Бесцветный

Я понятливо кивнул и первым ретировался в сторону кухни, где нашёл консерву и булку хлеба. Отрезав кусок, вскрыл банку и отправился на крыльцо. Время перевалило за полдень, а мы уже по уши в… приключениях. Людям клана всегда приходится так несладко, или это всё же моя вина, что вчера не сдержался и подчистил следы? Может, надо было отловить потом гадов по отдельности?

Мотнув головой, я принялся есть. После применения дара голод зверьком пробрался внутрь, начал покусывать живот. И всё же, простейшее плетение, которое раньше отбирало больше половины моих сил, теперь почти не почувствовалось. Что изменилось? Как я смог увеличить энергетический запас?

Неужели действительно во всём виновата смерть?

Я вспомнил ощущение дикой боли, серое ничто, сменившееся потом моим разбитым телом… Да, я не должен был выжить. Но почему-то выкарабкался с того света. Как? Хороший вопрос. Ответить на него сможет, разве что, Вэлс.

Ещё один повод стать сильнее и встретиться с ублюдком.

Скрипнула дверь, раздались шаги. Рядом села Кларисса. Я продолжал есть, не обращая на неё внимания.

— Так и будешь молчать? — первой не выдержала девчонка. Я пожал плечами.

— А что ты хочешь услышать?

Она хмыкнула.

— Например, понравилась ли тебе вчерашняя ночь?

Я подавился, закашлялся, — ждал чего угодно, но не столь прямой вопрос. Кларисса ехидно ухмыльнулась и без замаха стукнула меня по спине. Я вытер рот рукавом, отставил пустую банку в сторону. Взглянул на девчонку.

— Понравилась, — усмехнулся в ответ. — Но я не думал, что всё зайдёт так далеко. Ты, видимо, тоже.

— Возможно, — уклончиво сказала она. В серых глазах мелькнула тень какого-то чувства, но какого именно, я не успел разобрать — всё подёрнулось пеленой спокойствия. — После смертельной драки всегда корежит, особенно новичков. Нам нужна была эта ночь. Тебе — особенно. Вот и всё.

Я усмехнулся, подался чуть ближе, различил в глазах девчонки лёгкий испуг. Она отшатнулась.

— А ты, значит, взяла на себя смелость обо мне заботиться?

Кларисса раздражённо фыркнула, отвернулась.

— Мы — бригада. Как старший боец, я несу ответственность за тебя. Знаешь, что устроил бы Гарм, если б ты там помер?

Я поднялся, отряхнул штаны.

— Понимаю. Можешь больше не беспокоиться, меня так легко не убить. Заботься лучше о Мальке.

Она нахмурилась, обиженно поджала губы. Я больше не нашёлся, что сказать, вернулся в здание.

Шагая по коридору, думал над словами Клариссы. Девчонка… Сначала — в постель, а потом отмазки, якобы, «несу ответственность». Скрул там плясал! Не может признаться, что дала слабину, позволила бухлу затуманить разум и поддалась желанию. Придумывает всякое.

Хмыкнув, я прошёл к лестнице на второй этаж, свернул налево, к неприметной дверце в углу. Потянул за ручку и оказался в мастерской — захламлённом помещении, где висел острый запах железной стружки, масла и дерева.

Возле верстака сидел Гарм, судя по напряжённым складкам на лбу — что-то обдумывал. Напротив него, на стуле, связанный, находился один из Падальщиков, тот самый заводила. Услышав шаги, Гарм поднял взгляд.

— Не подвели носачи, — хмыкнул я и прислонился к стене. Падальщик недовольно покосился, что-то буркнул себе под нос. Лицо у него заплыло после ударов — похоже, Гарм уже успел обработать пленника. Падальщик явно сидел тут ещё до нашего с Пайком возвращения. Стражи порядка действительно сработали быстро и добросовестно.

— Его притащили незадолго до вас, — словно прочитав мои мысли, пояснил Гарм. — И наш новый приятель сказал, что им никто не давал приказ о нападении. Якобы, узнав о смерти товарищей, они сами решили отомстить. Так?

— Так, чтоб тебя! — прохрипел отморозок. Вперил в меня ненавидящий взор. — Ты, скрулий выродок! Зачем ты убил наших?

— Потому что они пытались убить нас, — спокойно ответил я, скрестив руки на груди. — Разве это не справедливо? Кровь за кровь. Вы же сами поступаете точно так же. Скажешь, нет?

Он сплюнул на пол, скривился. Разбитые губы потихоньку раздулись, как две небольшие сардельки. Парню явно больно говорить, но ненависти в его глазах не убавилось ни на йоту.

— Ты ещё пожалеешь, — тихо предупредил он. — Я найду тебя, вырежу твоё сердце и скормлю псу. А потом сожру его!

Я не успел заметить движения — увидел только, как на груди отморозка расцвело кровавое пятно с торчащей по центру рукоятью ножа. Гарм был очень быстр.

— Зверю — звериная смерть, — глухо бросил он, поднимаясь. — Идём.

Я с трудом подавил рвотный позыв, медленно кивнул. Шагая вслед за командиром, обернулся на пороге мастерской, смерил взглядом мёртвое тело. Да, он был мразью, но, проклятье, это уже четвёртая смерть за утро! Чем мы лучше этих живодёров?

— Он бы и впрямь нашёл тебя потом, — шепнул Гарм. — Таких надо давить сразу. Нельзя оставлять за спиной.

Я кивнул, принимая к сведению. Собственно, мне это и так известно — иначе не было бы вчерашних трупов и сегодняшних проблем. Осталось выяснить: так ли уж эти проблемы велики.

Снаружи, у входа, Кларисса уже обзавелась парой дубинок — одну из них сунула мне. Гарм остался без оружия, но что-то мне подсказывало — под плотной курткой здоровяка явно кроется если не пистоль, так хотя бы ещё один нож. Не похож он на человека, который будет полагаться только на кулаки. Пусть они у него и размером каждый с мою голову.

На улице мы повернули налево, направились в довольно привычную для меня-прошлого сторону. В трущобы.

Сердце невольно сжала цепкая лапа. Столько всего случилось за прошедший месяц, будто бы я всегда был в таком круговороте событий: начиная от заключения под стражу, и заканчивая принятием в клан Хейн. Да, на улицах тоже приходилось несладко, но там я был всего лишь пацаном, одним из таких же оборванцев. Теперь же — я человек клана. И, как предупреждал Ансель, любой мой поступок способен отбросить тень на семью, которой я поклялся служить.

Неужели я правда виноват в случившемся?

Гарм шагал молча, тяжело, словно уже решился перемолоть в фарш всех, кто встретится по пути. Кларисса выглядела спокойной, но каким-то чутьём я понимал: девчонка нервничала. У меня же, почему-то, не было даже лёгкой дрожи. За это утро я побывал в паре передряг, и, кажется, устал переживать. Сознание потихоньку засыпало, утомлённое избытком острых ощущений. Хотелось поскорее разобраться с проблемой и вернуться обратно, в убежище.

— Может, Рамир и тот Падальщик были правы? — тихо спросил я, размышляя вслух. Бригадир недовольно цокнул.

— Пустое! Рамир сам ещё мальчишка, он бы отпустил тех мерзавцев, и что потом? Они бы выловили нас по-отдельности? Выпустили кишки тебе, Клариссе или Мальку? Такого нельзя допустить. А отморозки не знают никаких законов, кроме права сильного. Единственный, кто способен держать их в кулаке — вожак.

Он точь-в-точь повторил слова Пайка, сказанные мне в забегаловке. Наверное, в этом есть смысл. Как ни крути, а эти парни в клане давно, повидали всякое.

— Какой он, их вожак? — полюбопытствовал я. Улица пошла под уклон, хорошие многоэтажные дома стали сменяться старыми, потрёпанными временем и непогодой зданиями, то тут, то там, мелькали в тени детские глазёнки. В этом районе много бедняков и голодранцев, и для большинства появление людей вроде нас — как яркая тряпка, дающая сигнал к нападению. Надо быть настороже. Впрочем, мои товарищи и сами это знали — Кларисса крепче стиснула рукоять дубинки, стрельнула острым взглядом в сторону кустов. Там зашуршало, кто-то испуганно пискнул, раздался топот ног.

— Силён, — наконец, ответил Гарм. — И, в отличие от своих людей, умеет думать, прежде чем бить. Его помощники тоже не лыком шиты, хорошие бойцы, которые держат обычное мясо в страхе.

Логично. Будь он таким же безбашенным, его бы давно порешили главари других банд. А так, пусть Падальщики и торчат костью в горле города, они пока ещё управляемы. До поры до времени. Как только главарь даст слабину, его сметут — и банде настанет конец. К вящей радости других обитателей городского дна.