Коллоидный Мир

— Думаете, другие твари?

— Насколько мне известно, все твари хоть и похожи, но по мелочам от Пущи к Пуще разнятся. Вроде и не сильно, но… Пуща, — пожал плечами Твёрд.

— Это да, Пуща такая, она и не такое может, — признал я.

В общем-то, не соврали Лихычи, хотя я к дереву прислонился и спал вполглаза, а если совсем точно — в полутрансе пребывал, округу отслеживая. И — ничего. Даже нетопырей, которых подсознательно ожидал, ни черта не было.

Те же Ладошны, например, калачиками свернулись и сопели в две дырки.

А вот с утра наша экспедиция претерпела некоторые пертурбации в плане построения. Я с ярлом на верёвочке (фигуральной) остался впереди, за мной Лихычи, а вот Ладошны из бегуна вышли, положив ладони на плечи Тверду и Тихе.

— Через версту начнётся Сердце Пущи, не точно, конечно, но грань ощутимая, — выдала Тиха. — Там всё живое и голодное, а твари… впрочем, вы, Стригор, и без меня знаете. Тварей помните?

— Сложно забыть, с большей частью управлялся. Но вот с Мавкой…

— Не самая страшная тварь, от силы Стрибожьей должна развеяться легко.

— Дай Стрибог, — изящно скаламбурил я.

И выдвинулись мы, а через версту примерно и вправду началась уже известная мне пущная пиздецома. Подёргивающиеся корни, зубастые лианы, какие-то невнятные НЕХи пасти свои подлючие раззявливали, буркалы противные (у кого были) пучили. И хрен поймёшь, тварь это злостная или ещё какая пакость, типа веточки, блин. Причём в плане опасности — один хрен.

Но имперцы не подвели — там, где я шёл в Болотной Пуще огнём и мечом, мы просто топали беспрепятственно. Правда, Твёрду и Тихе явно приходилось тяжеловато. Пучие очи их светились неоновым светом, белки краснели. Это при том, что Ладышны лечили их, судя по эфирному копошению, со страшной силой.

В общем, продвигались мы по этим местам, вызывающим инстинктивное желание выжечь всё кислородом нахрен, если не как по аллее Столенграда, то близко к тому.

А у меня всё больше начинал играть жопометр. Дело в том, что на подходе к цели мне эфиром пользоваться не стоило. То есть не вообще… но, чем ближе к Сердцу — тем хуже. Говорить глупостей “убейся вместе с нами” Лихычи не стали, но быть максимально ограниченным в эфирных проявлениях просили настоятельно.

В общем — картина понятна и нихрена не нравится. Я бы предпочёл с тварями встретиться на подходе. А они, подлюки, не встречались.

Но на мои “нравится-не нравится” Пуща хамски плевала. И вот, пришли мы.

И сказать, что это было Сердце… нихрена. Была это матка Пущи. Притом, что сердце у лаборатории, а то и мозг, явно было. Собственно, давление ментальных эманаций Пущи пробивалось сквозь труды Лихычей. А последние просто плакали кровавыми слезами, без преувеличения.

А Ладышны… впрочем, в этом случае стоит по порядку. Вышли мы на этакую поляну-пещеру, охваченную сверху листвой и заросшую самой обычной травой. А вот “стены” этой поляны составляли изогнутые этакой полусферой, сросшиеся друг с другом деревья. И… тысячи, а то и десятки тысяч чанов. Как икра, покрывающих стены поляны, в части которых, раздутых до невозможности, узнавались зародыши тварей пущи.

По всему этому богатству сновали моллюски, чем-то похожие на метровых слизней. Но не слизистые, явно сухие. С глазками на ниточках, голубенькими, как у песцов. И мышечными щупальцами. Сновали и явно обслуживали чаны. А главное — чаны были прекрасно узнаваемыми. Это были мануфактурные чаны Имперских Мануфактур, в большинстве своём поменьше их, хоть и не все.

И вот, Ладышны, наложив руки на ближайший пустой чан, попыжились эфирно, да и подняли его, после чего чан втянул в себя ложноножки. А Ладышны аккуратно перетащили его к сумке бегуна, куда и поместили. И за следующим.

Ну охренеть, блин, ну блин охренел я. Я предполагал, что какая-то фигня полезная из Пущи, но что из неё вообще всё… То есть, вся “биопромышленная мощь Империи” — надёргана из Пущи. Нет, в этом случае всё логично. Подозреваю, Ладычи в этой схеме — скорее удобство. Но блин, как какому-то первому пучеглазу в голову пришло в Сердце Пущи лезть? Тут же реальный звиздец. Хотя именно в “родильной”, где мы пребываем — вроде и ничего…

Видимо, чтоб мне жисть мёдом не показалась, Твёрд прокаркал-прошипел:

— Мав-ф-фка. Стригхор… чародейства…. не надо…. — и начал заваливаться.

Ладослава отпустила чан, который расставившая ноги пошире мать с трудом удержала, рванула к Твёрду, наложением рук прервала заваливание. Потом Тиха, которая тоже покачивала и кровушку пускала всякими отверстиями — перенапряглась. А Ладонега, раскорячившись, продолжила добычу и погрузку.

А я тихо зверел: это был пиздец, как он есть. Мавка — тварь, которая мне ещё ни разу не встречалась. ИММАТЕРИАЛЬНАЯ, сука, тварь, судя по описаниям Лихычей. И бороться, с ней, с сукой, просто. Высокоэнергетическими, чтоб их, всплесками эфира, то есть силы чародейской.

И вот я её развею. А через десяток секунд вся “охранная линия” Сердца Пущи развеет нас. И схарчит, чтоб мясо не пропадало.

Беда в том, что кроме как эфиром, тварь не убивалась, а нужен резкий, мощный всплеск… Жопа, в общем, как она есть.

И стал я водить жалом — ну жопа и жопа, не сидеть же в уголке и плакать, в конце-то концов. И “медово-золотое” сияние я увидел, хаотичными рывками приближающееся. Вот только ещё я увидел… ломаные, искажённые черты лица и тела. Это была… химера души. Не знаю, как иначе назвать, а от даймона в эфире стали пробиваться вполне знакомые мне завывания, стенания, стремления… очень слабо, но то же, что и от “облаков воспоминаний”, как я их называл.

Душа, значит, оскалился ледяными клыками даймон моей души. Ну, посмотрим, может, и без эфира справимся.

Хотя сходу жрать не хочется… но посмотрим.

И посмотрел, блин. Чуть не проблевался: полупрозрачное лицо, слепленное из тысяч мелких черт, бездонный зев, обрамлённый хаотично и бессмысленно утыканными зубами. Бессмысленные, полные муки глаза. И жажда, жуткая, бьющая “в душу” жажда. Тварь остановилась передо мной (благо я перекрывал подлёт к спутникам), разорвала свои призрачные щёки криком… и заметалась, ухваченная вполне материальной рукой, движения которой повторил даймон, удерживая изувеченный призрак. Верещала тварь душевно, но метания ни к чему не вели, кроме её бултыханий. Ощущение схваченной добычи было пусть не физическим, но отчётливым.

— Отпустить тебя что ли? — одними губами пробормотал я. — Так ты мучаешься. Так, что мне самому страшно. Эх, ладно, — вздохнул я. — Итадакижрать.

И сожрал этот конструкт. Противновато, конечно, было. Но в текущих реалиях я как-то иного выхода не нашёл. И ни хрена эфир не вырвался, кстати.