Не понравилась прежняя жизнь

При этом из тёмной извилистой массы стали вылетать и разлетаться в разные стороны большие и маленькие куски космической пыли или что-то подобное. Весь этот мусор поглощался галактиками, окружавшими её.

По серой поверхности этой извилистой массы снова побежали огоньки. Их количество увеличивалось так быстро, что казалось, будто всё пространство между галактиками горит. Наконец произошла ослепляющая вспышка огня. Вспышка погасла, но маленькие огоньки продолжали метаться из стороны в сторону по всему тёмному пространству.

После этого все галактики пришли в движение. Они стали быстро удаляться от центра круга, каждая по своей траектории. Наконец они удалились так далеко, что их перестал видеть мой наблюдатель. Лишь отдельные звёздочки светились прерывистым светом на фоне бесконечного и тёмного пространства.

А серая извилистая масса стала незаметно приближаться к моему наблюдателю так, что ему снова стали видны разветвлённые узкие проходы. Вообще всё пространство напоминало размытые водой грунтовые овраги и овражки. При полном к нему приближении этой массы оказалось, что берега этих оврагов представляли собой огромные жгуты, сплетённые из толстых нитей, по которым протекали световые шарики.

Его потянуло пройтись по этим проходам. Едва он об этом подумал, его тут же понесло вдоль этих каналов. Скорость его полёта была небольшая, так что он успевал обнаруживать на поверхности куски каменных пород или неизвестных ему сплавов, некоторые были глубоко внедрены в тело. В этом месте он останавливался, пытаясь их удалить. В некоторых местах он обнаруживал порванные нити, концы которых светились подобно светодиодам. Едва он подносил оборванные концы нитей друг к другу, как они мгновенно сращивались, и огоньки бежали по ним дальше, как и прежде.

Гораздо труднее было убрать глубоко засевшие в тело камни. Сколько прошло времени на исправление замеченных им повреждений, он не знал. Наконец он обнаружил, что в поле его зрения дефектов на поверхности больше нет.

Тут он почувствовал лёгкое вибрирование его опоры и ощутил вливающееся в него приятное состояние чувства благодарности.

Ощутив опять под ногами опору и наблюдая за огоньками, мой друг задумался, как тот гигант, изображающий скульптуру Родена. Что всё это значит?

Наконец на гигантском небосводе появилась надпись. «Тебе не понравилась прежняя жизнь? Проживи другую».

Над ним стали медленно проплывать созвездия, одно за другим. Вот остановилось на некоторое мгновение созвездие Девы. Затем созвездие Льва. И так по очереди все созвездия зодиака. Каждое останавливалось перед ним на несколько секунд и исчезало. Мой друг подумал или произнёс: «Стрелец!» После этого всё исчезло.

Жизнь после… «Войны миров»

Мой друг очнулся и увидел, что его, укутанного в какие-то тряпки, везут на санках по белому снегу укатанной дороги. Вокруг несколько взрослых, незнакомых ему людей. Женщина, которая несёт на руках совсем маленького ребёнка. Рядом с ней идут две девушки-подростка. А его санки везёт небольшой мальчик. «Интересно, – подумал он, – кто это и куда меня везут?»

Наконец они подошли к какому-то забору, за которым вдали стоял дом-мазанка. Женщина открыла калитку и пошла к дому. В это время из будки выскочила огромная собака и бросилась на неё с лаем. Женщина успела войти в дом, а собака, увидев нас, пытающихся войти во двор, с радостью бросилась на новую жертву.

Однако цепь, на которой была привязана собака, не дала ей этого сделать. Сама цепь, с кольцом на другом её конце, скользила по туго натянутой проволоке. Проволока тянулась от дома через весь двор и крепилась к забору. Она располагалась на таком расстоянии, что собака чуть-чуть не дотягивалась до дорожки, ведущей от калитки к дому. Тем не менее они дружно переместились за ворота и стали ждать. Наконец из дома вышла пожилая женщина и со словами «Замолчи, Пират!» отвела собаку в будку и закрыла вход в неё деревянным щитком.

И вот мы все в доме.

Оказалось, что это дом нашей бабушки, и мы временно будем жить у неё. Меня раздели и посадили на деревянную скамейку. И тут я наконец узнал, что зовут меня Шуркой, а вокруг – это моя семья: старшая сестра Тася, следующая по возрасту – это Лиза, далее брат Виктор, затем я и младшая сестра Люся. Привела нас сюда наша мама. Бабушка называла её Шурой. А саму бабушку звали баба Пуля. Тут я узнал, что у нас есть ещё одна бабушка – Куля.

А настоящие их имена: Пелагея Ермолаевна и Акулина Ермолаевна. Но нам было удобно их называть просто Куля и Пуля, так как сил выговаривать их длинные имена у нас не было.

Теперь, когда ко мне пришла возможность осознанного восприятия окружающего меня мира, я многое узнал из прошлого нашей семьи. Оказывается, всё ещё идёт вой на, что в наш дом попала бомба. Мы спаслись только потому, что в начале бомбёжки наша старшая сестра Тася спрятала нас в погреб, который находился во дворе. Я даже вспомнил, как она с чугунком в руках спускалась по лестнице к нам в какую-то тёмную земляную яму. Матери с нами не было. Когда она появилась, то собрала нас и оставшиеся пожитки, и мы влились в общий поток людей, бегущих из города, так как вот-вот в город должны были войти немецкие войска.

Мы жили на окраине города, поэтому вскоре оказались на какой-то пыльной дороге, которая была бесконечной и вела неизвестно куда. Мы шли в толпе с другими людьми, которые также тащили на себе тюки с вещами и другим домашним скарбом. Где-то впереди скрипела телега, которую тянула лошадь. На телеге, нагруженной домашним скарбом, сидели женщины с грудными детьми. Многие идущие рядом пытались опереться на телегу, чтобы передохнуть. Солнце пекло эту бесконечную толпу, которая текла в поднятой ею пыли, стонала, кричала, кто-то спотыкался и падал, кто-то отставал и догонял.

Мы шли в этом потоке, стараясь не отстать и остаться одни. Мать несла на руках младшую сестру, меня тащил за руку старший брат. Мне было тяжело идти быстро, он тащил меня по земле, я просился на руки. Но брат так же, как и старшие сестры, нёс на себе ещё какие-то большие и маленькие узлы.

Эта бесконечная живая лента петляла вместе с дорогой, как шипящая змея, ползущая в пыли.

К вечеру обессилевшая толпа вошла в какой-то посёлок, видимо, колхоз. Какая-то часть этого потока людей осталась здесь, остальные пошли дальше. Видимо, их пугал гул медленно надвигающего фронта…

Толпа оставшихся людей стала распределяться на постой у селян. Появился пожилой мужчина, видимо, председатель этого колхоза. Оставшаяся, не устроившаяся на ночлег часть людей бросилась к нему за помощью.

«Нет больше места, нет! Все хаты забиты под завязку!» – кричал он в ответ на их просьбы о ночлеге. Стали появляться сочувствующие селяне. Кто-то посоветовал построить землянки.

Нам общими усилиями вырыли яму примерно два с половиной на два с половиной метра и глубиной в рост человека. В центре ямы поставили столб. Из принесённых досок сделали решётку крыши, опирающуюся на этот столб. Крышу покрыли слоем сухих стеблей подсолнухов. Получилась землянка, в которой мы находились до зимы. Зимой нас поселили в избу, где мы жили вместе с хозяевами. Спали на полу, но было тепло, и мы этому радовались, так как хозяева нас ещё и кормили. Мать помогала им по хозяйству.

Однажды в наше село пришли войска, немцы с румынами. К нам в избу поселили несколько румынских солдат. Мы потеснились – переползли жить под кровать.

Но это длилось недолго, через несколько дней с вечера и всю ночь были обстрелы. Снаряды с воем пролетали у нас над головами, и мы всю ночь прятались под кроватью. Под утро всё стихло, и мы заснули. Когда проснулись, в избе никого не было, и была какая-то необычная, но тревожная тишина.

Мы с братом подошли к окну и увидели солдат, бегущих по улице. Это были наши солдаты, они были без шинелей, но в гимнастёрках и галифе. Один солдат бежал с длинной винтовкой. Пристёгнутый штык делал её очень длинной. Второй солдат, тоже без шинели, бежал не очень быстро, так как одной рукой тащил на колёсиках пулемёт. Брат сказал, что этот пулемёт называется «Максим».