Последовательница Джашина

Девушка была одета в тёмно-малиновое платье с короткими рукавами, которое плотно облегало её тело, подчёркивая тонкую осиную талию и выдающиеся женские формы. На талии имелся широкий светло-фиолетовый пояс, обвязанный вокруг тела несколько раз. Платье девушки было достаточно коротким, с небольшим вырезом на бедре, и из-за такого пикантного положения, в котором её несли, низ платья приподнимался и открывал пятую точку. Протектор, что был повязан на бедре, то и дело выглядывал в вырезе платья. Хидан смотрел на тело своей сестры, которое так изменилось с тех пор, когда он видел её в последний раз, и поражался, насколько оно стало женственным и притягательным. Но, каждый раз напоминая себе, что это его сестра, Хидан матерился и отводил взгляд от пятой точки, что так маячила у него перед глазами.

Они шли уже несколько часов без отдыха, и всё это время Какузу приходилось тащить на себе куноичи, которая всё никак не приходила в сознание. За всё это время было пройдено лишь полпути, и сей факт раздражал мрачного наёмника. Неожиданно мужчина остановился и скинул на землю свою ношу, обернувшись к своему напарнику, который с потрясением смотрел, как тело его дорогой сестры падает на твёрдую землю. Куноичи с грохотом встретилась с твёрдой поверхностью, мигом испачкав свою одежду, но всё равно не пришла в себя. Её волосы разлетелись вокруг тела подобно серебряному покрывалу, а руки раскинулись в разные стороны.

— Эй, твою мать, поосторожней с ней, — начал возмущаться Хидан, хмуро смотря на своего напарника.

— Мне надоели ты и твоя сестра, — мрачно произнёс Какузу, отходя к дереву, у основания которого и сел. — Я больше не буду её нести. Хочешь, сам тащи.

Хидан оскалился, смотря на бессмертного, но лезть в перепалку не стал. Он выругался и направился к брошенной на землю сестре, чтобы поднять её и оттащить к дереву, дабы та не валялась по центру дороги. Подойдя к ней, он схватил её за руки и потащил по траве, не заботясь о том, причиняло ли ей это какую-либо боль, ведь она всё равно была без сознания.

Джашинист усадил девушку и прислонил спиной к массивному стволу дерева, сев перед ней на корточках. Он внимательно начал разглядывать столь знакомое лицо, которое когда-то было ему родным. Его сестра повзрослела, похорошела, но, смотря на неё в этот момент, он всё ещё видел в ней немного от того ребёнка, которым она была раньше. В его голове неосознанно начали пролетать картины из прошлого, где его дорогая младшая сестрёнка каждый раз прибегала к нему и прижималась своим хрупким телом, пытаясь найти в нём защиту. Она всегда зависела от него. А затем он ушёл, оставив её одну.

Чёрные длинные ресницы слегка дрогнули, а затем веки девушки начали подниматься, открывая малиновые глаза. Её взгляд сначала проходил сквозь мужчину, ещё не до конца придя в чувства, но постепенно он становился более осмысленным. Девушка стала приходить в себя, обретая контроль над своим телом, и первое, что она увидела, — это ухмыляющееся лицо своего старшего брата.

— О, пришла в себя, сес… — начал было говорить мужчина, как его прервал удар, которого он никак не ожидал.

Выкинутая вперёд коленка попала точно в цель, заставив мужчину сжать ноги и схватиться за своё пострадавшее хозяйство. Хидан скорчился на земле, сморщив лицо, и еле приоткрыл свои глаза, пытаясь перетерпеть нахлынувшую боль. Его взгляд наткнулся на бледное лицо девушки, которая зло смотрела прямо на ненавистного брата, готовая в любую секунду накинуться на него, как шакал на свою жертву.

— Да что, блять, с тобой творится?! — зло закричал Хидан, сидя на коленях.

— Это с тобой что? — прошипела девушка, откидывая со лба выбившиеся серебряные пряди. — Ублюдок.

Не успел Хидан прийти в себя, как после этих слов на него накинулась сестра, повалив на землю и начав душить. Это действие не могло убить его, и он, и она понимали это. Сам факт того, что на него снова напали, начал раздражать Джашиниста, и он, скинув с себя лёгкую ношу, сам устроился сверху на девушке, прижав своими коленями её руки к земле. Малиновые глаза зло смотрели на него, пытаясь прожечь в нём дыру, и этот взгляд лишь позабавил Хидана. Чувствуя своё превосходство, он положил свои руки девушке на плечи, сильнее вдавливая ту в землю, и склонился над ней, остановив своё лицо лишь в паре сантиметров от лица сопротивляющейся сестры.

— Тебе меня не одолеть, — усмехнулся он.

Губы девушки сжались в тонкую линию, и он видел, как от злости заходили её желваки, и сей вид только ещё сильнее позабавил Хидана. Он чувствовал, как под его руками были напряжены мышцы сестры, и она пыталась противостоять ему, но он был тяжелее и сильнее её. Однако стоило ему почувствовать своё превосходство над ней, как девушка резко подняла свою голову, со всей силой ударив своим лбом ему в нос.

Кровь хлынула из сломанного носа, и Хидан отпрянул, хватаясь за пострадавшую часть лица. Удерживающей силы более не было на девушке, и Джашинистка воспользовалась этим моментом, чтобы подняться с земли и занести свою ногу для очередного удара. Коленка попала прямо в живот мужчины, и он повалился обратно на землю, а затем на него сверху прыгнула сестра, начав наносить удары кулаками по лицу. Первый удар Хидан принял по неосторожности, а затем начал отбиваться, ставя защиту. Эта ситуация уже не на шутку начала его бесить, и, крича друг на друга, эти двое принялись кататься по земле, пытаясь достать до своего оппонента.

Всерьёз выйдя из себя, Хидан дотянулся до своей косы, которая валялась рядом на земле, и занёс её, чтобы проткнуть надоедливую сестру. Он не знал, имела ли она такие же привилегии и обладала ли она тем же бессмертием, что и он, но в этот момент ярость затуманила его разум, и он не отдавал себе отчётов ни в том, что это была его родня, ни в том, что они должны были доставить её живой к Акацуки.

Красное металлическое лезвие, остановленное чёрными нитями Какузу, замерло в сантиметре от женской спины. Почувствовав сопротивление, девушка повернула голову к стоявшему в отдалении мужчине, из которого исходили прочные нити, что сковывали тела Джашинистов. Резким движением Какузу откинул этих родственников друг от друга, припечатав каждого спиной к дереву, а затем привязал этими же нитями к стволам. Хидан вместе с сестрой удивлённо глядели на то положение, в котором оба по неосторожности оказались, и если девушка смотрела на это всё молча, со злостью, то Хидан начал сразу же кричать и пытаться вырваться.

— Что за хрень, Какузу? Отпусти меня сейчас же! — кричал Джашинист, пытаясь высвободить из стальных путов свои руки, что были плотно привязаны к телу.

— Заткнись уже! — не выдержал его напарник. — Вы меня оба достали. Ещё слово, и я расчленю каждого и оставлю в этом лесу.

Какузу зло глянул на них, хмыкнул и сел обратно возле дерева, вытянув вперёд свои ноги. Он достал набедренную сумку и начал в ней копошиться, пытаясь что-то найти. Хидан же продолжал ёрзать на месте, пытаясь вырваться и ослабить нити, но у него ничего не получалось. Когда все попытки провалились, мужчина устало повис на дереве и лишь недовольно взглянул из-под бровей на своего напарника.

— Она же первая начала, её бы и связал. Меня-то зачем, блин? — недовольно проговорил последователь Джашина.

— Чтобы под ногами не мешался. Сиди тихо, и, может быть, тогда я развяжу тебя.

Хидан стиснул челюсти, зло глядя на спокойно сидевшего мужчину, а затем перевёл свой взгляд на притихшую сестру, что была прикована к стволу дерева напротив него в нескольких метрах. Они оба недовольно смотрели друг на друга так, будто соревновались кто дольше продержится и не отведёт первым взгляд. Хидан хотел было уже высказать пару ласковых слов, что именно из-за неё они оказались в такой ситуации, как девушка демонстративно отвернулась от него, переведя свой взгляд на Какузу.

— Зачем я здесь вообще? — наконец-то поинтересовалась девушка, смотря на единственного адекватного человека в их компании. — Что вам надо?

Какузу нахмурился, достав из сумки какие-то листы, на которых присутствовали небольшие фотографии. Под каждой фотографией чуть ниже располагалось короткое описание длиной в несколько предложений. Так как этот скрытый нукенин находился ближе всех к Джашинистке, она могла вытянуть шею и слегка заглянуть в эти бумаги. У неё было достаточно хорошее зрение, чтобы заметить большую надпись «Разыскивается», но не настолько, чтобы разобрать весь ниже написанный текст. Фотография на первом листе была тёмной, и единственное, что на ней можно было разглядеть, — это лицо мужчины, украшенное различными шрамами. При взгляде на такого по спине непроизвольно пробегали мурашки.