Страница 26 из 78
Кремнёв так и сделал в итоге, как Панфёров ему сказал. Взял готовый вариант диплома, собственноручно переписал его на большие листы бумаги и в конце февраля сделал доклад на кафедре. Вопросов к нему особых не было у руководства - и всё прошло на "ура". С дипломом, худо ли, бедно ли, было покончено...
3
Похожая картина наблюдалась и с практикой. Её Кремнёв проходил в Российском государственном архиве на Большой Пироговской, 17-ть. И устроил его туда всё тот же Панфёров в отдел к своей матушке, Марии Ильиничне - доброй отзывчивой женщине пенсионного возраста, достаточно миловидной ещё, хотя и совсем седой. Максим пришёл к ней первый раз в октябре - по возвращении из Анапы, второй раз - в ноябре, после турне европейского, спортивного. Пришёл, познакомился, нехотя повозился там оба раза со старыми трухлявыми рукописями, полистал их из конца в конец с кислым видом, пыль смахнул кисточкой. После чего быстро понял, что архивное дело - не для него: лишь тоску и скуку оно на него навевает. И после этого он перестал на практику ходить - не до того было. Тем паче, что и толку там от него не было никакого, а денег за практику не платили: совесть его в этом смысле была чиста.
Мария Ильинична, спасибо ей, вредничать не стала, на всю округу хай поднимать: по рекомендации сына поставила Кремнёву в марте "зачёт" - и отпустила с Богом. Таким образом, и с практикой Максим не перетрудился и не переусердствовал: везло ему, чудаку малахольному, в Университете последний учебный год на понятливых и прозорливых людей. Людей очень добрых к тому же, жалостливых, которые смогли разглядеть даже и через мимолётные встречи его тогдашнее по-настоящему критическое состояние и придавленную любовью душу, израненную и истерзанную по максимуму, - и не досаждали ему своими просьбами и приказами, не доставляли лишних проблем и хлопот...
4
Ну а место будущей работы ему Серёга Жигинас нашёл: Максим и здесь в стороне остался от собственной своей Судьбы и её извилистых причуд и капризов - как это ни покажется странным, и, одновременно, грустным.
Получилось же тогда у него всё вот как: остановимся поподробнее на этом важном моменте. С Жигинасом на кафедре учились два паренька, два Сашки - Кокин и Казаков, жители Поволжья, толи чуваши по национальности, толи мордва, толи ещё кто. Их обоих Кремнёв знал в лицо, здоровался на факультете и даже перекидывался иногда словами, да, - но и только. Дальше подобных случайных встреч, дежурных рукопожатий и трёпа его отношения с ними не шли в течение 5-ти лет - не пересекались они близко нигде: ни в общаге, ни в учёбе, ни в спорте. И в стройотряд оба Сашки не ездили, и пиво никогда не пили с друзьями - только сидели в комнате как сычи, или сутками корпели в читалках.
И вот эти-то замкнутые на самих себе и на учёбе волжане и нашли в итоге место будущего трудоустройства Максима. Нашли для себя, разумеется, - но потом, по просьбе работодателя других людей поискать, позвали с собой хорошо знакомого им Серёгу. А тот, согласившись сам, притащил в контору ещё и мил-дружка Максима, который даже и не понял толком в том своём разобранном состоянии, что ему предлагают - и нужно ли это ему!...
Кокин и Казаков первоначально планировали остаться в аспирантуре, и сделать это планировали сразу же после получения диплома; мечтали парни в будущем становиться учёными-историками - книги писать, студентов готовить, двигать вперёд науку, словом. Но их не оставили на кафедре по какой-то причине, предложили руководители во главе с профессором М.Т.Белявским пойти поработать сначала - с народом сблизиться, понимай, ума и опыта поднабраться, практических знаний. Чтобы уже окончательно определиться - нужна ли им Большая История в качестве призвания и судьбы. Михаил Тимофеевич был строгим, дотошным и принципиальным руководителем: случайных людей рядом с собой не терпел.
Делать было нечего: оба Сашки согласились пойти поработать три года, но далеко от Москвы уезжать не захотели, естественно, чтобы не терять связь с родным факультетом и МГУ. Через научного руководителя они нашли себе в столице какую-то совершенно левую контору на юго-западе Москвы, непонятно чем занимавшуюся, - таких тогда было много в стране, увы, из-за чего советская страна и погибла-то, сожрала саму себя изнутри. Но это уже другая, грустная в целом история.
Беда здесь ещё и в том заключалась, если к будущему трудоустройству вернуться, что эта контора "по переливанию из пустого в порожнее" являла собой филиал. Главная же штаб-квартира находилась в Калуге, куда надо было периодически ездить за зарплатою и на отчёты тамошним руководителям о проделанной в столице работе. Колгота и маета для сотрудников были ужасными из-за этого, что и говорить! Всё это усугублялось ещё и тем, что никакого жилья, даже и временного, как и прописки московской контора не предоставляла своим иногородним работникам: жильё надо было самостоятельно им искать и снимать, и потом самим же и оплачивать, разумеется. Из чего с неизбежностью вытекало, как легко догадаться, что прописаны сотрудники фирмы должны были по месту жительства своих родителей - должны были вернуться к тому, понимай, с чего все они и начали когда-то, - к истокам. И хотя де-факто они продолжали жить и работать в Москве, но делали они это на птичьих правах, по сути, временно и полулегально. Постоянным же их местом жительства де-юре опять становился отчий дом, который они с радостью все покинули после школы, гордые и счастливые, - но куда в любой момент могли опять и вернуться оплёванными великовозрастными неудачниками, искать там рабочие места. Это если бы у них что-то пошло не так в Москве: серьёзно бы заболел кто, или если б контора закрылась...
5
"Ну и кому была нужна такая гнилая работа, интересно знать? - внимательно прочитав всё это, может законно спросить читатель, имеющий голову на плечах, не репу. - Зачем туда люди-то шли? И чем их там, дурачков-простачков, привлекали и удерживали работодатели?..."
Ответим на это прямо и честно: возможностью не уезжать пока из Москвы, к которой у некоторых выпускников намертво прикипело сердце, а как-то попробовать в ней закрепиться со временем. Как? - Бог весть. Про это "как" на пятом курсе зелёные студенты не думали. Это, во-первых... А во-вторых, большими заработками привлекали ушлые зазывалы молодых людей, или получками, которые фирма платила сотрудникам регулярно - это был тоже большой плюс. Ведь сотрудники числились командировочными в столице, и получали, соответственно, как командировочные - лишние деньги-доплаты на проживание и еду. 260 рубликов выходило в итоге у каждого ежемесячно - огромные в советские годы заработки для молодых специалистов, которые не получали даже и те выпускники, пожелавшие одеть после Университета погоны. Средняя зарплата молодого специалиста по окончании вуза в те годы, для справки, составляла 130-150 рублей...