Двенадцать

Сейчас же я могу сколько угодно восхищаться способностями новых знакомых, но самого полезного, знания о том, как мне вернуться домой, у них нет. И у меня тоже. Эти мысли вызывали такую панику, что я еле смогла сдержать слезы. И задницу так сильно натерло седлом без ездовых брюк. Мое недовольство только накапливалось, и не было ему выхода. Хотя бы уняв дрожь и взяв себя в руки, я постаралась взобраться на лошадь и вновь порадоваться виду этих уже наскучивших горы, домов и людей. Никакого пункта назначения впереди. Уже ближе к вечеру мы добрались до большого озера, на берегу которого в сени деревьев и решили разбить лагерь.

– Ну что, Таша-Татьяна, ты что-то совсем скисла, шутки не шутишь. Я думаю, это от голода, – сказал Моэр, всю дорогу старавшийся меня подбодрить. Похоже, у него, как у прирожденного артиста была способность чувствовать настроение публики. – Пока моя сестра нам что-нибудь выращивает, идем на охоту. Мы не знали, чем ты привыкла охотиться, поэтому положили тебе и нож, и лук. Угадали, надеюсь? Ближний бой? Дальний?

Мягко говоря, на охоте и рыбалке я всегда была максимум тихим зрителем. Иногда очень назойливым отпугивателем дичи. Но убийцей животных – никогда. Снова бесполезная.

– Если честно, я не умею охотиться, – уныло призналась я.

Но парня это не смутило, и он даже обрадовался возможности меня чему-то научить, взял луки и колчан стрел и сказал идти за ним. Мы шли вдоль берега озера, как и все вокруг усыпанного разномастными жилыми сооружениями. Только встреченное нами поселение было абсолютно безжизненным и пустым. Никакого скопления людей и шумной болтовни между домами. Ничего. Можно было выбрать любой дом и поселиться в нем навсегда. Стены и крыши обветшали, а придомовые лужайки без ухода заросли высокой травой. Вид города призрака вызывал в душе чувство обеспокоенности, усугубляемое криками диких уток, взмывающих ввысь от наших шагов.

– Если ты еще не охотилась, на птиц не смотри, – пояснил Моэр, решив, что я оцениваю перспективы поймать птицу. – До них тебе все равно не достать. А вот это яблоко, в самый раз.

Парень поместил подгнившее и покрывшееся белесыми кругами с одного бока яблоко на большом камне, располагавшемся на песчаном берегу озера, и велел мне отойти от него на расстояние двадцати пяти моих шагов.

– Bo-первых, определи свой основной глаз, – начал обучение музыкант-охотник, откинув со лба навалившиеся пряди длинных волос. – Для этого есть небольшая хитрость, которую мне рассказал лучший охотник, которого я знаю. Вытяни руки и ложи из ладоней треугольник. Вот так. Получилось? Воот. Теперь посмотри через этот треугольник на яблочко, а потом, поочередно, закрой каждый из своих янтарных глаз. Тот, через который ты будешь видеть яблоко меж рук, твой основной.

После выполнения всех описанных манипуляций было выяснено, что ведущим глазом у меня является правый, что повлекло за собой необходимость удерживать лук левой рукой, и, соответственно, стрелять через левую сторону.

Дальше пошли указания о том, как правильно встать, как держать лук, развернуть плечи и равномерно дышать. Через минут двадцать первые стрелы были выпущены, но так и не дошли до цели, даже близко. Буквально, позорно вывалились из лука, как будто еще в самом начале не верили в эту затею. Для и без того потерянной меня, это было уже слишком, весь обычный оптимизм улетучился. Не помогало даже то, с каким энтузиазмом Моэр поднимал стрелы, вновь вкладывал их мне в руки и ругал положение солнца, то светившего прямо в глаза, то пекущего затылок.

– Моэр, спасибо, – после очередного поражения не выдержала я. – Но сейчас даже такой терпеливый учитель как ты должен дать ученику переварить знания, и, быть может, выбрать себе другое занятие.

– Ты что! Это же охота. Либо ты ешь птицу, либо очень скоро она тебя. Кроме того, тебе же нужно кормить не только себя, – парень многозначительно взглянул на мой живот.

Люди вокруг намного чаще вспоминают о моей беременности, чем я. Тот факт, что внутри меня растет человек, я вспоминаю только во все учащающиеся моменты, когда ребенок пинается. Я даже не знаю и не хочу знать его пол. Лишь от своей трусости, что могу не пережить это, я не искала способ прерывания беременности. Просто делаю вид, что ее нет, потому что не знаю, что буду делать, когда ребенок родится, но и целенаправленно ему вредить тоже не могу.

– У него не сильный аппетит, – ответила я.

– Так это сын? Поздравляю тебя и его отца с наследником. Мне всегда доставляет огромное удовольствие обучать мальчиков.

– Нет, я не знаю, кто это. Он, это просто ребенок, – равнодушно ответила я.

Музыкант мне ничего не ответил. Только одарил взглядом, полным сожаления и недоумения. Но я не стала ничего спрашивать, как и Моэр не стал продолжать разговор.

В течение следующих часов Моэр походил вокруг озера, подстрелил трех толстых диких утки и поймал в озере неизвестную мне рыбу с крупной чешуей, которая с безумным взглядом хватала огромным ртом смертельный для нее кислород. От отсутствия каких-либо занятий, я проведала Лист, что успела вырастить разнообразные ингредиенты для лучшего, по ее словам, супа для дальних путешествий.

Уже на пике страданий от собственной беспомощности, совершенной неспособности выживать, и, похоже, развлекать себя на природе, я заметила в первой линии леса, окружавшего озеро, невысокие кусты, усыпанные мелкими красными цветами с белыми лучами, похожими на усики улитки. Я сразу узнала лавсонию неколючую, с которой познакомилась еще в художественной школе, где нас каждое лето водили на пленэр по окрестностям города, и одновременно с тем заставляли в кустах кормить комаров и клещей. Ну и да, развивали видение прекрасного и знакомили с растениями, помогавшими в прошлом художникам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.