Бесцветный

— Больше так не делай, — посоветовал я. — Лучше расскажи, как тут у вас всё устроено. Когда завтрак-обед-ужин, как часто можно выходить во двор, и кто самый крутой?

Слоб пошевелился, сел, всё ещё глядя с подозрением.

— Бить не буду, — пообещал я. — Если сам не нарвёшься.

Он сглотнул.

— Кормят два раза в день, утром и вечером. Для тех, кто усердно работает, есть награды — дополнительная еда. Во двор выпускают только работать, раз в неделю можно просто погулять, под присмотром. Крутых тут много…

Он запнулся. Говорил сбивчиво, но по делу, похоже, не раз оказывался в такой ситуации. Тем лучше, смогу выудить у него как можно больше про этот «интернат».

— Сколько?

— Трое, — вздохнул Слоб, потёр щёку, при этом глаз задёргался сильнее. Наверное, вспомнил что-то личное. — Гюрза — под её началом девки, умеющие драться. Парней сторонятся, но с некоторыми общаются. Тех, кто на них работает, награждают щедро, но отбирают сами, поэтому абы кого не держат. Есть ещё Одри — вроде бы сын одного из палачей какого-то клана. Отец погиб, Одри попытался отомстить, но его вовремя схватили носачи. Ну он и собрал вокруг себя банду таких же отморозков, теперь они избивают всех, кто им не понравился, отбирают дополнительный паек, а ещё…

Он замялся.

— Говори, — подстегнул я.

— Любят повесить долг.

— Что за долг?

— Один из них делится с тобой чем-нибудь: слухами, едой, куревом, а потом тебя зажимает в угол целая толпа, и заводила требует вернуть долг.

Слоб содрогнулся. Да уж, ему тут явно жилось несладко. На таком слизняке наверняка кто только не ездил. Даже если бы он попытался дать отпор — его бы убили. Запинали толпой до смерти. Интересно, как тут с драками?

— А если ты отказываешься, то они тебя избивают и повышают долг? — предположил я. Слоб кивнул.

— И охрана их не останавливает?

Он скривился.

— Охране плевать. Они почешутся, только если начнётся действительно большая буча. А мелкие потасовки их не волнуют. Чем меньше заключённых, тем больше свободных мест.

Ясно. Вот почему в клане меня предупреждали о внутренней опасности, а не внешней. Охранники — наименьшая из проблем. Беспризорники сами с готовностью порвут друг другу глотки за лишний кусок хлеба. Это даже не исправительное учреждение и не тюрьма. Это — арена, на которой вчерашние дети выступают в роли бойцов, а охрана вкупе с начальством — вместо зрителей.

Какие же твари!

Ярость колыхнулась в душе густой тёмной волной. Я до боли сжал кулаки, сдерживая себя. Нельзя терять равновесие. У меня есть план, есть цель. Только они важны.

Наверное, в моих глазах что-то отразилось, потому что Слоб испуганно забился в угол, обхватив колени руками. Я вздохнул, поднялся, подошёл к окну. Какое же дерьмо! Мне казалось, хуже городского дна места не сыщешь. Я ошибался…

— Кто третий? — негромко спросил я.

— Т-ты о чём? — стуча зубами, то ли от страха, то ли от холода, отозвался Слоб.

— Ты сказал, что крутых трое. Кто третий?

— Ворон, — сипло выдавил он. — Он сильный, умеет драться и не убивает просто так. Под ним ходит много ребят, некоторых он тренирует сам. С Одри они на ножах, но с Гюрзой поддерживают мир.

— Прямо святой, — хмыкнул я.

— Святых здесь нет, — глухо бросил Слоб. — У Ворона за душой много смертей. Но из всех главарей он единственный, кто заслуживает уважения.

В голосе парня послышалась капелька восхищения. Понятно, нашёл себе пример для подражания. Только вот не понял суть. И хорошо, если так и не поймёт.

На улицах главарями становились только самые отмороженные, хитрые, умеющие приспособиться к любым условиям. Те, кто прирезал не один десяток людей, чтобы занять своё положение. Это больше не люди — звери, напялившие человеческие маски, пытаясь выглядеть как все. Но, чем больше они убивают, тем больше крови требует их душа.

Один мой приятель был таким. Шёл по головам, стремился наверх, не считаясь ни с чем. Мечтал о лучшей жизни. Трепался направо и налево, как нагнёт этот город.

Его нашли в сточной канаве через неделю, с отрубленными пальцами и вырезанным языком. Обитатели трущоб не любят болтливых. Либо ты берёшь — и делаешь, либо затыкаешься и сидишь молча.

Слоб тихо сопел, лёжа на кровати. Я стоял, глядя на дождевые капли, мокрыми дорожками сползающие по стеклу. И вздрогнул, когда раздался звон колокола.

— Сигнал к завтраку, — пояснил сосед на мой вопрошающий взгляд. Замок на двери приглашающе щёлкнул.

Слоб первым потянулся к выходу. Я пошёл следом. В коридоре уже собралась вереница жителей этажа — самых разных, от забитых испуганных ребят до уверенных и наглых самцов, свысока поглядывающих на соседей. Один такой вышел из комнаты напротив, шагнул в шеренгу, толкнув Слоба плечом. Мой сокамерник только тихо пискнул и отступил. Я покачал головой. Ладно, мне нарываться пока не с руки, сначала надо вникнуть. Только полный дулль сходу полезет в драку, не зная, с кем и за что дерётся. Да и защищать соседа я не намерен — у каждого свой путь. Если он до сих пор не научился за себя постоять, значит, его устраивает.

По обеим сторонам от вереницы прошлись охранники, после чего, тот, что во главе, бросил отрывистую команду. Мы медленно спустились вниз, вышли во двор, где уже виднелись похожие отряды. Объединив нас всех в колонну, охранники повели в сторону здания, которое я раньше на заметил — одноэтажное, но длинное, широкое, с большим входом. По приближении до моего нюха донеслись ароматы еды, скрутив живот в тугой узел. Рот мигом наполнился слюной. Рядом сглотнул Слоб, да и другие заключённые выглядели похожим образом. Напоминая стаю голодных крыс, мы зашли в здание.

В первую очередь я пошёл не к поварам, разливавшим еду, а огляделся в поисках девчонок. И разочарованно цокнул языком — в столовой были только мы. Наверное, девчат кормят в другое время. Или в другом месте. Жаль. Мои планы поскорее начать поиски нужной девчонки снова потерпели крах.

Свою порцию я проглотил за пару минут, ничуть не заглушив голод. Желудок разочарованно ворчал, недовольный обманом. Придётся потерпеть, приятель. Хочется верить, когда всё закончится, у меня будет достаточно денег, чтобы закатить пир. Надоело уже голодать.

Звон колокола заставил всех подняться и выйти наружу. Охранники дубинками и окриками поправили колонну и повели по дорожке. Но не в жилой блок, а по правую руку, к небольшому домику, возле которого я, наконец, заметил несколько девчат. Над ними возвышался широкоплечий старик с густой бородой и хмурым взглядом под кустистыми бровями. Одет он был неброско, но в зычном голосе слышались сила и сталь.

— Бегом грабли в зубы и вперёд, кломсовы отродья! — раздражённо буркнул он, когда наша колонна приблизилась. Девчонки схватили инструменты и бросились наутёк, подгоняемые громогласным смехом старика. Отсмеявшись, дед перевёл внимание на нас.

Его взгляд прошёлся по лицам, а на губах заиграла усмешка.

— Так, отребье, вы, — он обвёл рукой одну часть колонны, — хватайте лопаты и на задний двор, надо перекопать грядки под сад. Ваша задача, — он указал на центр, где находился и я, — помочь на складе. Но только попробуйте что-нибудь выкинуть, останетесь без ужина. А то и без яиц.

Он заржал над своей нехитрой шуткой. Затем глянул на хвост колонны.

— Ну а вы, дулли несчастные, останетесь со мной.

Охранники ловко разделили заключённых на три группы поменьше, после чего погнали каждую на выделенный участок.

— Что это за старикан? — спросил я у Слоба, семеня в нужную сторону.

— Завхоз, — тихо ответил он. — С ним лучше не спорить. И вообще держаться подальше. Злой, как кломс, и начальство к нему прислушивается. Перейдёшь ему дорогу — считай, ты труп.

Я кивнул, принимая к сведению. Старик действительно непрост, вон как охранники под его рукой бегают. Наверняка бывший военный. Или из клана, не зря же к нему прислушиваются.

Работа на складе оказалась несложной. Знай себе — таскай ящики с места на место, да гляди, чтобы не упали. За порядком зорко следили охранники и низенький пухлый мужичок с залысинами и внимательными мелкими глазками. К нему тоже относились с уважением, и явно неспроста.