Невеста против

Мы вернулись домой через час, и настроение у меня было прескверное: все время думала, а не переборщила ли я с графом? Все же он благородного происхождения, дворянин, а его как щенка бездомного…

Потом успокаивала себя тем, что это должно охладить его пыл, в конце концов, я его предостерегала от таких необдуманных поступков!

Вечерело. Небо стало темнеть. Посыпал снег. Я не находила себе места и думала всякие ужасы по поводу того, что могло случиться с Крайновым, даже собиралась отправить людей за ним.

— А твоего графа до сих пор нет? — осторожно поинтересовалась сестренка, застав меня врасплох.

Мы с ней редко обсуждали его: когда он приезжал, она смотрела на Крайнова с недоверием и опаской, крайне редко показывалась на глаза и ничего ему не говорила, кроме сдержанного, вежливого приветствия.

«Ты влюблена в него, да?» — спросила она однажды.

«Конечно, нет, что за глупости, Алиса!» — почему-то стараясь не смотреть ей в глаза, запротестовала я.

«Тогда зачем он сюда приходит?» — не унималась она.

«Не знаю, Лисенок, но он помогает мне разобрать наши дела, и как бы скверно это не звучало, но нам нужна его помощь! И это ровным счетом ничего не значит! Прошу тебя не задавай мне больше этих глупых вопросов!» — я почувствовала, что с трудом сдерживаю раздражение в голосе.

Конечно, я была влюблена и испытывала досаду из-за этой слабости к нему, а сестра наверняка видела меня насквозь, но спорить не стала.

Вот и сейчас она пронзала меня пристальным взглядом голубых глаз, точно зная, что что-то случилось, раз уж мы уезжала вместе, а приехала только я! Вряд ли мое едкое «Он решил прогуляться!», которое я бросила по возвращению, оказалось достаточным объяснением случившегося.

Она все понимала и сейчас угадывала во мне и тревогу, и злость, и досаду.

— Наверное, стоит послать за ним: погода портится! — ворчливо ответила ей и прошла мимо, она лишь грустно хмыкнула мне вслед.

Я спустилась на первый этаж и уже намеревалась позвать Демьяна, как заприметила за окном знакомый силуэт.

«Явился-таки: и волки тебя не съели, и снегом не засыпало!» — ворчливо подумала я, а сама вдруг ощутила, что стала нервничать еще больше и… о Боже! — я раскаивалась в своем поступке.

Он вошел, покрытый снегом с головы до ног, ресницы побелели от инея, а взгляд… взгляд его, казалось, мог заморозить насмерть.

— Спасибо, за поучительную прогулку, графиня! Думаю, я достаточно у вас погостил! — хрипло произнес он, отряхивая снег.

— Что, домой тоже пешком пойдете, или приказать вашему кучеру запрягать?

Я не удержалась от язвительной фразы я, и тут же прикусила язык.

Мы оба смотрели друг на друга несколько долгих секунд, не произнося ни слова и прожигая друг друга взглядами, мы даже не моргали, пока я не смогла взять себя в руки.

Он замерз: как бы там не храбрился граф, а я все равно видела, как его слегка потряхивало с мороза.

— Довольно этого цирка! Возможно, я несколько переборщила, но и вам следовало соблюдать приличия! Вы никуда сегодня не пойдете, и вам придется с этим смириться! Помнится, вы однажды тоже не позволили мне уйти на ночь глядя! Так знайте же: я прикажу стражам не выпускать вас за порог, до завтрашнего утра! А сейчас, приведите себя в порядок и приходите в гостиную: вам принесут ужин и горячий чай! — закончив свою тираду, я резко развернулась, не желая его слушать, и поспешила удалиться.

Видимо, он действительно сильно замерз, раз не стал возражать.

Что ж, приятно было понимать, что здравый рассудок все же преобладает над его гордостью!

— Мира, приготовь для графа горячий чай и разогрей ужин! — отдала приказания по пути, возвращаясь в свой кабинет.

Я не рискнула идти к нему в гостиную: как бы невежливо это ни выглядело с моей стороны, не думаю, что он настроен на мирное разрешение сегодняшнего конфликта.

Я снова углубилась в бумаги и честно пыталась вникнуть в то, что читаю, однако ничего из этого не выходило! Я сломала два карандаша, испортила несколько листов, тщетно пытаясь написать послания для смотрителей из северных земель и в итоге бросила эту затею, раскрыла книгу, недавно купленную мною для собственной библиотеки, и принялась постигать непостижимое — любовь в переложении какого-то французского гения.

Я раздраженно фыркала уже после первой страницы прочтенного, а еще через десяток страниц собиралась сжечь злосчастную книгу.

Кто-то вошел в кабинет без стука, и я с радостью отвлеклась от книги, убрав ее подальше от себя.

Граф. Обветренные губы поджаты, спина прямая, стоит и молчаливо изучает меня острым, прошивающим насквозь взглядом темных, почти черных глаз…

— Вы уже отужинали? — вежливо поинтересовалась я.

— Да, покорно благодарю вас за это великодушие! — пафосно отозвался он.

— Бросьте, Константин, вы и «покорная благодарность» две вещи никак не совместимые! — усмехнулась я.

— Возможно, вы и правы! — не стал спорить он, приближаясь к моему столу.

Я не чувствовала в нем угрозы для себя: он явно уже был не так зол, как час назад, хотя обида его никуда не делась.

— Вы хотели мне что-то сказать?

— Да, хотел! Предложить вам последний шанс загладить вашу вздорную выходку!

Я молчала, ожидая его слов. Просто-таки заинтриговал он меня своим этим предложением.

— Вы должны извиниться и поцеловать меня! — нагло заявил он.

Я недоверчиво уставилась на Крайнова: неужели он там по пути себе все мозги отморозил, а? Вот же досада, что я скажу его отцу, если он так и останется дураком на всю жизнь!

— Да, что ВЫ довязались до меня со своими поцелуями, граф! — разозлилась я.

— Сначала объявляете меня недостойной вашего внимания, а теперь вот просто прохода не даете, так вам приспичило связать свою судьбу с этой самой недостойной особой! — я не просто говорила все это, нет, я подскочила со своего места, и, стремительно обходя стол, направилась к нему.

Я ткнула пальцем в грудь Крайнова, опалила яростным взглядом, дотянулась до ворота рубашки, вцепившись в него мертвой хваткой, и потянула на себя, чтобы заставить его склонить голову и… Кажется, безумие заразно, потому что я поцеловала его: только не злость толкнула меня на этот глупый поступок, нет, во мне сказалось все то напряжение и волнение, что я испытала, когда ждала его возвращения, когда увидела его замерзшего и злого на пороге, когда пыталась занять себя любым делом и неизменно думала о том, что же значат его поцелуи, испытывает ли он ко мне что-то на самом деле и не заработал ли он себе какую-нибудь пневмонию, пока прогуливался до темна по заснеженной дороге.

Очень быстро этот поцелуй утратил мою инициативу в пользу куда более опытного партнера, который прижимал меня всем телом к книжному шкафу и не целовал, а наказывал этими яростными, злыми, грубыми поцелуями. Я опомнилась только, когда услышала треск платья, ворот которого он попытался разорвать прямо на мне.

— Вы рехнулись, граф! — вскрикнула я, уворачиваясь от очередного поцелуя.

— Не я это начал! — с насмешкой ответил он, продолжая напирать на меня и не ослабляя своей хватки. Его губы спустились к моей шее, обжигая кожу горячим дыханием.

— Но мне понравился ход ваших мыслей, — прошептал граф, касаясь губами мочки уха и слегка прикусывая ее.

— Хватит, отпустите же! — вырываясь, взвизгнула я, приходя в ужас от понимания того, что, да, именно я это начала!

Он тут же отпустил и даже сделал два шага назад.

— Только не выгоняйте меня на улицу, графиня, еще одной такой прогулки я могу и не пережить! — с наигранной тревогой в голосе попросил он.

Я же с трудом смогла оправиться, привести платье и волосы в порядок и только потом посмотреть в его наглые глаза.

— Ну если вы так просите… — небрежно бросила ему. — Хотя такой соблазн у меня был!

— О, лучше не напоминайте мне о соблазнах, Риана! — ласково заметил он, вгоняя меня в краску, и спокойно направился к выходу, небрежно бросив мне напоследок: