Калифорния

— Не спится…? — Сэм опустился рядом с удивительной для его габаритов бесшумностью. — Чем занята?

— Ничем… — пожала я плечами, возвращая взгляд небу. Помолчав с ним вместе, вздохнула. — Сэмми, а ты веришь, что после смерти наши любимые становятся звёздами.

— Почему нет…? — ему понадобилось всего несколько мгновения на раздумье. — Всё возможно. Знаешь, мой папаша-пастор не раз повторял — «Все божьи твари обретают покой на небесах в лоне Отца нашего, рано или поздно.».

— Я не знала, что твой отец — священник. Должно быть у тебя было интересное детство?

— О, ничего особенного, кроме того, что в нашей семье было семеро детей и в пять лет я знал наизусть священное писание. Как старший сын со временем должен был стать приемником отца и возглавить после него приход. Ха, представляешь реакцию папеньки, когда по окончании школы я заявил, что отправляюсь в Дублин, поступать в театральную школу. Да его чуть удар не хватил! Сколько новых слов я узнал в тот день — поверь мне, ты не слышала и сотой доли за всю жизнь… Впрочем, злости отче хватило всего на несколько месяцев. На семейной сходке клана постановили, что наследником прихода становится мой брат Томас и с блудного сына Сэмюэля Хардса сняли опалу.

Я улыбнулась,

— Первый раз слышу твоё полное имя.

— Не говори никому, а то мне придётся тебя убить.

— О, можешь быть спокоен — эта тайна умрёт вместе со мной. — рассмеялась в ответ.

— Кстати, о тайнах… — Сэм внезапно посерьёзнел. — Я ведь выполнил наш уговор — моя каюта в твоём распоряжении.

Вспомнив о нелепой сделке, заключённой несколько часов назад, невольно коснулась наливающихся горячим шёк. Зря я попросила Сэма переночевать в кают- компании, составив компанию Бобби. Идея объясниться с Арнавом наедине в его каюте показавшейся было разумной, была провальной изначально. Глупость совершенная — даже если бы он и стал меня слушать, к чему теперь объяснения — разбитую чашку не склеишь, как и наш развалившийся брак. Поцелуи Арнава с Сюзен разбили мои планы и остатки иллюзий.

— Больше не надо. — покачала я головой в ответ на свои мысли и слова Сэма. — Не надо ничего делать. Напрасно я это затеяла. Дурацкая идея — забудь!

— Забыть? О кей… — Сэмми повел плечами и выдержав непривычно длинную паузу, неожиданно проронил. — Кто он тебе?

— Что? — выплывая из дымки усталости, попыталась прочитать в лице приятеля смысл вопроса.

— Этот парень — Райзада, кто он тебе? Только не ври, что никто — всё равно не поверю. Ты весь день дергалась от одного звука его голоса, а он пялился на тебя с видом буйнопомешанного. Да я бы не доверил ему свою собаку, если бы он смотрел на неё так. И эта сделка… Птичка, я же знаю — ты на дух не переносишь выпивку. С того дня прошло сколько — полтора года. И ни разу, ни разу за это время никто не заставил тебя выпить — ни мольбами, ни угрозами, ни шантажом. И тут здравствуйте — сделка, виски и ради чего — ради того, чтобы остаться наедине с незнакомым парнем… Думаешь я в это поверю? Кто он тебе, Кхуши?

Вопрос прозвучал слишком резко, заставив поморщиться и прикрыть глаза.

— Больше никто. У меня нет другого ответа Сэмми. Поверь. То, что было с Арнавом — было давно, в другой жизни, которую ты не знаешь, а я почти не помню. — Непонятно откуда набежавшие на щёки слезинки, я торопливо смахнула отвернувшись. — Теперь всё это прошлое. Просто прошлое. Больше не имеет значения…

Мои нежданные слёзы выдал предательски дрогнувший голос. Сэм заметил, конечно же заметил и заглянув в лицо, коснулся влажной щеки ладонью.

— Ну, ну, птичка, что ты? Плакать? Не нужно! Не один парень на свете не стоит этого! Не хочешь рассказывать — не надо. Всё будет хорошо — верь мне!

Большая рука Сэмми накрыла плечи заботливой лаской, крепко обнимая и загораживая от всех невзгод — точно уютным облаком накрывая безопасностью.

— Ты такой хороший. — хлюпнула я носом, прижимаясь к его тёплому плечу. — Спасибо.

— Обращайся в любое время — телефон спасения всё тот же — три шестёрки. — Не видя, почувствовала задорную улыбку ярких голубых глаз. — Что бы ни случилось — приятель Сэм всегда рядом. — его голос внезапно потерял лёгкость, а на моей щеке отпечаталось осторожное прикосновение губ. — Когда бы не понадобилось, птичка. Ты же знаешь…

Я прикрыла глаза, убаюканная мерным бурчанием мотора и тихим голосом приятеля.

— Помни, я всегда рядом. Если ты только захочешь… — его слова словно потяжелели, с трудом вырываясь горячей волной. — Ты ведь знаешь… знаешь, как дорога мне. И не только как друг. Как я тебя… Ты ведь помнишь? Ведь помнишь, то что было тогда…? Для меня всё это было всерьёз. Понимаешь?

— Сэм не надо… — дёрнулась я, едва увернувшись от его напористых губ.

Одновременно с моим движением, что-то сзади внезапно загремело и покатилось. Подпрыгнув от неожиданности, вскинула руки к груди пытаясь унять метнувшееся в галоп сердце. Насторожённо вглядываясь в густой полумрак кормы, пыталась разглядеть причину шума, но кораблик вновь погрузился в безразличный покой, едва поскрипывая высокой мачтой. Сэм и не подумал встревожиться,

— Оставь, это баклан. Их тут полно, я за день видел с десяток.

— Да. Наверно… — Потёрла я уставшие глаза, решив, что метнувшаяся вдоль левого борта размытая тень мне привиделась.

— Кхуши, ты не ответила мне.

Ладони Сэма взяли моё лицо в плен, разворачивая к себе. Ночь изменила цвет его светлых глаз на чёрный, пугая неожиданным сходством. Эту одержимость я уже видела… Нет, это больше не повторится.

— Сэмми, прошу! — отшатнулась я от его рук. — Не надо! Мы же договорились — договорились забыть! Пожалуйста, ты же знаешь — это была ошибка. Просто ужасная ошибка. Моя ошибка. Ты обещал не вспоминать об этом. Мы оба обещали тогда. Мы же друзья, Сэмми. Только друзья…

Торопливо отодвинувшись, я сложила руки на груди. Разговор окончен. Он понял. Подавив чуть заметный вдох, пожал плечами.

— О, кей. Будем считать, что этого разговора не было. Прости меня, птичка. — Протянув открытую ладонь, выдавил привычную улыбку. — По-прежнему друзья?

Я с радостью протянула свою, сжимая его сильные пальцы.

— Навсегда! Ты мой лучший друг, Сэмми!

— Навсегда! — подтвердил он, поднявшись и задумчиво обведя взглядом россыпь звёзд, спросил, — Идёшь спать?

— Нет, я ещё посижу немного. — Качнула головой, откладывая возвращение вниз.

— Главное не усни тут. — сделав пару шагов, он внезапно обернулся. — Кстати, если снова услышишь странные звуки — не пугайся — это наша принцесса Роберта похрапывает. Как выяснилось — это чудо с маникюром совсем не умеет пить. После пары бокальчиков виски на брудершафт братца нашего Фёрджи вырубило прямо на месте. Что я мог поделать — пришлось оставить его дрыхнуть прямо на том диванчике, на корме.

— Что?! Как ты мог! — выдохнула я, сообразив, что мерзавец напоил бедняжку Бобби, чтобы избавиться от его компании ночью.

— А я что? Я тут не причём — он сам. — хихикнул Сэм, изобразив балетное па носорога. — Хорошей ночи, птичка!

Его большая фигура растворилась в ночи, оставляя меня наедине с мыслями. Не знаю сколько я просидела ещё разглядывая танец лунного света в волнах, пока озябшие ступни не напомнили о времени. «Пора спать — утро вечера мудренее и всё такое» — это соображение подняло на ноги. Однако, ведь Роберто так и брошен там один на носу яхты — соображение воззвало к милосердию. Надо бы проверить как он — бесчеловечно оставить беднягу спать под открытым небом.

Направившись вдоль борта, невольно замедлила шаги возле кают — компании заинтригованная неясными звуками, доносившимися из приоткрытой стеклянной двери. Затаила дыхание подавшись ближе. На храп не похоже. Прислушалась … и отшатнулась, едва не грохнувшись назад. «О, да, дааа мии-лыыый!» — хриплый стон изменил голос Сьюзи, но не настолько чтоб не узнать. Протяжные постанывания и громкое пыхтение разом стали понятны, разбудив полусонный мозг ударом кувалды очевидности. В кают-компании горячо занимались любовью. Догадаться кто не составило труда, хоть в отчаянии я и мотнула головой, отказываясь верить своим ушам. Нет, нет, нет… только не он. О нет, пожалуйста! «Дааа, дааа… Оххх…»- тоненько вскрикивала Сью, в едином ритме с шумным мужским дыханием. «Нет, нет, нет!» — зажала я уши, ринувшись оттуда. Не глядя неслась по палубе, не разбирая дороги — всё равно куда, лишь бы не слышать, не видеть, не чувствовать эту глухую боль рвавшую грудь…