Гори, гори ясно

В параллельной смене работает Миха со славным прозвищем Смерть. Я ясно видел за истинным пламенем отходящие от его тела дымчатые жгуты. Что, если Смертушка — это не только прозвище, основанное на любви к черепам и косточкам в украшениях, а отражение его... сути? Его дара? Что, если Миха действительно как-то связан с умершими и может с ними взаимодействовать?

Тогда я просто обязан найти к нему подход. Пепел восстал пожаром и выжег единственного свидетеля, того, кто что-то знал о деятельности «шахматистов». Если есть хотя бы мизерный шанс расспросить его после смерти, то использовать его необходимо.

Липин Игорь Викторович поведал мне куда меньше, чем знал, об этой организации. Хорошо бы это исправить.

Воскресная смена прошла куда спокойнее субботней. В ожидании утра и финансов она прошла, так как до нашего выхода в зал в комнату отдыха забежала на минутку главный кассир Татьяна. Она поделилась с нами, дилерами, хорошей новостью: зарплатные ведомости готовы, денежку можно будет получить по утру.

Пока народ обсуждал культурную программу на завтра (зарплатное утро, такое нельзя не обмыть), я подошел к Жану с вопросом. Точнее, с просьбой: попросил его дать мне телефон Михи.

— Зачем тебе Удовеня? — спросил начальник.

Михаил Удовеня — так у нашего коллеги в паспорте указано, он его даже показывал нам как-то по пьянке.

— Хочу поменяться, — почти не соврал я. — Сместить смены перед отпуском.

Может, и поменяюсь, только не с Михой, а с кем-то другим, чтобы попасть в одну смену со Смертью. Если с телефоном не выгорит.

Первой мыслью было взять подработку, но на ближайшие выходные у меня уже имелась договоренность с Максом о поездке. И с Леной, возможно, понадобится пересечься, если та что-нибудь нароет в университетской библиотеке.

— Я посмотрю, — пообещал Жан.

К утру он принес мне зеленый листочек с номером. Я его — номер — тут же продублировал записью в мобильном телефоне.

После смены мы все поочередно спускались по лесенке, ведущей в ВИП. Расписаться в ведомости, получить от кассира свой конверт. В моем конверте после повышения категории стало побольше купюр, что не могло не радовать.

Там, внизу, я заметил Нину. Менеджер, выступавшая против моего повышения, что-то выговаривала сотруднику зала с игровыми автоматами. Она на меня не смотрела, была увлечена выволочкой.

«Кто такая она?» — снова накрыло меня.

Вдруг — чем черт не шутит? — разгадка стоит близко от меня?

«Хуже не будет», — подумал я и зажег над ладонью язычок истинного пламени.

Нина выглядела почти так же, как и в обычном зрении. Почти — это минус густой макияж, скрадывающий возраст.

Как и ожидалось, ничего мне этот просмотр не дал. Нина — человек. Впрочем, и Липин был обывателем.

— Шифоньер, ты встал так, что не обойти, не объехать, — ругнулся на меня Вадик. — Двинься, что ли.

Это я подход к лесенке частично перегородил своим массивным туловищем.

А дальше, после получения всеми заветных конвертиков — в лучших традициях — были посиделки на Малой Садовой. И бурные обсуждения дальнейших мероприятий, будто их за ночь не хватило кому-то, всю смену обмусоливали, куда лучше пойти.

Я отсел в сторонку, где шумели поменьше. К Таше под бок. Находько на выходе из здания перехватила супруга. Поддела его хрупкой женской рукой под локоть и мягонько, но неуклонно уволокла к припаркованной возле газона машине. Джо испарился после звонка. У него своя выпивка, похоже, организовалась.

Народ договорился до самой скучного, на мой взгляд, заведения — бара. Все, что там представляло интерес (кроме спиртного, которое где угодно можно найти) — это дартс.

Решил, что посижу с коллегами полчасика, а потом предложу Арктике плавно переместиться ко мне.

— Пошли-вышли? — хлопнул меня по плечу Водяра.

Я только подумал про Ташу, огонь и прочие приятности...

— Что срочное? — лениво откликнулся.

— Да, дело есть, — Коломийцев подхватил стопку, опрокинул ее одним махом, цапнул со стола полную бутылку «беленькой». — Идешь?

Мы вышли на улицу, в поднявшийся ветродуй. Сначала топал я, следом Вадик.

Удивиться стеклянному звону, сильному удару по темечку и темноте, что последовала за ударом, я не успел.

Очнулся от хлопков и всхлипов. Странное сочетание, особенно после звона стекла и отключки. Еще и попахивало... Едкой кислятиной, горечью и чьим-то небогатым внутренним миром. Я что, оконфузился?..

Быстрые осмотр с принюхиванием подсказали: не во мне дело. Источником вони и звуков являлся Вадим Коломийцев, и он же, скорее всего, помог мне принять сидячее положение возле деревца. И руки стянул за стволом, вероятно, он же. Не иначе, из заботливых соображений — чтобы не упал коллега, не поранился.

«Так, ехидство оставим до лучших времен», — покривился я. — «До тех, когда пойму, что за дичь со мной на этот раз происходит».

— Не могу, — шмыгнул носом Вадик. — Не могу, не могу.

Нас с ним разделяли ветки, вроде как ивовые. Деревья сильно смахивали на те, что растут в центре кладбищенского пруда Карасичей, старшего водяника и младшей, дочурки его. Заслон ветви с листьями давали не полный, так что коллегу я опознал. И по виду, и по голосу.

Место действия ничем не напоминало окрестности бара, возле которого меня выключили, облив водкой. Бар в городе: старая застройка, асфальт, тротуары. Не ивы плакучие с землицей и травушкой. Справа вроде и песочек виден, за зеленью не сказать точнее. И плеск... набережная? Те в гранит в основном забраны.

И еще в центре города соловьи не выводят звонкие трели, а если и распоется птаха, за шумом машин никто ее не услышит. Здесь же, поодаль от меня, то замолкал, то заливался нежными песнями соловушка.

«Куда меня коллега — на кол бы его! — приволок?» — отозвалось в затылке болью.

Немного живого огня для ясности мысли... А поразмыслить тут было, о чем.

Мое мнение о Водяре сложилось в первый год совместной работы. Из разных мелочей, из косяков, из похабного отношения к обязанностям и людям, из откровенной ссыкливости (не сказать тут иначе). Если коротко, звучало оно так: не мужик.

Поначалу, как вся партия стажерского «свежего мяса», я развешивал уши над его историями. Пока Вадик не подставил стажера.

Была сделана неверная выплата на рулетке, причем очень круто (и не в пользу казино) обсчитался дилер, а инспектор (собственно, Вадик) выплату допустил. «Чек?» — спросил дилер. «Чек», — подтвердил инспектор. «Верно? Верно!» — так это можно упростить.