Страница 41 из 59
Различала, что двигающиеся светящиеся точки — это машины. А менее яркие, неподвижные — здания. Отсюда город казался очень маленьким. И совсем не враждебным.
Будто игрушечным. Конструктор лего. А ты его властелин. Как хочешь — так построишь. И даже людей вроде как можно не бояться. Они же тоже маленькие. Кто-то не понравится — сожмешь двумя пальцами. Без жалости. Без угрызений совести. Без…
— Я когда-то вывел для себя идеальную формулу, как можно забить болт. На любое дерьмо. Независимо от размеров.
Костя заговорил, Агата застыла. Переварила, глянула на него.
Ее снова обволокло порывом ветра, захотелось сильнее обнять себя руками, а лучше прижаться к нему.
Но это как-то слишком романтично что ли… А они ведь не такие…
— Какую? — Агата спросила, делая еле-заметный микрошаг. Не для чего-то. Просто… Так был шанс, что его тепло станет ближе, и ей уютней.
Не ожидала, но Костя взялся за ее локоть, дернул на себя, сделал шаг назад, уступая свое место, сам же вжался грудью в ее спину, обнял своими руками поверх ее рук… Заставил затаить дыхание из-за того, как сходу стало тепло. Как хорошо стало…
— Нужно все сравнивать с масштабами вселенной. И тогда становится очевидно. Мы — пыль. Наши проблемы — пыль. Наши жизни — пыль. Мы абсолютно свободны в них, потому что от нас в итоге останется только пыль, как бы мы ни жили.
— Ты боишься смерти?
— Нет. Но я хочу жить. Потому что если я сдохну, кто тебя трахать будет? Ммм, Замочек? — Костя спросил, вполне осознанно сильней вжимаясь горячим пахом в ягодицы, ведя носом по щеке чуть повернувшейся девушки. Агата усмехнулась. — А знаешь, как это кайфово?
— Я серьезно, Кость… — И пусть мысли тут же поплыли, Агата попыталась вернуться к сути вопроса. Потому что сама она так и не смогла определиться. Были времена, когда боролась за жизнь отчаянно. Потом долго не могла разобраться, а зачем… Хотела умереть, жалела, что не умерла. Не истерично, не от отчаянья, а просто потому, что не видела ценности. Ни собственной. Ни окружающего ее мира. Потом же… Мысли пошли в другую сторону. Почему-то стало важно выживать. Вероятно, в ней снова заговорили инстинкты. Но что будет завтра — Агата не знала. И как будет вести себя, когда придет ее время — тоже. Допускала, что всё закончится как-то резко, а последним ее словом будет «блять», когда на голову обрушится кирпич или грохнется бутылка вина с полки. Единственное, чего Агате не хотелось — это мучиться. От болезни. Уж лучше, как с мамой случилось… Неожиданно, но… Последствия остались Агате, а маме — поглотившая пустота. Не рай и не ад. Конец приходит со смертью. Агата считала так.
— Я тоже серьезно. Нет. Не боюсь. Я её видел. В ней ничего страшного. Если отбросить эмоции, это просто закономерность. Иногда случайность. Иногда злой умысел. Но, насколько мне известно, альтернатива не предоставляется. Я не боюсь смерти. Я просто не думаю о ней. Мне есть, о чем думать. У меня много планов.
— А я думала когда-то, что если я умру… Даже никто ведь не узнает. Сеня зачешется месяца через два. Друзей у меня нет. Я никому не нужна. И решила, что… Ну что заведу себе кого-то, чтобы если вдруг…
Раньше Агата это не говорила. Знала, что звучит глупо. Костя спокойно мог высмеять. Он же только хмыкнул, оторвался от ее щеки, выпрямился, снова глядя на город. Они катались довольно долго. На горизонте видно было просветление.
Встречать здесь рассвет Агата не хотела, а может просто знала, что Костя не планирует оставаться — херня ведь романтическая, но сейчас уже было красиво. Уже можно было стараться запоминать на всю свою долгую и бессмысленную жизнь.
— Ты странная. Очень-очень странная…
Теперь усмехнулась уже Агата, опуская взгляд. Смотря сначала на свои ноги — поджатые пальчики в красивых босоножках…
Потом на его руки, обнимающие так крепко…
Более чем странная. Нормальная не покупала бы обувь без перспектив. И отношения без перспектив тоже не заводила, а она…
— Но пох. Мне нравится. Не бойся. Умрешь — похороним. Цветочки снова… Всё, как любишь…
— Придурок…
И пусть Агате было смешно, пусть губы сами собой расплывались в улыбке, а в глазах заблестели огоньки, она чувствовала святой долг возмутиться. Ткнула Костю локтем в бок, высвободилась, отступила…
Он успел нагреть ее своим телом. Достаточно, чтобы следующие несколько секунд постоять просто рядом.
Сделать шаг ближе в сторону ограждения, потом еще один… Остановиться на самом краю, заглянуть в черноту…
Понять, что скатишься — потом не соберут. Шею свернуть можно. Или просто ушибами отделаешься. Тут уж, как повезет…
Агата незаметно для себя же наклонялась, чувствуя, что та самая чернота будто манит…
На сердце и в голове по-прежнему было легко-легко. Шампанское сделало свое дело. И мысли такие…
Странные…
А что если…
Ну вот просто…
Бесцельно…
Сигануть и…
Вздрогнула, потом вскрикнула, когда ее подняло над землей, забросило на плечо.
Костя снова придержал под коленями, положил свободную руку на попу. Голую, естественно, платье-то задралось, а стринги не спасают…
— Глупости и риск, Агата. Грань. Помнишь?
Она помнила, но ответить не могла.
Просто знала, что Костя несет ее к машине подальше от обрыва. И не имела ничего против.
Глава 23
Костя опустил Агату у машины с водительской стороны. Она ухватилась за мужскую шею, прижалась всем телом, уткнулась в нее же носом, пыталась поймать ось, потому что на пьяную голову с этим были проблемы.
Костя не торопил. Позволял. Гладил кожу на ягодицах, пробравшись под платье. Снова вжимался возбуждением — уже в живот.
И было очевидно: хочет же… Очень хочет. Но почему-то не настаивает.
В голове у Агаты разом миллион вопросов. Сначала — откуда столько благородства-то? Потом… Или натрахался уже?
Вторая мысль будто окатила с головы до пят ледяной водой. И пусть это скорее всего снова были сомнения, рожденные исключительно пьяненьким мозгом, но Агате стало страшно, что он может вот так с ней прощаться…
Что это свидание — его финальный подарок. Что он уже просто наигрался. Слишком рано. До ужаса рано.
Агата оторвалась от шеи, вскинула голову, поймала серьезный внимательный взгляд голубых, острых, режущих льдом глаз.
— Что? — услышала вопрос… Не ответила, поднялась на носочках, потянулась к губам. Мягким. Теплым. Требовательным. Они не умели целоваться «невинно». Всегда сразу глубоко. Страстно. Заводя и заводясь. И сейчас тоже.
Агата пыталась стать еще ближе. Костя мял кожу сильнее. Не собирался останавливаться, очевидно, но когда почувствовал, что Агата нажимает на его грудь, будто отталкивая, позволил отступить…
Следил, как девушка приподнимает подол платья, берется за белье, стягивает, смотрит вокруг… Бросать прямо тут было как-то жалко… А положить некуда. Разве что…
Агата мысленно усмехнулась, отступая ещё на шаг. Открыла заднюю дверь, посмотрела сначала в салон, потом на Костю…
— Кайфово, да?
Спросила, улыбнулась лукаво, но ответа не дожидалась.
Нырнула в машину, двигалась по сиденью, глядя на Костю, который медлил где-то секунду, смотря в сумрак перед собой, а потом оказался у открытой двери, наклонился, смотрел, не стыдясь, как она, пусть не больно ловко, но уж как есть, снимает платье, бросает на переднее, расстегивает босоножки, они с глухим стуком бьются о дно. Сначала одна. Потом вторая. Бюстгальтера на ней нет, а значит…
— Салон не приспособлен. Тесно. Будет сложно. — Костя сказал, берясь за ремень, ныряя следом в машину.
Говорил серьезно, но почему-то вызывал у Агаты улыбку и триумфальный трепет. Вероятно потому, что пусть с минетом на скорости у них не сложилось, но классический секс в элитной тачке у неё точно будет. А значит, и галочка.
Костя — снова теплый, успевший сдернуть футболку и приспустить джинсы с бельем, вжался своим телом в ее, заставляя Агату испытать новую волну желания, копившегося всё то время, что они ехали. Настолько сильного, что Агата понимала — ей сейчас многого не надо. Это скорее всего будет до смешного быстро. Хотя почему до смешного? Костино самолюбие она потешит. Только смотрит на него — а уже кончает.