке, глазам смотреть больно! И — ни на шаг от Орсандов, в особенности от Бастиана! А при графе нельзя, никак нельзя…

И самому Тивису свалилось на голову сущее наказание, всего одно, зато какое! Кто бы мог подумать, что его однокурсник, лорд Галрид, окажется сегодня во дворце! И с порога, будто знал, что встретит здесь, буксируя на одном локте супругу, на другом одну из дочерей, ринулся трясти руку, панибратски хлопать по обтянутому парчой плечу, и знакомить с женской половиной своего семейства! Радостно, обстоятельно, сам себя перебивая вопросами и сам же на них отвечая! Именно сейчас, когда Тивису так нужно всего лишь пять минут, жалкие пять минут наедине с королем! Ни сейчас, ни в другой день, Тивис не желал вспоминать их общие с Вартом Галридом школьные дни, и тем более в присутствии детей. Галрида слишком много было с самого первого дня их учебы. Не в меру общительный, шумный, готовый хохотать над любой шуткой, над намёком на шутку, он атаковал семейство Форрилей подобно летящему в лоб топору. Через четверть часа у Тивиса ныли зубы и дёргался глаз. Мадвик натянуто улыбался, рыжая девица Элге поддерживала вежливую беседу, Бритта пересчитывала бриллианты на шее жены Варта и интересовалась будущим его дочерей, к слову, гораздо более сдержанных и тихих.

Советник поглядывал в сторону Бастиана, вынужденный на людях перебрасываться с ним ничего не значащими фразами, и медленно выходил из себя. Невестка кружилась с Мадом, пару раз её приглашал танцевать наследный принц, и Тивис смотрел с неверием и скрытым удовлетворением: обратила на себя внимание одного из Орсандов — прекрасно! Прикидывал, не открыться ли Дастьену, раз он держится ближе. Не рискнул. А время шло, вечерние сумерки из густо — синих окрасились в чернильный, но Тивису не удавалось осуществить задуманное. Такое простое, такое лёгкое.

***

Бал шёл своим чередом. Прекрасно шёл: Бастиан Лигарт, оказавшийся в жизни лучше себя-портретного, то и дело оказывался где-то поблизости, но оставался для лорда Форриля недосягаемым. Граф Вестеро, названный свёкром выскочкой и нахалом, словно нарочно препятствовал приватной беседе короля с советником, то и дело вовлекая его величество в оживлённый разговор. Со своего места Элге видела, как то и дело хмурился сдавленный короной лоб, а пальцы нервно выстукивали по хрустальному бокалу незамысловатый ритм. Даже на празднике — о делах. Такое простое и такое действенное препятствие: в присутствии дворцового мага, которого сама Элге находила живым и не лишённым определённого шарма, королевский советник отчего-то не спешил с громкими заявлениями. А ей это только на руку.

И за внимание самого лорда Форриля сегодня боролись многие. Начиная от старинного приятеля, с которым Тивиса связывали весёлые годы учёбы, и у которого оказались очень милые дочери, и заканчивая вереницей затянутых в парчу и бархат напыщенных лордов, не упускавших случая перемолвиться с важной птицей о делах. Восторга и чувства собственной значимости на гладком лице птицы не наблюдалось, а от того, что наблюдалось, хотелось держаться подальше. Время шло. Лорд Тивис медленно и неуклонно свирипел, плотно прилегающая к лицу учтивая маска не прятала выражения глаз.

Отвертеться от танца с королевским отпрыском ей не удалось. Пока сжимающий в тонкую линию губы Тивис подгадывал и подгадывал удобный момент, чтобы подобраться к Бастиану и познакомить его с девушкой, девушку утащили из-под бдительного ока супруга.

— Вы позволите? — бархатно прозвучало над её головой, и удивлённый Мадвик, не выпуская локтя Элге, вскинул голову.

За плечом девушки сиял солнечной улыбкой его высочество Дастьен. «Принцам не отказывают», — поняла Элге, едва бросив взгляд сначала на лицо его высочества, затем на мужа, глаза которого в один миг приобрели недовольное выражение. Крайне неохотно он кивнул, медленно выпуская руку Элге, которую тут же подхватила другая ладонь, тёплая и широкая. Дастьен повёл свою даму в середину залы. На них смотрели; ему было плевать, чёткий выверенный шаг и взгляд, устремлённый перед собой. Заиграла музыка, и принц среди других пар заскользил с Элге в медленной, пленительной гверане. Элементы этого танца не подразумевали сильных объятий, долгих касаний, скольжений вдоль тела партнёра. Наоборот, Дастьен выбрал довольно целомудренный танец: максимум — лёгкое соприкосновение ладонями и локтями, но зато почти всё время — взгляды глаза в глаза, не отрываясь. Ей было неловко, принцу наоборот — он открыто любовался. Мадвик, застывший возле стола с закусками, сверлил грозовым взглядом и скрипел зубами — Элге казалось, этот звук она слышит отчётливо.

Надо было отодвинуть эту очарованность, что так и расходилась волнами от него. Наверное, любая бы польстилась на внимание наследника королевства, и только Элге оно пугало.

— Расскажите ещё о вашем дяде, Ваше Высочество. Почему его изображения не подписаны? — осторожно поинтересовалась Элге.

…Лиан. Имя сокращённое, домашнее; портреты подписывали иначе, но как? Спрашивать у его высочества неловко… И зачем мозг так за это цепляется?