Клеймо Солнца

— Тебя поймали с поличным. Мы видели, как ты хвасталась тальповской безделушкой! И если мы не сказали этого сразу, не значит, что ты умнее всех!

— Довольно! — вмешивается Гилар, и это заставляет Аврею отступить, но он и сам смотрит на девушку ошеломлённо, словно видит впервые.

У Флики от изумления искажаются черты лица, а в глазах Авреи пляшет откровенная ярость, когда она начинает расхаживать из стороны в сторону, бросая на девушку злые взгляды, пока Гилар примирительно произносит:

— Нам не стоит испытывать такие сильные чувства.

— Она признаётся в своих проступках, — рычит Аврея, в очередной раз не обращая внимания на призыв авгура сохранять спокойствие. — Признаётся, что выходит за границу Фрактала, намеренно ищет и собирает там вещи тальпов, а потом прячет их, оскверняя нашу землю, оскверняя Иоланто!

Нона победоносно приподнимает одну бровь, похоже, совершенно не заботясь о своём будущем.

— Да, я была там, и видела достаточно, чтобы понимать, что за границами Фрактала всё не совсем так, как вы рассказывали…

Что?!..

Я не успеваю задуматься над её словами, как вмешивается Гилар:

— Нона, зачем это тебе? Ближние рядом. Ты всегда можешь обратиться за помощью. Если бы ты говорила о том, что тебя терзает, мы бы помогли. Зачем искать вещи людей, которые давно не живут на этой планете? Помнишь: начало там, где нет прошлого? Это означает, что мы не погружаемся в прошлое, но помним о том, что наши предки не отыскали верный путь. Мы же сумели это сделать, должны и можем быть достойными энергий Вселенной, чтобы создавать новый мир без жестокости и несправедливости. Именно этому мы учим наших детей с самого детства…

— И поэтому запрещаете даже говорить о прошлом, — бесцеремонно прерывает Нона, — рассказываете детям сказки о существах, которых никогда не было среди тальпов!

Замечаю, как растерянно и вместе с тем мрачно переглядываются авгуры, пока девушка страстно продолжает:

— Это всё выдумки про лесных отшельников и оживших деревьях, о волках, готовых растерзать на месте, и корриганах, что утащат под воду. Вы придумали этих существ, чтобы пугать эдемов, — обвиняет Нона, не давая возможности вставить хотя бы слово. — В прошлом было и хорошее. Но вы говорите о несуществующих чудищах и боитесь вспомнить о том полезном, что было у наших предков…

— Нет! — вдруг строго восклицает Флика. По её лицу блуждают тени, и я вздрагиваю, замечая в глазах опасный огонь, что не видела прежде. — Гилар уже напоминал тебе, что, находясь под защитой, мы не копаемся в прошлом, но память о минувших ужасах предостерегает нас от необдуманных поступков. Сказки пленят чудовищ, лишь пока мы платим дань нашей памятью. Стоит потерять бдительность — и чудища оживут.

Верховная авгура. Её слово — закон, и Нона притихает, застигнутая врасплох внезапной страстностью Флики.

В следующую секунду взгляд авгуры успокаивается так же быстро, как загорелся огнём, и она тихо говорит девушке:

— Милая, Гилар прав и в другом: если бы ты говорила о том, что тебя терзает, такие обстоятельства, как сегодня, не сложились бы. Мы можем решить всё мирным путём. Без необходимости тебя обманывать.

Все молчат, и Флика протягивает к Ноне руки.

— Давай мы с тобой свяжемся и создадим галоклин.

Мгновение, когда два океана встречаются, но не перемешиваются.

— Ты ведь знаешь, что галоклин позволяет открыть свои чувства ближнему, но каждый остаётся собой, как не сливаются два океана в единый. Позволь мне заглянуть в твою душу, — мягко просит Верховная авгура.

— То есть галоклин будет односторонним? — спрашивает Нона. Несмотря на то, что вопрос оскорбительный, ведь все знают, что в душу авгуров нельзя напрашиваться, но тон девушки тёплый, немного даже желобный, и Гилар предупреждающе смотрит на Аврею, которой хочется всё-таки сделать справедливое замечание моей подруге.

— Не я сегодня отправилась на поиски прошлого, — с понимающей улыбкой объясняет Флика и приближается к Ноне.

Я молюсь Иоланто, чтобы девушка проявила благоразумие. В её глазах — страх, которого я не видела за весь непростой разговор. Однако Флика останавливается прямо перед девушкой и мягко берёт её ладони в свои. Я облегчённо выдыхаю, когда становится ясно, что Нона не собирается противиться.

Они не закрывают глаза, но взгляды становятся отрешёнными, а лицо Флики начинает отражать чувства, которые она испытывает. С каждой секундой выражение становится всё более мрачным, бабушка хмурится и болезненно охает, а потом вдруг её взгляд становится осознанным, как прежде, и в нём отражается страх. Она отступает от Ноны, опирается спиной на валун и обессиленно сползает по камню на землю.

Кроме провинившейся девушки, все мы поспешно подбегаем к Флике и поддерживаем Верховную авгуру, усаживаем на каменный выступ. Страх никуда не девается из её взгляда, даже когда бабушка смотрит на меня, а я сжимаю в руках её ладонь. Появляется вина, как будто это Флика — а вовсе не Нона — бродила вокруг Фрактала в поисках тальповских вещей.

Я не понимаю этот взгляд, но чувствую, как сердце болезненно ноет от неприятного предчувствия. Мы продолжаем смотреть друг на друга, пока Аврея подливает масла в огонь:

— От твоей души Верховной авгуре становится плохо. У тебя нет совести и чести, а ещё благодарности.

— Фортунат, прошу, принеси мне травяной чай из Фрактала, — просит бабушка, и парень, лишь на мгновение замерев в растерянности, уже в следующую секунду срывается с места и выбегает из кольца гор, скрываясь в туннеле.

— А вам скрывать нечего? — шепчет Нона, и на её лице появляется ехидная улыбка. — Обман, в котором виновны все вы.

Что?!..

— О чём речь? — спрашиваю прежде, чем успеваю себя остановить, и перевожу взгляд с бабушки на Гилара

Никто не обращает на меня внимания: авгуры смотрят только на девушку.

— Как ты можешь так разговаривать… — начинает Аврея, однако Нона вызывающе перебивает её:

— Обман, который может причинить много боли невиновному человеку. Легко завоевать уважение Фрактала, но с одной единственной ближней могут возникнуть проблемы, разве не так? — продолжает Нона, а Флика вдруг хватается за сердце, как будто ей больно.

Обычно её движения такие плавные, что бабушке может позавидовать любая молоденькая девушка. Однако сейчас я смотрю на Флику и впервые задумываюсь, что она стала свидетелем большому количеству оборотов вокруг Солнца. Лицо Верховной авгура как будто прямо на глазах покрывается морщинами, словно она несколько месяцев вообще не молилась. Когда бабушка поднимает взгляд, я вижу её усталую душу.

— Габриэлле вы не хотите рассказать правду? — продолжает Нона, а я, чувствуя, будто из-под меня пытаются выдернуть землю, бессознательно переспрашиваю:

— Какую правду?

В этот раз каждый слышит мой вопрос: я понимаю это по страху, который теперь горит не только в глазах Флики, но и во взглядах двух других авгуров. Их губы шевелятся, но слова так и не рождаются на свет.

Спустя долгую минуту, которая кажется мне едва ли не целым днём, Нона произносит:

— Боитесь, что ваш идеальный мир будет разрушен вашими же руками?

В это мгновение Аврея словно срывается с цепи.

— Юная дева! — восклицает она гневно. — Что это за разговоры?! Ты никак не совладаешь собой, потому что ты!..

Моё сердце уходит в пятки. Флика бросает на авгуру предупреждающий взгляд, но вместе с тем усталый. Аврея смущённо прячет собственный, а потом отворачивается, как будто ближайший склон горы кажется ей гораздо более интересным объектом для изучения.

— Почему я никак не совладаю с собой? — спрашивает Нона подчёркнуто вежливо, но со скрытым вызовом.

Гилар наконец говорит что-то примирительное, чтобы вернуть разговор в прежнее русло, но слова не доходят до моего сознания, а Нона перебивает его мягко, однако настойчиво, и обращается к Аврее:

— Почему же я никак не совладаю с собой?

— Аврея, — Гилар качает головой, взывая женщину не поддаваться на провокации.