Страница 42 из 146
— Едва ли можно описать приход на работу вовремя словами «что-то произошло». Произошёл график работы Стеклянного дома. Не более.
Раздражения не слишком много, но достаточно, чтобы я не посчитал его серьёзным и не захотел с ним справляться. Зато теперь, глядя на то, как Коди смотрит на меня безрадостно и растерянно, мне становится легче; глупый и подлый трюк, но жизнь вообще несправедлива. Вину я почувствую позже, а пока ощущаю лишь нездоровое воодушевление, которое хоть как-то возвращает моё воспалённое сознание к реальности. Однажды я расскажу кому-нибудь, о чём думал в эту ночь, но пока не готов признаться даже себе.
Я захожу в кабинет и вижу парнишку, который уже приходил. Должно быть, я успел привыкнуть к его внешности: несмотря на болезненность, сегодня мне кажется, что юноша выглядит вполне бодро.
— Ребекка Олфорд сказала дожидаться тебя, — говорит он, а я могу только усмехнуться: разумеется, теперь моя начальница будет находить как можно больше работы, лишь бы я был занят делом. Я бы не думал о ней так, не знай, что сегодня заниматься юношей она обещала сама.
— Значит, ты сделал то, что она велела. Молодец, — то ли хвалю я, то ли издеваюсь.
Жестом приглашаю его сесть в виртуальное кресло, а сам опускаюсь на стул рядом. Я успеваю запустить систему, но не вижу, чтобы парень торопился исполнить мою просьбу с тем же рвением, что и наказ Ребекки. Оборачиваюсь и вопросительно смотрю на юношу.
— Проходи, пожалуйста, — приглашаю подчёркнуто вежливо.
Он смотрит на меня некоторое время, но так и не двигается с места.
— В прошлый раз мы так и не познакомились, — говорит он наконец-то.
Я отворачиваюсь, возвращаясь к работе. Надеваю линзу и перчатки.
— Ты знаешь, кто я, — бросаю, не глядя на парня.
— Верно, — соглашается он. — Дэннис Рилс. Однако я не сын влиятельного человека, чтобы ты мог без представления меня узнать. Но ты не спросил моё имя.
Я тихо усмехаюсь.
— Найти его в анкете не составляет труда, — объясняю терпеливо.
Через несколько мгновений юноша оказывается рядом со мной и не отходит, так что я поднимаю на него взгляд. Большие светлые глаза смотрят выжидающе и так же проникновенно, как и в прошлый раз, словно парень читает все мои мысли.
— Марвин Вуд, — произношу я, догадываясь, что гость не отвяжется, не желая признаваться даже самому себе, что заглянул в его анкету ещё в тот вечер, когда работал над его снами впервые.
— Почему мы не познакомились, как принято? — настаивает он.
Интуиция редко обманывает меня, а этот парнишка кажется толковым. Я гоню таких из своего окружения, потому что чем к большему числу людей привяжусь, тем уязвимее буду.
— В этом не было необходимости, — с готовностью лгу я, — все данные уже находились в анкете.
Точнее, не совсем лгу, ведь это правда, но не основная причина, почему я веду себя так, будто не знаю элементарных правил приличия.
Замечаю, как Марвин поджимает губы. Он моим ответом явно недоволен, но наконец садится в виртуальное кресло и говорит:
— Моя жизнь изменилась. Раньше приёмные родители не разрешали мне погружаться в дополненную реальность. Теперь я могу заниматься. Они гордятся, что я буду создавать миры.
Пока он рассказывает, я замечаю, что, как и в прошлый раз, экран рябит, и внутренне ругаюсь, потому что вчера намеренно всё проверил, чтобы такое больше не повторялось.
— И, хотя понятия не имею, что нужно делать, я теперь — эйдетический визуализатор! — восклицает Марвин нарочито весело, а потом добавляет неожиданно грустно: — Забавно, как будто бы раньше им не был. Что изменилось? Мне поставили официальный диагноз?
Я ввожу несколько команд, и пока они выполняются, поворачиваюсь к юноше: он смотрит на меня, явно ожидая ответа. Что я могу ему сказать? Произношу первое, что приходит в голову:
— Яркие сны — это не болезнь.
— Конечно, нет, — охотно соглашается он. — Всего лишь сон, во время которого ко мне подключают датчики, сохраняющие образы из моего сознания, — он повторяет слова, произнесённые мной в прошлый раз, почти дословно. — Весь процесс проходит без моего участия. Тогда в чём заключается моя заслуга?
— Мы едим овощи и фрукты, потому что они вкусные и полезные. Они не стараются, чтобы быть такими. Тогда в чём их заслуга?
Мгновение Марвин молчит, а потом решает:
— Глупый пример.
Полностью согласен, но не признаюсь в этом. Я говорю другое:
— Зато наглядный. Есть и другие причины для беспокойства?
— Да, — прямо говорит парень. — Виртуальными наркоманами становятся люди, которые слишком часто погружались в дополненную реальность и потеряли связь с объективной действительностью.
Снова об этом…
— Я уже говорил тебе, — спокойно начинаю я, — создатели миров…
— Обычно этим не страдают. Помню. Но… что если в итоге я окажусь не настолько создателем, как все думают?
— Нет процентного соотношения, — парирую я. — Ты либо создатель, либо нет. Как мы выяснили в прошлый раз, образы, которые создаёт твоё сознание, пригодятся для виртуальных вселенных. Даже более того. Так что не о чем беспокоиться.
— Ты слишком добрый для сына влиятельного человека, — вдруг говорит Марвин, застав меня врасплох, и требуется некоторое время, чтобы я придумал, как отшутиться:
— Маскировка — одно из моих достоинств.
— Но я говорил о другом, — не унимается юноша. — Я не только создатель… А обладаю ещё какими-то… другими особенностями? — Чтобы произнести эту фразу, Марвину приходится несколько раз делать ощутимые по продолжительности паузы. Я довольно быстро перестаю улавливать смысл, поэтому просто смотрю на парня, ожидая продолжения. — Тебе легко со мной общаться по какой-то причине.
То ли утверждение, то ли вопрос — по интонации не скажешь однозначно. Да и формулировка оставляет желать лучшего, но, да, в чём-то он прав.
— Я ведь не обычный подросток, да? — неуверенно произносит он. — Я слышал разговоры обо мне. Некоторые в моём окружении считают, что моя аура октаринового цвета.
Я замираю и просто часто моргаю, глядя на Марвина. Эта тема не просто полна загадок — она болезненная, лично для меня. И судя по испуганному, но любопытному взгляду моего гостя, он это знает.
Нужно срочно взять себя в руки.
— Если ты веришь в эзотерику, — говорю я равнодушно, насколько могу, — то тебе лучше обратиться к другому специалисту.
Я оборачиваюсь к голубоватому экрану прямо в воздухе, который вижу только благодаря линзе дополненной реальности, но юноша вновь привлекает моё внимание:
— Я этим не увлекаюсь, просто знаю, что… другой. И ты, мне кажется, тоже знаешь.
Это смелое заявление.
Я невольно перевожу взгляд на Марвина, но вижу не его, а те образы из сознания юноши, которые я рисовал на бумаге: полуразрушенная башня древнего замка, окружённая стаями воронов, окутанная плотным туманом, и тёмные силуэты многоруких чудовищ. Я помню роботов с красными горящими глазами и клацающими челюстями, с лысыми головами, скрытыми масками, с искусственным и настоящим человеческими черепами вместо голов. Мой внутренний взор вновь видит высоких страшных роботов, чьи тела напоминают человеческие скелеты, и можно отследить каждое костлявое ребро; огромное лоснящееся чёрным туманом существо без глаз, с длинными гибкими руками, сжимающими его голову и шею… Все эти образы я помню во всех деталях, словно вижу их вновь прямо сейчас.
— Твои видения характерны для эйдетических визуализаторов, — говорю я внезапно севшим голосом. — Диагнозы ставить я не имею права. Это всё, что могу сказать.
«Это всё, что готов сказать», — если быть откровенным.
— Образы в моей голове предсказуемые, такие же, как у других? — уточняет Марвин с любопытством, но и небольшим волнением, а я вновь удивляюсь тому, как он строит фразы.
— Чаще всего у разных людей они бывают похожими, — объясняю я, наблюдая, как парень выдыхает, едва ли не облегчённо.
— Я не прошу диагнозов, — возвращается он к предыдущей теме. — Только отчёт о психологическом состоянии. По-моему, вы пишите такие.