Страница 46 из 85
— Император уверен, что главные ценности русские не успели вывезти из Москвы, а потому спрятали в здешних подземельях. Их пытались искать, конечно, но ты бы знала, сколько тут под землёй ходов и залов! Холм, на котором стоит крепость, источен изнутри словно швейцарский сыр, куда там римским катакомбам или парижской клоаке…
Далия кивнула. Ей случалось читать «Отверженных» Гюго, а в римских катакомбах — той их части, что благоустроены для туристов — она не раз бывала на экскурсии.
— И тебе приказали их найти? Как интересно!
— Кремль готовят к взрыву, как только мы оставим Москву. — отвечает мужчина. — Сейчас сапёры подводят пороховые мины под главные башни и прочие постройки. Но взорвать огромную крепость не так-то легко, вот они и используют подземные ходы для забивки камуфлетов.
О готовящемся взрыве Далии известно. Кроме древних пушек, серебряных блюд и позолоченных доспехов из Оружейной палаты, французы взяли в Арсенале уйму новеньких ружей вместе с огромными запасами пороха. Но у Великой армии ружей сейчас больше, чем стрелков, поэтому порох прямо в просмоленных, обитых свинцовыми листами бочонках закладывают в основания стен и башен. Император не собирается отдавать крепость русским в целости и сохранности.
— Для того, чтобы определить, куда лучше закладывать пороховые заряды, Император поручил одному из учёных, находящихся при штабе, тщательно изучить кремлёвские подземелья и построек, составить архитектурные планы. Тот выполнил поручение, но в процессе работы наткнулся на несколько замурованных галерей. Тогда-то и возникла мысль о том, что русские могли спрятать там те ценности, которые не успели вывезти из Москвы.
— И теперь вы будете обыскивать их вместе с тем учёным мсье? — догадалась девушка. — Ой, милый, как интересно! Возьми меня с собой, я тоже хочу…
Дауд с удивлением посмотрел на свою женщину.
— Тебя? Хочешь полазить с нами по подземельям? Учти, там грязно, сыро, нет света…
— Ну и пусть! — Далия вскочила и уселась любовнику на грудь. — Надоело торчать здесь взаперти! Я ведь ни разу даже из Кремля не высовывалась — ты настаивал, что в горящем, полном мародёров городе это слишком рискованно…
Мужчина задумался, потом тряхнул головой.
— Ну ладно, будь по-твоему. Вряд ли это будет опасно. Я как раз сегодня с утра встречаюсь с этим умником, хочу обсудить, с чего лучше начинать поиски. Как мне сказали, это весьма заносчивый тип — чувствую, я с ним ещё нахлебаюсь…
— Вот и хорошо! — Далия захлопала в ладоши. — Уж я-то сумею его убедить, чтобы он помог тебе!
— Уговорила, пойдём вместе. — улыбнулся Дауд. Его ладонь легла на талию, скользнула ниже, на упругие полушария ягодиц. — А сейчас — до побудки ещё три часа, не будем терять времени?..
— А кто вы, собственно, такой, чтобы я тратил на вас время? У меня уйма дел, и я желаю отвлекаться на всякую ерунду…
Учёный муж отвечал, воинственно задрав острый крысиный носик. Да и сам он всеь был чем-то похож на крысу, отметила далия — серый потёртый сюртук, серая кожа, жидкие слипшиеся волосы, невесть сколько недель не знавшие мыла…
— …ах, сам Император распорядился? — в голосе сквозит неприкрытая ирония. — Может у вас и письменный приказ имеется? Нет? Почему-то, я так и думал. Вот когда получите надлежаще оформленную бумагу — приходите, с удовольствием помогу. А пока — извините, у меня много дел!
И торжествующе глянул на Дауда поверх проволочных очков.
Да, вынуждена была признать Далия, согласием, так нужным для успеха их предприятия, даже не пахнет. Собеседник — то ли математик, то ли архитектор, девушка не дала себе труда запомнить, — с ходу сделал попытку отшить мамлюка. В спрятанных за стёклышками очков глазах, мутных и слезящихся (Далию едва не передёрнуло от отвращения) глаза учёного мужа сквозила неприязнь к человеку иного цвета кожи — похоже, из всех завоеваний Французской Революции он впитал лишь привычку к неряшливости да крайнее высокомерие. Но это не страшн. Далии и не таких типов приходилось убалтывать в бытность свою в Сорбонне, да и внешние данные сыграли свою роль — на протяжении всей беседы учёный муж не отрывал взгляда от её декольте и то и дело облизывал губы.
«…мерзость какая… а куда деться? На что не пойдёшь ради службы Императору!..»
Короткий взгляд на Дауда — мамлюк едва сдерживается. Смуглое лицо пошло лиловыми пятнами, костлявые пальцы судорожно сжимаются и разжимаются. Видно, что больше всего ему хочется сейчас раздавить очкастую крысу, размазать по кирпичной стене.
«…нет, дорогой, нельзя. Сейчас — нельзя. Может быть, потом, когда дело будет сделано?..»
Дело тем временем пошло на лад. Учёный муж пообещал показать чертежи, поделиться собранными сведениями касательно подземелий Кремля. «Однако, здесь вы вряд ли что-нибудь найдёте. — сказал он. — С этими планами уже работают сапёры, если бы тут было что-нибудь, наверняка бы уже нашли. Так что не советую тратить время зря…»
И посмотрел на собеседников столь многозначительно, что Далия сразу сообразила: знает что-то, крыса очкастая! Знает — и прикидывает, какую цену можно заломить за это знание.
И ведь не ошиблась! Оглянувшись и понизив опасливо голос, очкастая крыса сообщила о поисках в соляных подвалах, которые якобы вели перед войной какие-то местные кладоискатели. На просьбу Дауда познакомить его с источником ценной информации учёный развёл руками — «рад бы, мсье, но это невозможно. Пьянчужка-каменщик, который поведал эту историю, действительно помогал французским сапёрам здесь, в Кремле. Но вот незадача — третьего дня отправился за водкой в Глебовское подворье (отбитавшие там иудеи безотказно снабжали спиртным собственного изготовления всех желающих) — и больше его никто не видел. Может — сгинул в выгоревшем, разрушенном городе; может, попался шайке мародёров и сложил свою хмельную голову. А может статься, как прозрачно намекнул математик, стал жертвой тех, кому не понравилось то, что он рассказало московских подземельях незваным гостям, да ещё и помогал им…