Страница 3 из 6
– Что скажешь? – спросила Лина, пока мы потягивали жасминовый чай на городской веранде, принюхиваясь к теплу уходящего лета.
Кудрявые листья кленов чувствовали приближение осени и все больше тянулись к земле, а не к небу. Лина смотрела на меня весьма двусмысленно. Так могут смотреть только девушки, решающие в голове одновременно теорему Ферма и что надеть на свадьбу, не в силах выбрать, какая же проблема сейчас важнее.
А проблема у нас с Линой была. И даже две. И даже три. И если честно, мне не хотелось считать, сколько всего проблем у нас имелось. Мой разум постоянно строил логические цепи – последствия каждого следствия и потому, что свадьба Дианы маячила на горизонте с отметкой «ниже ожидаемого», мне было не по себе признаваться в этом Лине. И потому я сосчитала коричневые тростниковые кубики в сахарнице, официантов в зале и сколько раз услышала бряканье чайной чашки со столика за спиной.
– Ев, только не говори, что нас ждет полный писец на этой свадьбе?
Лина сдула мне на юбку пудру морковного торта, посыпая его бадами, что всегда таскала в сумке.
– Это из-за Марка, да? Он все испортит? Потому что будет там! И ты будешь! И его бывшая Диана!
Она знала, что, сидя напротив я не вслушиваюсь в шепот лета, не наслаждаюсь августом, верандой, морковным пирогом. Вместо этого, я генирю цепочки «А что если…» пока Лина болтала сама с собой:
– Марк много крови тебе попортил в универе. Ты страдала по нему, а он гулял и гулял с Дианой, пока ты давилась пеплом в шампанском. Будешь? – протянула она пакетик с белой «мукой».
Я покачала головой, отрицая и первое, и второе:
– Марк не будет помехой, Лина.
– А что тогда? Я знаю, когда ты вот так молчишь, твой идеальный план всего на свете выглядит не идеальным. Давай, говори. Кто сорвет нам свадебную тусу?!
– Пока не разобралась, Лин, – рисовала я на пудре своего морковного торта контуры глаза – ресницы, зрачок… – это тебе не заурядная киношка.
– Это лучше! Это жизнь, Ева! Здесь и сейчас, посмотри! – призывала она меня оглядеться по сторонам, – вон, радуга внутри фонтана, видишь? Внутри россыпи брызг! А вон, белые голуби на козырьке воркуют, а снизу клетка с канарейкой, посмотри, как голуби заглядывают внутрь форточки. А вон там, вот там за столиком сидит парочка и пьют лавандовый раф. Стол квадратный, а они сидят на одной прямой и жмутся друг к другу. Такие милые, влюбленные… Прекрати думать «что если», посмотри на то, что сейчас. Живи вот тут, в кафе. Пей чай с пирогом, начни любоваться, в потом и жить тем, что видишь, Ева!
– Философия «выше ожидаемого», Лин, – выдохнула я, сдувая с пирога глаз.
Завтра я была записана к архитектору теля в элитный салон.
– Я серьезно!
– Ты видела приглос? На нем собор Святой Софии, – вернула я ее в русло беседы. – Святой Софии.
– Мало ли как отмечают курдские свадьбы. Софии, так Софии. Все ясно. Подумай лучше про Марка! Он больше не с Дианой. Он свободен, а как говорится, что для одной дурак, то для второй возможный брак!
– Я заказала билеты и отель. Значит, решено?
– Конечно. Конечно, едем! Это будет презабавное путешествие! Твой не твой Марк, Дианка с курдским олигархом, и мы с тобой – Иствикские ведьмы!
– Он не мой Марк.
– Пожалуй… Он ни разу «привет» не сказал. На всю твою тысячу попыток! – согласилась Лина.
Чтобы не показаться шизофреничкой, я не стала произносить точную сумму попыток, равняющуюся трем тысячам шестьсот шестидесяти пяти. Все пять лет учебы я крутилась спутником вокруг планеты Марк, но побороть центробежную силу не могла: ни приблизиться к нему, ни исчезнуть в бесконечном космосе. Застряла пленницей в кольце из метеоритных крошек, когда кольцо он подарил своей крошке Диане, но та предпочла золотые браслеты до локтей и сладкую жизнь с Рахат Лукумом в его дворце.
– Отель приличный? – спросила Лина.
– Все включено, пять звезд.
– Круто! Роман с фитнес тренером, аниматором или гидом пойдет тебе на пользу! Ты когда последний раз гуляла с парнем?
– С курьером до почты, который перепутал посылки, – пожала я плечами, – в Шанхае.
– Распакуй уже свою посылку, – кидала она жесты в область то ли моих трусов, то ли груди, – пока не сослали в утиль за ненадобностью.
Готовить области трусов к каникулам, да и все остальные тоже, я как раз пришла в Архитектуру тела.
– Прошу, проходите! – отвела меня девушка с ресепшена в кресло ничем особо не отличающееся от салона «У подъезда».
Та же педаль, тот же одноразовый плащ-накидка и колючий бумажный воротник, которые она закрепила вокруг шеи. Я уже успела пережить восковые пытки и мани-педик.
– Неона, знакомьтесь, это Ева! Желаю чудесного перевоплощения! – упорхнула на своих ресницах ресепшеонистка в тот момент, когда ко мне, натягивая одноразовые розовые перчатки приближалась… Неона.
Мои глаза рассматривали человека, пока аналитический ум переводил то, что я вижу в слова: Неона, то есть – «не она», то есть «не девушка». Ко мне приближался парень в клетчатой юбке, розовых колготках, парике и блузке, завязанной под волосатой грудью.
От Неоны разило химическим составом красок для волос – резким, но приятным. Сев на корточки напротив и облокачиваясь руками, словно пёс подруги подошел ко мне, кладя на колени морду, Неона спросила прокуренным фальцетом:
– Что хотим, моя прелесть? Боги, изумительные пряди! Ты Мерида! Настоящая Мерида!
«Плин! Я бы хотела сидеть сейчас в «У подъезда» и рассматривать дамочек, сжимающих на коленях ашановские авоськи, пока им крутят пуделиные бигуди!»
– Ну… я бы хотела что-то прямое. У меня завтра отпуск и свадьба.
– Конгратс, диар! Конгратс! – дергала Неона руками, сложенными высоко у груди и прижатых к ребрам на манер тираннозавра Рекс.
– Нет, контраст от Диора не нужен… Мне бы вытянуть локоны, и чтобы держалось подольше.
– Конгратс – типа поздравляшки, моя прелесть! – закатила она глаза.
Из открытого рта меня окотило ароматом табака вперемешку с неудачной попыткой зажевать его ментолом, а движущийся в такт речи кадык на шее, гипнотизировал метрономом. Неона вскидывала и лохматила мои кучерявые от природы волосы. Заворачивала пряди петлей, имитируя челку. Крутанув кресло, из-за чего я по-поросячьи взвизгнула, резко затормозила и изрекла:
– Я вижу, тебя, прелесть! Ничего простого Неона не творит! Неона творит… мэджик! Я превращу эту Мериду в истинную принцес! Совсем, как я, но с ирландским налётом меди!
Сглотнув, просившейся на свободу макарон из миндальной муки, я зажмурила глаза.
Но, видимо, недостаточно сильно. Во время вытягивания феном, один из волосков с моей шевелюры сорвался с насиженного корня и наплевав на все законы логики, повинуясь закону подлости ворвался в одно из моих глазных яблок, намертво закрутившись о внутренности (кто тут офтальмолог? Что за лабиринт скрывается за выпуклым шаром?)
Я пробовала проморгаться, пробовала промыть глаз водой. Глаз слезился, краснел, а веко распухало.
Начался переполох. Кри-Кри обмахивала меня журналом, Фиона звонила в скорую, а таинственный Джон Доу в числе пятнадцати сотрудниц из Киргизстана давали советы народной мудрости предков, как извлечь соринку из глаза шесть раз подпрыгнув на левой ноге.
Соринку!
Это был мой волос, длиной сто сантиметров! Я чувствовала его, глаз чувствовал его, скорая велела ехать в травму, а Неона впопыхах вытягивала остатки моей челки – подстриженной до середины лба!
Я бросила небожительницам в фойе сорок тысяч, и не дожидаясь сдачи, краснея и бледнея от стыда, что вызвала столько внимания и хаоса (привет, интровертам, которым стыдно за ущерб, понесённый им же!), выбежала на улицу.
Я неслась в метро, как грабитель, только что вынесший кассу выручки десятка проданных программ Джона Доу.
Полегчало только в подземке. На краю платформы, пока я стояла лицом к тоннелю и всасывала телом, ноздрями и глазом все живительные сквозняки и всю живительную пыль. Вытянутые утюжками пакли рисковали запутаться вокруг зеркала машиниста, лишив меня и скальпа.