Одна на Троих

– Можете. . . – слегка отводит глаза в сторону Крапивин, – но в этом случае я буду вынужден отказать вам в приёме на работу.

– А какие гарантии, что вы сделаете это спустя три месяца? – мозг, наконец–то, отнимает управление у сердца, заставляя трезво анализировать происходящее.

Передо мной на стол ложится документ с требуемой гарантией.

Но ведь только девять утра, когда весь этот бред вообще успел произойти?

– Время, – возвращается в кабинет Соболев, кажется, с удовольствием оглядывая пришибленную меня. – Поторопитесь, Мария Васильевна, у нас, несмотря на репутацию, тоже не принято опаздывать!

Вот, оно! Моя вчерашняя оценка его фирмы. Ну что мне стоило, просто промолчать на вопрос Вячеслава Юрьевича?! !

А может это проверка моей преданности выбранной фирме? Как и сказал Крапивин, один из тех крышанутых психологических тестов?

А почему бы и нет?

И как только я к этому прихожу, всё мгновенно встаёт на свои места!

– Ого, – оценивает моё абсолютное спокойствие Соболев. – Не знаю, что ты ей там соврал, но эффект потрясающий! Как, впрочем, всегда после твоего вранья.

Я всё выдержу!

Тест, тест, тест.

Пусть это будет просто тест. . .

"Это не тест", – доходит до меня, когда уже сидя в машине, Соболев одним движением выхватывает мой телефон, по которому я безуспешно пытаюсь связаться с наставником, и выкидывает его в окно, даже не сбрасывая скорость, а его рука по–хозяйски опускается мне на колено.

Не тест! . . .

Глава 2

Никита

– Лёш, что это? – вчитываюсь и не могу понять, по какому принципу он опять составил свой отчёт. – Ты так до сих пор и не разобрался с тем, как это делала Маргарита?

– А я здесь зачем? Думаешь, у меня дофига времени? Но я специально задержался, чтобы пояснить, если у тебя, Никит, возникнут вопросы. Спрашивай!

В который раз за последние два месяца сдерживаюсь, чтобы не схватить за шкирку этого умника и не заставить его, наконец–то, освоить эту чёртову форму.

– Если бы ты не просрал последний месяц, окучивая свою новую секретаршу, которая к тому же собиралась слить твои собственные разработки, время бы точно нашлось.

– Ну, началось, – закатывает глаза он, очень качественно изображая из себя жертву террора. – Если бы ты не был таким добреньким, то у нас вообще не возникло бы этой проблемы. А Диану не трожь, даже если бы ей удалось свистнуть те документы, я бы всё ей простил, потому что отработала она их сполна.

– Так и нанял бы её по прямому профилю, – огрызаюсь я, сразу же напоминая себе, что с Лёшки где сядешь, там и слезешь, а тратить и без того свистящее на бешеной скорости время точно преступление.

Сую ему под нос образец того, что мне от него нужно.

Окидывает беглым взглядом, глаза округляются, пара гневных вспышек голубых глаз. Сверкай–сверкай, на меня это не действовало и на первых порах, а теперь и подавно.

– Соболев, ты охренел?! ! Я не успею. Это же совсем другой подход!

– Который ты должен был освоить ещё два месяца назад.

– Когда ты отпускал Маргариту, я как сейчас помню твои заверения, что ничего подобного не будет. Илья – свидетель. И что?

– Хватит, – вступает в нашу чрезвычайно продуктивную беседу Илья. – Не умеете работать вместе, ищите тех, кто это будет делать за вас. Не можете найти, найдите, кто и это сделает за вас. Ваши претензии друг к другу переходят в хроническую стадию и. . .

– К тебе у меня тоже есть несколько вопросов, – перебиваю его я, потому что реально теряю время.

– Их не было до тех пор, пока ты не вышвырнул моего помощника.

Ах, вот как, господин Воронов? Я специально не касался этой темы, но, видимо, объяснения действительно необходимы.

– Я бы его не вышвырнул, если бы ему хватило ума держать всё при себе.

– Он был идеальным работником, – подбрасывает дровишек в топку моей досады партнёр.

– Знаешь, Илюшенька. Милый. . . я бы посмотрел, что сделал бы ты, если бы тебе стали признаваться в любви на глазах у всех участников переговоров.

– Ну так это ж европейцы, они ж одобрили.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы перенаправить силу удара в стол, вместо его ухмыляющегося лица.

– А ты, видимо, понял, что ради такого помощника уже готов сам сдвинуть рамки? Так уж и быть, подарю вам моё фото, чтобы он лепил тебе его на затылок.

– Стоп! – Лёха ложится животом на стол, перекрывая нам обзор друг на друга. – Это абсолютно не конструктивный разговор.

Смотрит сначала на меня, потом на Илью:

– Всё, спокойно. Найдем мы это наше связующее звено. Раз была Маргарита, значит, должны быть и другие! Никит, ты же связывался с кем–то из своих?

– Да.

– И?

– Там только молодняк.

– И что? Главное же, чтобы обучаемый! У меня реально нет времени возиться с этим, – указывает он рукой на стопку листов с образцами оформления документов.

– Ладно, съезжу в обед.

– Отлично, и пообедаешь, и претенденток оценишь.

– Лёша, избавляйся нахрен от своей идиотской привычки совмещать! Или что, шишка от граблей уже поджила, и ты готов опять в бой? Так езжай сам!

– Соболев, думай, что предлагаешь! – одергивает меня Илья.

– А ты прямо в универ? – вскидывается Лёха. – Думаю, я мог бы скорректировать своё. . .

– Спасибо, я сам.

– Ну, как хочешь, – хмыкает наш корректор. – Вы это. . . , – критически окидывает он нас взглядом, – живите дружно.

– Иди, – посылаем мы его в два голоса.

Три дня подряд я трачу обеденное время на разъезды в поисках подходящего человека.

Всё не то!

А в тех случаях, когда из претендентов всё же можно было бы что–то слепить, вылазит отношение, сформированное в обществе спецификой нашего бизнеса, ну и частично подмоченная репутация. Всего два случая пятилетней давности. Эти малолетки тогда вообще не должны были интересоваться подобными вещами, но нет.

После последней девчонки, которая чуть не свалилась в обморок, узнав, кто я, желание заниматься подбором кадров резко пропало.

Может, и правда, отправить Лёху? Его фамилию почти никогда не связывают с нами. А очарование, бьющее наповал, точно позволит притупить бдительность чересчур щепетильных особ.

"Да, так и сделаю", – решаю я, заезжая к Славке уже на автомате, ничего особо не ожидая.

Быстро просматриваю предложенное им резюме.

Мария Васильевна Алова – практически идеальна. Но это и есть наше основное требование, а вот дальше возникают сюрпризы.

Чаще первая реакция – это страх, связанный все с теми же двумя случаями, второй – брезгливость.

Марии удается переплюнуть всех.

Она демонстрирует то, что я больше всего ненавижу в людях, презрение, завязанное на личном превосходстве. Эта соплюха, имея за спиной всего лишь практику в Крапивинской фирме, с таким гонором высказывает Славке своё фи, что меня точно вывернуло бы, если б я успел пообедать.

Но удивительно и то, что он сам, похоже, был не в курсе этой черты характера своей студентки. Зато Крапивину она точно подойдет и Славкины переживания насчёт девчонки явно напрасны, ей самое место в этом двуличном гадюшнике.

– Ник, сходи что ли в клуб. Отдохни! Ты реально уже всех достал! – пытается избавиться от меня Илюха. – Знал бы, к чему приведет уход Маргариты, даже слушать тебя тогда бы не стал.

– Я бы сам не стал, – огрызаюсь я, захлопывая за собой дверь его кабинета.

"Маргарита, и вот чего тебе так резко вздумалось посвятить себя семье? – в который раз с раздражением думаю я.

Хотя чего думать? Я знаю точно, её дочка влюбилась в шестнадцать, в семнадцать свадьба была уже решенным делом, а в восемнадцать она осчастливила мать в двойном размере, родив двойню и срочно затребовав к себе.

Я, если честно, надеялся, что после месяца подобного ада, Маргарита вернётся с такой же двойной убежденностью, что даром ей не нужно это счастье. А она. . . подсела!