Страница 50 из 78
Обе подружки, многозначительно переглянувшись при виде Кремнёва у глухой тупиковой стены, направились прямиком на кухню, у дверей которой как раз и стоял одинокий и уже порядком уставший Максим, моментально смутившийся и напрягшийся при виде шедшей ему навстречу Мезенцевой. Приближаясь, подруги тихо разговаривали меж собой, но при этом обе смотрели на Кремнёва пристально, пытаясь понять, что было нужно у них на этаже этому залётному парню с 5-го курса, какого лешего он тут стоит, кого высматривает и караулит.
Поравнявшись с незваным гостем, обе они, пронзив его вопросительным взглядом дружно, уже намеревались было зайти вовнутрь кухонной комнаты, - но сорвавшийся с места Максим решительно перегородил им дорогу.
- Здравствуйте, Таня, - краснея и волнуясь по обыкновению, произнёс он хрипло. - А я Вас жду.
- Меня?! - крайне удивилась Мезенцева, неохотно останавливаясь перед ним. - Зачем?
- Мне нужно поговорить с Вами, Таня, сказать Вам нечто важное для нас обоих, без объявленья чего мне очень тяжело жить. А в последнее время вообще невозможно!...
После этого в коридоре всё опять стихло и замерло на мгновение. Образовалась некоторая неловкая пауза меж ними троими, остановившимися в тупике, во время которой Кремнёв умоляюще смотрел на Мезенцеву, ответа ждал, та - в пол, а подруга - на них обоих поочерёдно, тихо лыбясь при этом...
-...Ну-у-у, хорошо, ладно, давайте поговорим ещё раз, коли так, - скрепя сердце согласилась, наконец, Татьяна, подумав, после чего взглянула на подругу с грустью. - Проходи, Наташ, на кухню и начинай готовить одна, - сказала ей. - А я сейчас подойду, я скоро.
Та, которую звали Наташей, кивнула головой в знак согласия, после чего быстро скрылась в кухонной комнате, прихватив ещё и сумку с продуктами. Оставшаяся же одна Мезенцева повернулась к Максиму лицом и повторила вопрос о причине его визита, при этом в упор и очень внимательно на него глядя, как обычно смотрят следователи на допросах, пытаясь всё досконально выяснить и понять без лишних слов и бесед:
- Ну, так что Вы хотите-то, молодой человек? Я Вас слушаю.
Выражение "молодой человек" в её устах прозвучало как издевательство, именно так. Красавица-Таня будто с маленьким мальчиком стояла и разговаривала с гостем, который отчего-то привязался к ней. И этим она недвусмысленно давала понять, как низко она Кремнёва в собственных мыслях ставит.
-...Таня! - смутившись и покраснев ещё больше от этого, расстроенно произнёс Максим как можно нежнее, и жалостливее одновременно. - Я не могу без Вас, не могу! Честное слово! Поверьте! Без Вас у меня всё из рук валится: ни учиться, ни жить неохота, а ведь у меня диплом и гос"экзамены впереди. А я на них давно плюнул, забыл про них - потому что думаю ежедневно и ежеминутно про Вас одну, Вас держу в мыслях и памяти - и никого и ничего больше. Я люблю Вас, Таня, давно люблю! - безумно, глубоко и страстно! Как увидел впервые Вас весной второго курса в читалке ФДСа - так умом с тех пор и поехал! Живу Вами одной который год уже, и только про Вас одну, скажу ещё раз, постоянно думаю и думаю с утра и до вечера. Вы - самая лучшая и самая прекрасная девушка на свете! Я никогда ранее не встречал таких! Да уже и не встречу, наверное! Поэтому-то мне и не хочется Вас терять по окончании курса: для меня расставание с Вами будет смерти подобно, без-славному трагическому концу!...
Выпалив всё это на одном дыхании, Максим остановился, чтобы перевести дух. Да он уже и не знал, если по-честному, что ему дальше нужно ещё говорить - после всего уже сказанного. Он стоял и ждал ответа от своей БОГИНИ, своей чаровницы-Тани, умоляюще посматривая на неё...
- Молодой человек, - услышал он, наконец, через длинную паузу, во время которой Мезенцева, задумавшись и нахмурив лоб, собиралась с мыслями и подбирала правильные слова, чтобы влюблённого собеседника не задеть и не обидеть ими. - Спасибо Вам ещё раз за Ваши светлые чувства и добрые слова в мой адрес, искреннее спасибо. Безусловно, они мне приятны и лестны, как и любой девушке. Я Вам, по-моему, уже говорила про то, однако не грех и повторить: благодарности лишними не бывают. Но только... только, помнится, я и про другое Вам говорила, что у меня уже есть парень... почти-что жених. Мы с ним давно знакомы, ещё со школы дружим, когда вместе в параллельных классах учились... Он, правда, далеко от меня сейчас живёт, занят очень, - но мы переписываемся и встречаемся на каникулах... Не знаю, как дальше сложится наша судьба, честно скажу - не знаю. Но, вероятно, мы с ним после окончания институтов поженимся. Я, во всяком случае, на то рассчитываю, жду предложения от него и надеюсь... Так что Вы не ходите ко мне больше, не надо - не тратьте напрасно время и силы. Хорошо? Договорились? Спасибо Вам огромное за всё, и всего Вам самого наилучшего. Прощайте.
Произнеся это медленно и весомо, чтобы как можно вернее дошла до собеседника её мысль, Мезенцева улыбнулась по-доброму под конец и легонечко дотронулась рукой до плеча Кремнёва, как бы навсегда расставаясь с ним. После чего она ушла на кухню, где её подружка ждала, весь их разговор слово в слово слышавшая. Там они начали что-то на ужин готовить и тихо разговаривать между собой, шушукаться вполголоса, а получивший опять от ворот поворот Максим, как обухом по голове вновь ударенный, стоял - и не знал совсем, что ему делать дальше и куда идти. После разговора с Татьяной он в третий раз за последний учебный год полностью утерял связь с реальностью.
В очередном сомнамбулическом состоянии, третьем по счёту, он спустился к себе на этаж, на автопилоте добрался до комнаты будто контуженный взрывом - и сразу же рухнул на койку словно подстреленный на дуэли поэт, запрокинув к потолку голову и плотно зажмурив глаза, пытаясь решить наипервейший и наиважнейший для себя вопрос: если у БОГИНИ его где-то и вправду уже есть жених, - то что тогда остаётся делать ему, Кремнёву Максиму?!...
8
Теперь уже тяжело судить и рядить, выяснять и предугадывать задним числом, как бы повёл себя дальше наш отвергнутый Мезенцевой герой, - не посмотри он перед этим дурацкий и пошлый фильм "Странная женщина", ставший роковым для него, поистине фатальным. Ведь наша земная Жизнь тем именно красочна и сладка, и интересна до одури и экстаза, что абсолютно непредсказуема в основе своей, стихийна и алогична, а часто и сюрреалистична. Да ещё и сослагательного наклонения не имеет и не приемлет в принципе.