Рыжий

Парень усердно строчил всё мной диктуемое. Дописал и изумленно на меня уставился.

— Евгений, а ты кто такой? Ну, откуда ты всё это знаешь?

— Я — пришелец. С Тау-Кита. Послан развивать туризм на планету Земля, — и картинно помахал растопыренной ладошкой в жесте приветствия.

— Ха. Ну, пришелец так пришелец. Значит мне повезло. Людей не ешь, надеюсь?

— Таких старых — нет, — успокоил я его.

— Хм. Смешно. Значит в пионеры тебя не приняли из-за того что ты пришелец?

— Нет. Весь мой класс проголосовал чтобы меня принять, а классуха запретила старшей вожатой. Вот так и хожу в октябрятах.

— Ты знаешь? Я могу тебе в этом помочь, — задумчиво произнес Владимир Владимирович. — Пойдём.

— Куда? Зачем? — опешил я.

— Пойдем говорю, тут рядом, через кабинет, — он практически вытолкал меня в коридор и ухватив за плечо потянул дальше.

«Пионерская комната» — гласила табличка на дверях, куда меня привели. За дверью обнаружилась высокая и пышнотелая девица, одного примерно возраста с моим руководителем кружка. Не заметив нас, она со свернутой газетой на кого-то охотилась.

— Верочка, а мы к тебе, — громко и почему-то радостно произнес парень, из-за чего девушка испуганно подпрыгнула и уронила газету.

— Ой, фу, Вовка, напугал, сволочь! Тебя вообще учили стучатся? — накинулась она на парня, но заметив меня, стушевалась. — Тебе чего мальчик? Или вы вместе?

— Знакомься, Вера, это мой капитан команды, Лисин Женя, — представил он меня. — А это наша старшая пионервожатая и комсорг Дворца Пионеров Вера Павловна. — представил он уже её мне.

— Не надо меня по отчеству, — возмутилась вожатая. — Оно меня старит, и все почему то вспоминают Чернышевского.* Зови просто, Вера. Так что у вас случилось?

— Жень, расскажи Вере, историю твоего приёма и не приёма в пионеры, — попросил Владимирович.

Пришлось снова делится Женькиными воспоминаниями.

— Какой ужас! Как она посмела? Надо обратится в городской комитет комсомола, — возмутилась Вера. — Я обязательно помогу вам в этом, я сейчас же позвоню туда…

— Вера! Остановись! — громким голосом парень прервал возмущения девушки. — Не надо никуда жаловаться. Просто прими мальчика в пионеры.

— Ой, точно! — радостно воскликнула она. — Сейчас, сейчас. — Девушка кинулась что-то искать в стеллажах и шкафах.

Сначала на столе передо мной появился какой-то журнал, затем новенький пионерский галстук и пионерский значок.

— Только значки у меня старые остались, — повинилась она.

И действительно, вместо лысой и бородатой головы Ильича, на красной пятиконечной звезде, выше пионерского лозунга «всегда готов» были скрещенные серп и молот. Ух, ты, какой раритет. Наверное еще сталинских времён. Как они вообще сюда попали? Ладно, терпит, потом выясню. Сначала надо разобраться с приемом в пионеры, так вообще можно? Вот этот вопрос я и озвучил.

— А почему нет? У нас такая же пионерская дружина как и в школах, и мы можем принимать в пионеры, — ответила Вера Павловна. — По правилам, я должна собрать совет дружины и на нём тебя принять. Но в начале учебного года это практически нереально. Так что мне проще пойти на небольшое нарушение. Ты сам готов стать пионером? А ну-ка прочти законы пионеров.

Я поднялся со стула, зачем-то одернул вниз края своей жилетки, сосредоточился и законы пионеров сами всплыли в моём сознании:

Пионер — предан Родине, партии, коммунизму,

Пионер — готовится стать комсомольцем,

Пионер — держит равнение на героев борьбы и труда,

Пионер — чтит память павших борцов и готовится стать защитником родины,

Пионер — настойчив в учении, труде и спорте,

Пионер — честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду,

Пионер — товарищ и вожак октябрят,

Пионер — друг пионерам и детям трудящихся всех стран.

— А торжественное обещание выучил?

«Я, Лисин, Евгений, вступая в ряды всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина перед лицом своих товарищей торжественно клянусь горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза!»

Вера Павловна подошла ко мне почти в плотную и молча повязала на моей голой шее пионерский галстук, а затем приколола значок на клапан кармана жилета.

Отступив от меня на шаг, она вскинула вверх руку в пионерском салюте и сказала:

— Пионер, к борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будь готов!

На совершеннейшем автомате, я вскинул свою руку и ответил:

— Всегда готов!

— Поздравляю Женя, теперь ты член пионерской организации нашего Дворца Пионеров. Сейчас я запишу в журнал приёма твои данные и составлю акт приема, — вещала пионервожатая.

Её голос пробивался ко мне с трудом, я молча стоял и, погрузившись в мысли, пытался понять что я ощущаю. Я со страхом ждал волну радости, ведь предыдущий владелец тела, был одержим идеей стать пионером. И если бы меня захлестнула волна радости, то это дало бы понять что я не один в этих мозгах. Ведь слова законов и клятвы всплыли в голове настолько ярко и отчётливо, что сразу закрадывалось подозрение о помощи со стороны.

Привел меня в чувство ощутимый хлопок по плечу.

— Я же говорил что помогу! — радостно воскликнул мой руководитель кружка. — Теперь и ты не забудь про своё обещание, пришелец с Тау-Кита. — ухмыльнулся он.

— Не забуду, Владимир Владимирович. На следующее занятие принесу.

— Вова, подожди. Дай я все документы заполню, а потом будешь дальше общаться со своим капитаном.

Минут пятнадцать ушло на заполнение анкеты, написание заявления на приём в пионеры и прочую партийную бюрократию. А в голове крутилось и крутилось, что я, прямо сейчас, создал еще одну проблему. Ведь не поверят в школе. Надо бы какую нибудь выписку что-ли попросить. Об этом и спросил, когда мы закончили оформлять документы.

— Точно. Как я про такое не подумала? Выписку говоришь? Нет. Есть вариант лучше.

— …?

— Вот! — Вера, торжественно извлекла из стола какой-то узкий бланк нежно розового цвета. — Удостоверение Азовского Дворца Пионеров. В разделе примечания я напишу что ты принят в пионеры нашей пионерской дружины и комсомольским штампиком заверю. Ну как я придумала?

Я молча рассматривал удостоверение, да, это выход. Только вот цвет его меня смущал. Слава пионерии, что сейчас еще не сложилась цветовая дифференциация по половому признаку. Ну, розовое и розовое, что здесь такого?

— А тут место для фотографии. А у меня её нет, — обнаружил я соответствующий квадратик в документе.

— Пфф. Нашёл проблему! — фыркнула Вера и потянулась к телефону. — Юрий Викторович, здравствуй. Да, я. Не отвлекла? Мальчик от меня сейчас к вам придет. Да, на удостоверение. Хорошо. — закончила она разговор и положила трубку, как я догадался, внутреннего телефона. — Женя, иди на второй этаж в двести седьмой кабинет. Там тебе сделают фотографии. Потом их ко мне принесёшь и я закончу твоё удостоверение.

— Ага. Спасибо, — и я поскакал фотографироваться.

В двести седьмом кабинете, как я и подозревал, находился кружок фотодела. Юрий Викторович был седоватым дядькой со смешными тонкими усиками. Из двух десятков мальчишек и девчонок занимавшихся непонятной мне фигнёй, он тут же выделил парочку пацанов лет двенадцати или тринадцати и отправил их со мной в соседнее помещение.

Те быстренько приволокли треногу и древний пластинчатый фотоаппарат. Усадили меня на стул перед белой простынёй и скомандовали:

— Вдохнуть! Не дышать!

Совсем как на флюорографии в поликлинике. Я невольно улыбнулся и тут же раздался щелчок фотоспуска.

Пришлось на этом стуле просидеть минут двадцать пока юные фотографы проявляли, закрепляли и печатали фотографии. В итоге, на руки я получил шесть мелких, три на четыре сантиметра, черно-белых фотографий со своей моськой, и один портрет, десять на пятнадцать. Отдам его бабуле, может повесит куда.