Страница 35 из 95
— Что думаете, Люк?
— Почему вы решили поставить на такую работу этого юнца? У него в голове одни поединки, молодые барышни, да наряды. Он ни разу не видел войны, в конце концов.
— Вот пусть и посмотрит на неё с самой неприглядной стороны. У него, должно быть, неплохое воспитание, а графство — одно из богатейших в стране, поэтому любая мзда теряет для него смысл, даже огромные взятки вряд ли заставят его соблазниться, если он воспитан в духе своего отца. Вам лишь осталось по-настоящему открыть ему глаза на мир.
…
Жерар оставил хлопоты слуге. Сам же решил в последний раз перед войной посетить фехтовальный клуб. Как знать, может, и не доведётся больше… Остаётся только уповать на своё мужество, мастерство и счастливую звезду.
Господа Астарлоа и Истер не участвовали в учебных поединках, сославшись на то, что уже провели свой собственный. Благодаря этому молодой граф доминировал над всеми оппонентами. Пожалуй, такой он и представлял себе прощальную тренировку.
Сейчас же он шёл по коридору, вдоволь намахавшись эспадой. Нужно спросить у председателя, где он может найти Элизу — её не оказалось в том доме, до которого Жерару дважды пришлось провожать её, но попрощаться было необходимо. А то хорош кавалер — был и растаял, как утренний туман.
Жерару повезло — Элиза де Керье как раз беседовала о чём-то с председателем в приёмной клуба. По мере приближения к ним, сердце графа забилось чаще.
— Позвольте, как быть с сегодняшним моим делом?
— Забудьте. Война пустила все планы под откос.
«Интересно, о чём это они? Впрочем, неважно. Нужно покончить с недомолвками побыстрее».
— Элиза, здравствуйте. Вынужден сообщить, что с завтрашнего дня отправляюсь на войну. Прощайте, может когда-нибудь свидимся, — выпалил он на одном дыхании.
Де Сарвуазье не знал, чего ожидать. Как она отреагирует на эту новость?
Элиза де Керье отреагировала спокойно:
— Желаю вам военных подвигов и стремительного происшествия по службе.
Он удивлённо вскинул брови.
— Разве не об этом вы, все мужчины, мечтаете, ещё даже не научившись говорить? — спросила она с лёгкой грустью в голосе, — Оставляете меня…
— Смею заверить, выбора у меня нет решительно никакого.
— Мужчины всегда так говорят. Довольно, прошу вас, покончим с этим.
Де Сарвуазье, в конце концов, не нашёл ничего лучше, чем беззвучно поклониться обоим и удалиться, не произнеся ни слова. Он всего лишь был призван исполнить свой долг, но почему от слов Элизы остался такой горький и неприятный осадок?
Глава 5: жестокое море
Море бросило им в спины потоки холодного ветра, проливной дождь и солёные брызги волн. И, словно боясь сбиться с ему одному известного ритма, начало бешено плясать под ними. Вспышки молний тут и там освещали поднимавшиеся со всех сторон валы.
— Левее! — крикнул капитан.
Как он видел, с какой стороны идут волны в этом мраке, Тром не понимал. Они разрезали носом корабля несколько волн, потом вода ударила в правый борт, их обдало брызгами, и корабль закачался. Горец уловил какое-то замешательство в действиях капитана, глядящего то вперёд, то направо. Но замешательство это быстро сменилось деятельным стремлением успеть вовремя:
— Ещё правее тяни! — капитан сам навалился на балку, а вслед за ним двое горцев.
Ещё одна волна ударила справа. Они даже почувствовали тяжесть воды на руле. Корабль закачался и стал медленно поворачивать левее. Этот шторм был другой.
В прошлый раз Тром помнил гигантские волны, на которых вздымался их корабль, а потом опять падал вниз на много десятков шагов. Тот, первый шторм, чем-то напоминал огромного медведя, проходящего по тропке мимо кустов. Заденет здесь, сорвёт ягодку тут, обломает ветку там… Огромный и необоримый, но сминающий лишь случайно, если ты помешаешь его пути.
Этот же был как рассерженная росомаха — он тряс их, как птичье гнездо в надежде, что из них посыплются яйца. И, Тром готов был поклясться, что к этому всё идёт.
Ветер то и дело менял направление. Волны не были такими гигантскими, но били так часто, что корабль каждый миг шатало туда-сюда, мачта трещала, паруса рвались, а дерево скрипело так противно и одновременно страшно, что казалось, посудина жалуется на свою горькую участь и готова вот-вот оставить все эти важные людские дела и уйти на заслуженный покой, на дно.
— Левее! — орал капитан, — А ну навались!
— Лехххх… — Его окатило ледяной солёной водой, и вместо очередного крика он зашёлся кашлем, ослабив хватку. Но горцы молча выровняли курс.
Буря ревела, канаты метало и рвало. В очередной раз, когда они резко ухнули вниз, молния осветила всё вокруг, и Трому показалось, что сквозь пену, толщу воды и проносящийся мимо косяк рыб он видит дно океана. Корабль начал чаще клевать носом, капитан тут же заметил это.
— Ещё влево! Дави, сильнее! Не хватало нам нарваться на мель морскому дьяволу на корм! Вот так!
Корпус со скрипом, медленно разворачивался вправо.
Вдруг их резко подкинуло и поставило бортом на волну. Тут же ударило в борт и болтануло, развернуло обратно, потом снова бортом. Как голову в слишком большом шлеме, когда его колотят со всех сторон.
Тром уже не мог рулить, он лишь держался за балку, чтобы не выпасть за борт, или не расплескать по палубе свои мозги, влетев неудачно в какую-нибудь мачту. Капитан делал то же самое, лишь громила изредка пытался упереться и удержать руль.
— Просто держись и молись всем богам, каких вспомнишь! — крикнул Марку капитан, — Сейчас бесполезно держать руль, лопасть может сломать волной!
И они держались. Это было самое страшное — просто держаться и ждать, помилует тебя или унесёт на дно. Терпеть шквальный ветер, ледяную воду, постоянные броски, и болтаться туда-сюда вместе с рулём. И непонятно, сколько ещё нужно ждать, сколько им держаться?
Тром не мог сказать, как много прошло времени. Раздался треск, он увидел, как от левого борта полетели щепки, и по палубе пошла трещина.
— Отвязываемся! — истошно завопил капитан.
Тром вспомнил — точно так же вопил его первый десятник, когда проклятые низинники чуть не пробили их стену щитов на тропе, высоко в горах.
Корабль начал оседать влево и вперёд, погружаться всё ниже. Тром заметил в очередной вспышке молний деревья впереди. Шагом было бы недолго до них добраться, но сквозь эти клятые волны — невозможно. Надежда вспыхнула, будто свеча в тёмной комнате, и тут же погасла — он не знал, что делать.
Капитан отвязал верёвку, шатаясь, подошёл к борту и обернулся:
— Гребите туда, — указал он в сторону деревьев, — Ваши боги однажды спасли вас. Может, это случится снова.
Он дождался мига, когда корабль перестало болтать, быстро встал обеими ногами на борт и прыгнул в воду.
Открылся люк в трюм. Судно тут же осело ниже. Из люка вылез Олаф и пара матросов.
— Где Свен? — крикнул им Тром.
Но никто не услышал, все трое бросились в воду.
Горцы отвязали верёвки, но медлили. Марк разбежался, пару раз споткнувшись от качки, и перемахнул через борт.
Тром побежал к люку, надеясь вытащить Свена, но из люка хлынула вода, корабль опустился ещё ниже, огромная волна с пугающей медлительностью перевалила через борт и подхватила Трома. Он едва успел задержать дыхание. Стало совсем холодно, страшно от ощущения полного бессилия и очень темно.
Его треснуло спиной, наверное, о борт. Удар сотряс лёгкие, поединщик выпустил немного воздуха и глотнул воды, но вовремя собрался и сжал губы. От солёного хотелось кашлять, Тром понимал, что захлебнётся и быстро поплыл вверх. Куда несла волна, он не видел. Получилось вынырнуть и удержаться пару мгновений наверху. Он кашлял и снова задержал дыхание в самый последний миг. Волны слишком резко бросали вниз, и каждая следующая, подхватывая, накрывала с головой и несла вперёд внутри себя. Воздуха не хватало, приходилось грести наверх и всё повторялось заново. Шкуры и одежда стали тяжёлыми, они тянули вниз. За каждый вдох Тром платил громадными усилиями. Ноги и руки онемели от натуги, приходилось всё время грести. Теперь он не отдыхал, даже когда выныривал. Холод сковывал. Горец шевелил ногами по чуть-чуть, как беспомощный ребёнок в колыбели, и даже это было труднее, чем ворочать камни.